Чтение 18–й страницы книги ~Привидение в кроссовках~

- Не надо, - махнула рукой Татьяна Борисовна, - терпеть не могу, когда гости разуваются.

Промолвив последнюю фразу, она щелкнула выключателем, под потолком ярко вспыхнула люстра, и я ахнула:

- Какой паркет! Просто произведение искусства. Нет, я не могу шагать по нему в обуви!

- Ерунда, - отмахнулась хозяйка, - если бы вы видели, какие полы были на втором этаже, там, где сейчас магазин! Мой отец подбирал каждую дощечку, лично, хотя не царское это дело - полы мастерить. Но папенька так любил маменьку, так строил это гнездо! Мечтал, что тут станут обитать поколения Алтуфьевых. Но не судьба. Что же мы в дверях стоим? Проходите, душенька, в гостиную. В полной растерянности я вошла в просторную комнату и вздрогнула. По стенам были развешаны портреты. Они находились близко друг от друга, соприкасаясь рамами. Дамы в бальных платьях, мужчины в сюртуках и мундирах. Гордые, спокойные лица, без затравленного взгляда неизвестно куда спешащего москвича двадцать первого века.

- Ваш отец был архитектором? - от неожиданности я брякнула глупость.

Татьяна Борисовна звонко рассмеялась и вынула из буфета коробку конфет.

- Нет, душенька, мой папенька, Борис Сергеевич Алтуфьев, имел высокий чин, служил в Министерстве железных дорог. Знаете ли, в начале прошлого века инженер - это была великолепная, редкая, отлично оплачиваемая профессия. Естественно, он являлся дворянином. А вот маменька, Дарья Ивановна Васильева, из купцов, правда, богатых. Папенька видел маменьку в театре и влюбился без памяти. Его родители были против женитьбы единственного сына на купчихе, но перечить ему не стали. Мезальянс, конечно. Но папенька, как благородный человек, никогда не укорял маменьку происхождением. Правда, его перестали приглашать в кое-какие дома, но он не слишком горевал, выстроил в 1913 году этот дом и зажил счастливо... Что вы так побледнели, душенька? Голова заболела? Съешьте еще одну конфетку.

- Нет, - пробормотала я, чувствуя, что сейчас грохнусь в обморок, - просто меня тоже зовут Дарья Ивановна Васильева.

- Ах, - всплеснула руками Татьяна Борисовна, - какой пердюмонокль! Вы - моя близкая родственница. Мы просто обязаны выпить чаю, смотрите, какие конфетки! Должна вам признаться, душенька, я страшная лакомка, что, конечно, не характеризует меня с лучшей стороны. Но вы съели только одну шоколадку, угощайтесь!

Ее слова звучали глухо, на голову мне словно надели плотную шапку, желудок противно сжимался. В комнате, набитой старинной мебелью, стояла дикая духота, сильно пахло полиролью для мебели и чем-то приторным...

- Простите, Татьяна Борисовна, - пролепетала я, боясь, что сейчас свалюсь на пол, как кегля, - мне пора идти.

- Конечно, милая, - всплеснула руками старушка, - если будет времечко, поднимайтесь ко мне, расскажу много интересного про этот дом. Ах, кого здесь только не бывало.

Боясь, что сейчас меня погребут под кусками воспоминаний, я схватила куртку и убежала.

На улице дурнота слегка прошла. Я подышала минут пять, потом открыла магазин и юркнула внутрь. Торговый зал, такой оживленный днем, сейчас выглядел мрачно, словно крематорий. Честно говоря, мне давным-давно надоело вести жизнь бомжа, ютясь в кабинете. Хотелось улечься на свою кровать, принять ванну... Последние дни я моюсь в рукомойнике, хорошо хоть волосы У меня короткие. Правда, сегодня утром еле-еле вытащила башку из-под крана. И уж совсем мне не нравится ночевать в магазине одной, жутко страшно. Каждое утро начинаю с того, что звоню в Ложкино Ирке и каждый раз слышу:

- Не волнуйтесь, скоро закончат.

Побыстрей бы...

В эту минуту до меня донесся тихий скрип снизу. Руки сами собой схватили толстенную "Историю цивилизации", ноги понесли меня в буфетную. Приоткрыв дверь, я увидела у стола привидение. На этот раз струящаяся материя не покрывала призрак с головой. Сегодня длинные, какие-то неживые, белые-белые пряди падали на плечи, а потом уже начинался саван, спускавшийся до полу. Фантом поднял руки... Я осторожно подкралась сзади и со всего размаха треснула его "Историей цивилизации" по макушке. Раздался сдавленный крик, и привидение рухнуло на пол, явно потеряв сознание. Издав радостный вопль команчей, я посмотрела на поверженного врага. Иногда я смотрю по телику ужастики, и в них фигура призрака, получившая пинок от человека, начинает медленно "испаряться", эта же и не думала исчезать.

