Чтение 18–й страницы книги ~Рыбка по имени Зайка~

- Есть такой журнал "Оптимист"...

- Никогда не слышал о нем.

- Ерунда, обычный глянец, рассчитанный на молодых мужчин.

- Я подобные не читаю.

- Понятное дело, я тоже не беру их в руки, собираюсь не изучать содержимое издания, а писать туда статьи.

- Чукча не читатель, чукча журналист, - засмеялся Литвинов.

- Верно. Так вот, "Оптимист" регулярно помещает большие очерки под рубрикой "Лучшие невесты России". У Кострова имеется дочь, Ника, мне предложили...

- Понял, - перебил меня Литвинов, - не занимай телефон, сейчас перезвоню.

Я положил мобильный на сиденье и закурил.

Может, и правда начать сотрудничать с каким-нибудь изданием? Сейчас журналистам неплохо платят. Чувство языка у меня есть, профильное образование тоже, знакомых полно, я легко смогу сделать карьеру репортера. И потом, никто не отменял такую вещь, как генетика. Если ваш отец писатель, то сам бог велит вам попытаться заняться литературным трудом.

Только, увы, в придачу к таланту должно даваться и трудолюбие. Я бы даже поставил умение регулярно и упорно работать на первое место. Очень многих щедро одаренных литераторов сгубила элементарная лень, не всякий человек способен ежедневно усаживаться за стол, не имея за спиной начальника с поднятым кнутом, кое-кто малодушно думает: "Ага, сегодня весело проведу время, а уж завтра сумею заставить себя".

Но дни неумолимо бегут вперед, а великие произведения так и не рождаются на свет, остаются в чернильницах. Вот мой отец, Павел Подушкин, был из иной когорты, настоящий каторжник, прикованный к галере. Очень хорошо помню, как ребенком, заглядывая к папе в кабинет, я видел его согнутую над столом спину. В ушах моментально зазвучал глухой голос:

- Ванечка, зайди попозже, я занят. Вечером поговорим, когда норму напишу.

Увы, я не принадлежу к самозабвенным трудоголикам, полнокровную многостраничную книгу написать не способен, но, может, сумею кропать статьи? Хотя если вдуматься, то зачем? Служба у Норы вполне меня устраивает.

Мобильный загудел, я схватил трубку.

- Знаешь клуб "Улей"? - спросил Литвинов.

- Название слышал, но в нем не был, вроде он в самом центре?

- Ты, Иван Павлович, соткан из одних добродетелей, - хмыкнул адвокат, - тяжело, наверное, белому лебедю в стае стервятников. Значит, так, "Улей" имеет VIP-зал, но тебе надо не через парадную дверь и не через вход для особо любимых клиентов топать.

Обойди дом с торца, там со стороны переулка имеется крохотная створка без всяких опознавательных знаков, сбоку найдешь звонок. Нажмешь кнопку и ответишь на вопрос секьюрити: "Иван Павлович Подушкин, меня в голубом кабинете ждет Ника Кострова".

Поторопись, встреча назначена через час, опаздывать нельзя. Говорят, дочь Кострова без понтов, Она, кстати, начинающая певица, поэтому и согласилась на интерью, но ждать припозднившегося журналюгу она не станет. Бери ноги в зубы и действуй.

- Огромное спасибо, - обрадовался я, - просто гигантское мерси! Не ожидал, что дело так оперативно повернется.

- Давай, шевелись, - перебил меня Литвинов, - хорош в благодарностях рассыпаться.

Адвокат подробно описал дорогу, я без всяких проблем отыскал малоприметную дверь, поговорил с суровой охраной, продемонстрировал сначала паспорт, потом содержимое барсетки. Шкафоподобная мрачная личность поводила по моему телу металлоискателем и предупредила:

- Кино- и фотосъемка запрещены.

- У меня нет с собой ни камеры, ни цифрового аппарата, - вступил я в диалог с человекоподобным существом.

- Съемка запрещена.

- Я не смогу ее произвести даже при огромном желании.

- Съемка запрещена.

- Так чем снимать?

- Съемка запрещена, - бесстрастно талдычила гора мышц, преграждая вход.

