раскаты, казалось, сотрясли весь дом до основания.
страстно. И я опять держал ее в своих объятиях. Это продолжалось около
часа. Где-то в глубине моей души из боли, отчаяния, пустоты рождалась
новая жизнь. Тепло вновь разлилось по моим жилам.
10
школьница, потерявшая свой пенал.
признаки жизни.
вечер холодный и нам нужен огонь, она запихала в камин несколько старых
досок, добавила немного скомканной бумаги и придавила все это тяжелым
бревном. Казалось маловероятным, что подобное сооружение загорится. Однако
через минуту пламя взметнулось вверх, как джинн, и дерево весело
затрещало. Тереза села, очень довольная собой.
произошло на кладбище?
что он ведет меня к ее могиле, и как Фу набросился на меня со страстью
маньяка. Она засмеялась своим ленивым смехом. О, этот смех! Я готов был
хоть триста раз умереть ради этого ласкового смеха.
достаточно хорошая рекомендация. Потом я спросил: "Почему он набросился на
меня?"
установить, поскольку у Терезы было довольно слабое чувство времени - Фу
был безумно влюблен в ее мать. После аварии - впервые она упомянула аварию
- свет навеки померк в его глазах, и он стал каждый день носить свежие
цветы на ее могилу.
не узнал.
ухватился за возможность расспросить Терезу о матери.
упомянула еще одну вещь: у матери была страсть к цветам.
когда они увядали. Цветы меняли каждый день, и всегда их не хватало.
глубже, как растение. Я наклонился и нежно поцеловал ее глаза. Делая это,
я испытывал блаженное чувство полной свободы. Где-то далеко были Берни,
Ким. Я сам оказался где-то далеко. Она медленно повернула голову -
медленнее, чем вращались зубчатые колеса в настенных часах, которые висели
в прихожей. Эта маленькая королева тишины могла пробыть в таком состоянии
лет триста и не проронить не звука.
интересовал ее чисто теоретически: - Почему нам страшно, когда мы вместе?
потом - как проблемы Юго-Восточной Азии. И я заявил, что хочу есть.
"Сейчас охотничий сезон. Я просто мечтаю о куропатке". Она моментально
исчезала и вернулась с блюдом бисквитов, которым на вид было несколько
недель.
означавший, что она думает.
нас будет паштет и много-много красного вина. Прекрасно. И у нас будет
кукуруза в початках. Последнее я воспринял без энтузиазма, но ничего не
сказал.
кукурузных початков, варившихся в воде. Но паштет был великолепен, и вино
незабываемо, - слой пыли в палец толщиной покрывал принесенную из погреба
бутылку. Поскольку Тереза выпила совсем мало, почти все досталось мне.
Когда мы встали из-за стола, я был пьян. Потом она засмеялась и сказала,
что хочет покурить. Меня восхитило, как Тереза зажгла мою сигарету, и еще
больше, как она держала ее между большим и указательным пальцами,
осторожно вынимая изо рта после каждой затяжки, словно это был какой-то
драгоценный предмет. Потом я предложил вымыть посуду.
вытирал, - на четвертой тарелке я вдруг набрался храбрости и сказал:
иголками.
наложил на нее заклятье.
говорил много и не сказал ничего.
тебя к нему?
По крайней мере, это подействовало, раз я вернулся...
необычная, даже пугающая гладкость.
последовал за ней. Когда мы пришли в спальню, она разделась, положила
кусок материи на лампу и легла на кровать. Большие спокойные глаза
повернулись ко мне. Я взглянул в окно. Ночь с каждой секундой становилась
все чернее, отрезая дом, парк, ручей, Пролом, город и меня самого от
остального мира.
11
осени уступила место ветреной погоде. Зима еще не пришла, и солнце еще
светило, но превратилось в маленький белый шарик. И пошли дни, столь
похожие друг на друга, словно это было один бесконечный день.
приготовлением завтрака, Тереза начинала утренний осмотр парка. Мне скоро
было дано понять, что она любит это делать одна. Я иногда видел издали,
как она склонялась над вереском, словно о чем-то расспрашивая его, или
брала в руку ветку, как будто прослушивала пульс больного дерева,
выдергивала сорную траву или высматривала в цветке розы тлю. Возвращаясь,
она, похоже, была очень довольна собой, парком и домом. Прежде чем войти в
дом, она в последний раз оглядывалась, словно желая убедиться, что все на
месте и можно начинать день.