Я присела на корточки, ну-ка, кто бродил тут по ночам, пугая меня. Ухватив нечто за волосы, я повернула его голову физиономией к себе и заорала, на меня смотрело лицо Лели Сыромятниковой. Послышался топот, лай, затем дверь в буфетную с треском распахнулась.

- Случилось... - завела Маня, потом дочь увидела меня и обрадовалась:

- Мусечка пришла. Затем ее глаза переместились вниз.

- Муся, что с Лелей?

- Я стукнула ее по голове "Историей цивилизации", погоди, видишь, "Скорую" вызываю.

- Но зачем ты треснула Лельку? - недоумевала Маня.

Впрочем, тот же вопрос задал и врач, прибывший на место происшествия.

- Зачем вы ударили ребенка по голове тяжелым предметом?

- Случайно.

Доктор вскинул брови:

- Случайно?

- Ну я приняла ее за привидение.

- За кого? Простите, девочка в ночной рубашке, вы что живете в магазине?

- Да, временно.

- Дата рождения больной, - спросил фельдшер.

- Не знаю, - растерялась я, - Маня, подскажи.

- Вы не помните день рождения собственного ребенка?

- Это не моя дочь.

- А чья?

- Банкира Сыромятникова.

- Ага, - попытался врубиться в ситуацию доктор, - вы вошли на кухню...

- Погодите, - влезла Маня, - тут кто-то ходил, светил за витриной, мы его ловили, мама испугалась, решила, будто это привидение, да еще Сомс мышь у меня в волосах запутал!

- Мышь в волосах?

- Ну да, - начала я растолковывать, - Сомс ее сам не съел, а принес Мане, в благодарность, потом я одна осталась, а он, призрак, по залу носился, Хучик его испугался.

- Ничего не понимаю! - взревел врач. - А это кто - Сомс и Хучик? Тоже дети банкира Сыромятникова?

- У моего папы звери не рождаются, - рассердилась полностью оклемавшаяся Леля. - Сомс - кот, а Хуч - мопс, странно только, что их тут сейчас нет.

- Я их не пустила, - ответила Маня, - думала, врачу помешают, все в зале: Банди, Снап, Жюли, Черри, Хуч, Сомс, Клеопатра и Фифина.

- Это столько собак? - протянул врач, косясь на меня.

Представляю, что он расскажет коллегам, вернувшись с дежурства! Был на вызове, ночью, в книжном магазине, где директриса била по голове "Историей цивилизации" привидение, а вокруг ходила стая собак.

- Сомс, Клеопатра и Фифина - кошки, - сказала Леля.

- Госпитализировать будем?

- А надо? - испугалась я.

- Я обязан предложить, если вызов в общественное место.

- Но мы тут живем! - воскликнули девочки.

- Так как? - надулся доктор.

- Никуда не поеду! - завопила Леля. - У меня ничего не болит!

- Если у обезьяны сотрясение мозга, ее тошнит, - с умным видом заявила Маня. - Лелька, тебя мутит?

- Я не мартышка, - обиделась Леля.

- Да уж, человек больше по строению на свинью смахивает, - сообщила я.

- Вот что, - разозлился доктор, - хватит, мы уезжаем. Ничего страшного с девочкой нет, шишка только вскочила, тепло приложите.

- Ну сказали! - возмутилась Маня. - Холод надо!

- Ты профессор? - обозлился врач.

- Нет, - с достоинством сообщила Маруся, - только, если обезьяна ушиблась, надо лед класть.

- А человеку тепло!

- Лед и мазь "Троксевазин", чтобы синяка не было, - стояла на своем Маня.

- То-то твоя подруга обрадуется, когда ты ей по волосам жирную мазь развозюкаешь. Грелку на темя!

- Пузырь со льдом!

- Мишка, бери чемодан, и уходим от психов!

- Сам ты только с одной гирус ректум в голове, - возвестила Маруся, в пылу спора забыв о всяких приличиях.

- А вот мы сейчас в милицию позвоним! - рявкнул фельдшер, по виду чуть старше Маруси. - Вызвали по ерунде, да еще материтесь!

- Ой, не могу! - захохотала Маня. - Он не знает, что такое гирус ректум, двоечник! Это же самая большая извилина, которая делит мозг на два полушария.