Я уставился на юношу. Огромное, накачанное тело венчала маленькая голова. Похоже, парень не собирается пускать меня внутрь. У него заклинило программу? Мальчик завис? Его следует перезагрузить? Но как сие сделать? Задрать его пиджак и поискать кнопку с надписью "Reset"?

- Съемка запрещена.

- Хорошо, - кивнул я, - понял.

Гора отодвинулась и сообщила:

- Вторая дверь налево.

Я улыбнулся парню:

- Спасибо, дружок.

Огромное недоумение появилось на лице цербера.

- Съемка запрещена, - вдруг выпалил он.

Ну просто беда с этими однопрограммными биороботами!

- Хорошо, я понял.

- Вторая дверь налево.

Не говоря больше ни слова, я пошел по коридору.

Интересно, он женат? Если да, то как он беседует с женой?

Отчего голубая гостиная получила подобное название - неизвестно. Пол в ней покрывал ковер темно-бордового цвета, обои имели оттенок сливочного масла, а мебель оказалась из дуба, тонированного под выдержанный коньяк. Огромный диван тянулся вдоль одной из стен, чуть поодаль стояли низенький журнальный столик и два огромных кресла. В одном, совершенно утонув в нем, сидела хрупкая девушка, на вид лет шестнадцати, не больше. На ней были самые простые, голубые джинсы, кроссовки, украшенные блестящими камушками, и белая майка с изображением двух весело улыбающихся мышей.

- Вы Иван Павлович? - звонким голосом спросила она.

Я кашлянул:

- Да, а вы Ника Кострова?

Девушка рассмеялась:

- Точно. На диктофон записывать беседу будете?

Что предпочитаете: чай, кофе? Обед? Сладкое? Тут хорошо готовят!

Я улыбнулся ей и приступил к исполнению роли журналиста. Через час наивная девочка рассказала о себе почти все.

Нике восемнадцать лет. Мама у нее умерла, а папа очень успешно занимается коммерцией. На дочь у бизнесмена практически не остается времени.

Ника ходила в частную школу и там же начала заниматься вокалом. У девушки есть слух, небольшой, но приятный голосок и музыкальное образование, может, и недостаточное для серьезной певицы, но с избытком годящееся для девочки, желающей скакать по сцене с микрофоном. Когда папа узнал о мечте дочери стать второй Глюкозой, он, в отличие от многих других родителей, не пришел в ужас, не начал кричать, что за кулисами толкутся одни шлюхи, и не отправил Нику на частном самолете в Англию. Нет, добрый родитель расстегнул кошелек и дал Нике денег на песню, клип, костюмы и музыкантов. А еще он пристроил девочку к одному из лучших отечественных продюсеров и сказал:

- Пой, пока молодая. Потом за ум возьмешься.

- Папа очень любит меня, - щебетала Ника, осторожно выбирая из вазочки слишком крупную для экологически чистой ягоды клубнику, - он считает, что я могу делать все, что хочу.

- Это навряд ли, - улыбнулся я.

- Не, точно! - воскликнула Ника. - Во, глядите, золотая кредитка! Знаете, как люди делают? Родители в одном банке деньги держат, а детям в другом счет открывают, чтобы сын или дочка только маленькой частью денег попользоваться могли, а мне, пожалуйста, хоть все бери!

- Наверное, отец считает вас взрослым, разумным человеком, - польстил я глупышке, - но обычно любое родительское попустительство заканчивается в тот момент, когда девочка говорит: "Хочу замуж". Поэтому мой следующий вопрос звучит так:

"Станет ли господин Костров оказывать давление на дочь, если та выберет в спутники жизни самого простого, не слишком обеспеченного мужчину?"

Ника захихикала:

- Ну, мне о замужестве рано думать, у меня другие цели. Во-первых, я хочу сделать хорошую шоу-программу, во-вторых, победить на конкурсе Евровидения, в-третьих, продать сто миллионов своих дисков по всему миру. Нет, семьей я обзаведусь потом, ближе к старости, годам этак к тридцати.

- Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь, - бодро процитировал я популярную в советские годы песню.

- Ну только не ко мне, - решительно возразила Ника.

- То есть ваше сердце свободно?