- Ну, - ехидно заметил врач, - я вижу, тут собрались сплошняком Гиппократы, уходим.

Мы не стали их останавливать. Громыхая железным чемоданом, бригада вышла в зал.

- Леля, прости, - завела я, и тут раздался дикий вопль, лай и грохот.

Мы с девчонками выскочили в торговый зал и увидели разбросанные кругом справочники, энциклопедии и книги по домашнему хозяйству. Доктор стоял на высоком прилавке, фельдшер вскочил на огромный стеклянный аквариум.

- Что случилось? - возмутилась я.

- Там, - проблеял доктор, - там собака Баскервилей...

Я глянула в ту сторону, куда указывал врач.

- Это наши питбуль и ротвейлер, идите наверх, мальчики.

Снап и Банди повиновались и легко взбежали по лестнице.

- Просто ужас, - сообщил врач, слезая с прилавка, - давай, Мишка, скорей отсюда!

Фельдшер кивнул и оперся рукой о крышку гигантского аквариума.

- Осторожней! - крикнула Маня.

Но было поздно, парень взвизгнул, крышка упала на пол и отчего-то не разбилась, а юноша оказался в воде.

Аквариум стоит в торговом зале исключительно для красоты. Он огромен, если я прислонюсь к нему спиной, то голова не достанет до верхнего края. А во мне все-таки метр шестьдесят. Внутри плавают всякие рыбки, ползают улитки и вьются растения. Многие покупатели замирают около этого монстра, а дети просто визжат от восторга. Аллочка говорила, что Лена оставила от прежнего магазина всего две вещи - аквариум и большой глобус на подставке. Причем моя заместительница, проработавшая на одном месте больше двадцати пяти лет, уверяла, что "банка" якобы старинная и ей нет цены. Чистить аквариум нанимают специалиста, это трудоемкий процесс. И вот теперь Миша оказался в воде. Кое-как, побарахтавшись, он встал на ноги.

- Выньте меня отсюда, - взмолился фельдшер.

Доктор довольно сердито сказал:

- Все вы виноваты!

- Нас тут вообще не было! - возмутилась я.

- Вот именно, развели псарню в общественном месте!

- Они добрые, - влезла Маня.

- Да выньте меня, - чуть не плакал Миша, - я сейчас утону!

- У тебя голова над водой торчит, - отрезала Леля.

- На цыпочках держусь, а если опускаюсь, смотрите...

Фельдшер встал на полную ступню. Мы увидели над водной гладью только его глаза.

- Давай руки, - велел доктор. Мишка вытянул конечности.

- Ну и как вы его предполагаете вытащить? - поинтересовалась я. - Как он вообще на аквариум залез, а?

- Не знаю, - ныл Мишка, - как этих чудищ увидел, прямо взлетел по стенке вверх. Жуткие звери! Глаза горят, зубищи с мою руку, языки как лопаты, прямо тряслись, сожрать хотели. А одна от нетерпения даже выла так страшно: о-о-о!

Я фыркнула. У страха глаза велики. Вот идиот! Да наши собаки могут лишь зализать до обморока. Зубы у них и впрямь впечатляющие, но Снап и Банди пускают их в ход только когда едят, языки, на мой взгляд, у них совершенно нормальные, во всяком случае, у коров они больше, но ведь никто не теряет голову от ужаса при виде буренки, а тряслись пит и ротвейлер только по одной причине, они очень энергично работали хвостами, приветствуя двух дураков, решивших спастись бегством от замечательных собачек. Банди, естественно, пел. Наш питбуль, в момент особой радости, при виде дорогих гостей или тарелки с оладушками, издает высокий горловой звук: о-о-о! А потом бросается к вам со всех лап, чтобы получить свою порцию ласки!

- А потом как кинутся! - плаксивым голосом закончил Миша. - Антон Михайлович, ну достаньте меня отсюда, я замерз уже.

Но все наши попытки оказались тщетны. Миша, юноша тонкого, я бы даже сказала, хрупкого телосложения, не мог подтянуться на руках, а у Антона Михайловича, похожего на засушенную креветку, тоже недоставало сил, чтобы вытащить из толщи воды незадачливого напарника.

- Ногами упрись! - кричал вспотевший доктор.

- Скользят!

- Кроссовки сними!

- Как?

- Как хочешь!

Миша сумел вылезти из обуви, освободился от носков, но лучше от этого не стало.

- Может, попытаться опрокинуть аквариум на бок? - предложила Леля.

- Рыбки погибнут! - испугалась Маня.