Девушка засмеялась:

- Нет, конечно, там музыка и папа, еще кошка Маркиза.

- Тогда как вы прокомментируете слух о вашей предстоящей свадьбе?

Ника искренне изумилась:

- С кем?

- С модным фотографом Луисом.

- С кем? - повторила вопрос девушка.

- С Луисом, - улыбнулся я. - Слышали это имя?

- Да, - кивнула Ника, - я хорошо знакома с Лу.

Он мне фотографии делал. Знаете, такую сессию, чтобы журналистам раздавать. Папе не хочется видеть посторонних людей в доме, а ваши коллеги любят публиковать семейные фото, кстати, они всегда идентичные получаются! Какой журнал ни возьму, такое ощущение, что один человек работал! Звезда сидит на диване, поджав ноги, потом она в детской с ребенком или с мужем в гостиной, ну и завершает репортаж кадр, сделанный на кухне. Почему-то всех запечатлевают с чайником в руках, ну прям смешно!

Мебель почти у всех одинаковая, итальянская, "кипятильник" тоже одного вида, смехота! А вот Луис такой ерунды не делает. Смотрите, я специально принесла. Вам же понадобятся фотки для интервью?

Я кивнул.

- Ну и здорово, - щебетала Ника, вытаскивая из довольно объемистой сумки пухлый конверт. - Можете взять любой, только нужно обязательно указать авторство и заплатить фотографу гонорар.

Я начал перебирать карточки и совершенно искренне воскликнул:

- Великолепная работа!

- А то! Папа с плохими мастерами не связывается, у него все только суперское: и шофер, и охранники, и секретарь, и экономка.

- Значит, с Луисом вас связывают только рабочие отношения?

- Ага!

- Но вас видели вместе на тусовке!

- На какой?

Я улыбнулся:

- Насколько я знаю - на кинофестивале!

Ника собрала морщинками совершенно гладкий, чистый лоб.

- Вспомнила! - вдруг радостно вскрикнула она. - Ну конечно! Ой, от журналистов я просто тащусь!

Такое придумать могут! В голову нормальному человеку не придет. Я и Луис! Ну зачем мне этот старик?

Ему небось уж к тридцатнику подкатило! Ерунда получилась! Мы с папой приехали, вышли из машины и столкнулись с Луисом, тот тоже на сейшн спешил.

Естественно, перебросились парой слов, мы ведь хорошо знакомы, ну и получилось так, что вместе в зал вошли, я впереди, Луис около меня, а папа сзади.

Тут же народ фотоаппаратами защелкал. Луис наклонился ко мне и шепнул:

"Ну, держись! Завтра все газеты напечатают:

"Ника крутит роман с тем, кто снимает голых баб, а господин Костров наплевательски относится к дочери, позволяет ей все".

И точно! Папа сначала обозлился, а потом рукой махнул, дескать, не заткнешь же всем глотку! Хотя, на мой взгляд, кое-кого из журналюг следовало бы за язык на заборе повесить! Ой, вы не обиделись?

- Нисколечко, мой ангел, - улыбнулся я. - Значит, между вами и Луисом ничего не было?

- Нет, - абсолютно спокойно ответила девочка.

Потом она взяла со столика небольшую пластмассовую коробочку, ткнула в нее пальцем и приказала:

- Еще кофе и клубнику со сливками.

Мгновенно, словно он ждал под дверью, в кабинет черной кошкой проскользнул официант с подносом в руке.

- Газеты очень много врут, - продолжала возмущаться Ника, - про меня столько глупостей писали!

Ну ваще!. Прикиньте, я играла в школьном спектакле роль старухи, для выступления понадобилось платье, такое широкое, бесформенное, ну чтобы под него подушек напихать, пожилые женщины ведь не бывают худыми. И где взять наряд? Если купить какой-нибудь пятьдесят шестой размер, он с плеч свалится. Еле додумались! Поехали с подружкой в магазин для будущих мам и приобрели прикид. Верх сорок второй, а от груди вниз мешок...