- Зато Миша вылезет, - вздохнула Леля.

По выражению лица Мани было отлично видно, что красивых рыбок ей намного жальче, чем противного фельдшера.

- Стекло разобьется, - быстро сообщила я, видя, как дочь уже разинула рот, чтобы сказать нечто типа: ну и фиг с ним, с Мишей, - порежутся все. Лучше я милицию позову, охрану.

- Ну и к чему они тут? - устало вздохнул Антон Михайлович.

- Сейчас приедут два мужика и вытащат парня, - пообещала я, нажимая "тревожную кнопку".

Минут через десять у входа замаячили две фигуры. Я открыла дверь и увидела знакомые лица. По вызову вновь явились Соловьев Дмитрий Юрьевич и Павел.

- Здрасьте вам, - вздохнул капитан, - что на этот раз?

- У меня в аквариуме сидит человек, помогите его вынуть!

Павел заржал:

- Мальчик с пальчик, да? Залез поплавать к рыбкам.

- Нет, он вполне высокий, думаю, около метра шестидесяти.

- Даша, - с легкой укоризной сказал Соловьев, - ну-ка вспомни, ты же честное слово давала больше к бутылке не прикасаться, и снова здорово!

Павел тем временем заглянул в магазин и присвистнул:

- Ну и бардак! Вновь привидение шалило?

- Нет, сюда приехала "Скорая помощь".

- По залу с сиреной каталась, - умирал со смеху Павел.

- Замолчи, - велел капитан.

- Извините, я не так выразилась, не машина, конечно, а доктор с фельдшером бегали. Потом один на прилавок вскочил, а другой в аквариуме оказался.

- Слышь, Дмитрий Юрьевич, - посоветовал сержант, - может, и впрямь медицину позвать?

- Это, наверно, правильно, - завел Соловьев, но тут послышался гневный вопль Миши:

- Долго там ля-ля разводить будете? Я весь околел, ноги судорогой сводит!

- Это кто? - спросил Павел.

- Фельдшер из аквариума. Мужики молча отодвинули меня в сторону и прошли в магазин.

- Да, - вздохнул Павел, - помните, Дмитрий Юрьевич, когда нам один распальцованный позвонил и сообщил, будто у него по квартире удав ползает? Тоже ведь сначала не поверили!

- Откуда в Москве удав? - спросила я.

- По канализации из другой квартиры пробрался, - охотно пояснил улыбчивый сержант, - поднял из унитаза голову, а мужику как раз приспичило! Он нам тогда сто баксов дал и две бутылки дорогушей водки. А здесь, во цирк, человек-амфибия!

- Замолчи, - сурово велел Дмитрий Юрьевич и принялся ходить вокруг "банки", приговаривая:

- Как же его вытащить?

Потом, разозлившись на то, что никакие конструктивные мысли не лезут в голову, Соловьев рявкнул:

- Какого черта ты вообще сюда нырнул!!!

- Вот она, - завел Антон Михайлович, тыча в меня грязный, совсем не докторский палец, - сначала долбанула "Историей цивилизации" привидение по башке, а когда оно упало в обморок, вызвала нас. В зале же бродили собаки Баскервилей, ну мы и испугались. Да кто бы не перетрусил!

Секунду капитан смотрел на врача разинув рот. Более простой Павел мигом резюмировал:

- Сумасшествие заразно. Безумные сбиваются в стаи!

- Я знаю, как его вынуть, - робко предложила Леля.

Все разом повернулись к девочке.

- Надо взять табуретку, опустить в воду, Миша на нее заберется и вылезет.

- Клево! - заорала Маня и понеслась за табуреткой.

- Ты очень умная девочка, - похвалил Соловьев зардевшуюся Лелю, - сообразительная до крайности. Ступай после окончания девятого класса в школу милиции, нам такие кадры нужны.

Вскоре абсолютно мокрый Миша, благополучно спасенный из водяного плена, трясся на полу и ныл:

- Как ехать? Я промок до костей. Я оглядела парня:

- Дам тебе мои джинсы и пуловер.

- А обувь? У меня сорок третий...

Спустя еще полчаса все ушли. Соловьев и Павел прихватили по энциклопедии "Жизнь животных", Антон Михайлович прибарахлился "Справочником терапевта", Миша не стал брать книги, он уехал в наших вещах. Причем фельдшер капризничал, как мог. Обычные, голубые "Lее" он не захотел, пришлось мне расстаться с вельветовыми джинсами, пуловер парень выбирал минут десять, а потом заявил:

- Между прочим, трусов у меня тоже нет.