Я краем уха слушал разболтавшуюся девочку, испытывая глубочайшее разочарование. Лопнула такая хорошая версия. Луис вовсе даже не собирался расписываться с Никой, значит, у него не было причин убивать Римму. Проститутка не могла нарушить планы своего любимого, потому что их не существовало, во всяком случае, в отношении начинающей певицы. Кострова не врет, она очень откровенна, рассказала кучу историй, о которых никогда не следует болтать журналистам. С какой стати ей скрывать предстоящее бракосочетание с Луисом? Нет, это просто очередная утка, растиражированная желтой прессой.

- ..написали: "Кострова ждет ребенка, - щебетала не обращавшая внимания на выражение моего лица Ника. - Она щеголяет в сарафане для беременных". Вот так и рождаются сенсации. И с Луисом то же самое получилось! Стоило вместе с ним в зале показаться, а потом около него пару минут постоять, как гвалт пошел: у них свадьба на носу! Вот идиотство. Нас с Луисом связывают только рабочие отношения, фотки! Ну еще он папе фирму порекомендовал, которая ремонт делает. За что ему отдельное спасибо. Мы мигом красоту навели и очень недорого заплатили. Но это и вся любовь.

- У вас недавно ремонт был? - сочувствующе кивнул я. - Паркет, кафель, сантехника! Очень хорошо вас понимаю, сам сейчас в этой проблеме.

- Хотите, у папы телефон спрошу? - оживилась Ника.

- У меня уже работает бригада, и потом, думаю, ваши мастера мне не по карману, но все равно спасибо за желание помочь, - улыбнулся я.

Ника сверкнула хорошенькими глазками:

- Вовсе они не много взяли, папа очень удивлялся, сами по магазинам мотались, а еще на дизайнере сэкономили, Луис проект разработал. Вкус у него отменный, оригинальные решения нашел, ни в одном журнале таких нет. Знаете, как он нам батарею в прихожей оформил?

- Нет.

- Там две "гармошки" висят рядом, - охотно защебетала Лиза, - дура-архитекторша ошиблась! Ой, как папа дом строил! Ну это отдельный анекдот!

Ладно, не о том речь. В общем, полнейшее идиотство! Едва входишь в особняк - и сразу батареи видишь! Мрак! Мы пятерых дизайнеров наняли - и что? Все только одно дудят: экран сделаем: белый, черный, красный, никелированный... Фу! А Луис только глянул и идею выдал: "Да, экран, но какой!

Над одной батареей вешаем карниз и превращаем ее в окошко". Прикиньте? Так стебно! Тюль, занавески с ламбрекеном, кисти, золотая бахрома. А соседнюю "нагревалку" Луис предложил оформить под дверь: деревянная панель, ручка, крохотный номер, звонок, почтовый ящичек. Мы так и сделали. Кто входит, так и падает. Я же мигом говорю: "У нас дома гномики живут, это вход на их половину".

Глава 18

Попрощавшись с излишне откровенным ребенком, я сел в машину и бездумно уставился в ветровое стекло. Что делать? Да уж, излюбленный русским человеком вопрос! Сравниться по значимости с ним может лишь тот, который слишком часто звучит с экранов телевизора: кто виноват? Кстати, о телевизоре. Если забуду купить новый пульт, Николетта сделает из Таси форшмак. Значит, мой дальнейший путь должен лежать в магазин, где торгуют техникой.

* * *

Слава богу, сейчас приобрести необходимые для дома приборы не проблема. Я очень хорошо помню, как в начале девяностых годов совет ветеранов нашего дома распределял талоны. Николетта тогда чуть не заработала инфаркт, ей дали розовую бумажонку со штампом "утюг", а соседке из соседней квартиры вручили зеленую открытку на "телевизор".

Узнав о допущенной по отношению к ней дискриминации, Николетта побледнела и понеслась в домоуправление, убивать тетку, занимавшуюся распределением благ. Визит закончился плачевно. Вообще-то, маменька всегда ухитряется получить то, что возжелает. Люди, услыхав ее визгливо-капризный голос, сразу понимают: этой особе лучше вручить требуемое, иначе она доведет вас до истерики.

Но в тот раз получилось иначе. Ветеранша, раздававшая членам кооператива талоны, в свое время дралась с фашистами на Курской дуге, поэтому ор Николетты она спокойно проигнорировала, а на ее заявление: "Сейчас вы поймете, с кем имеете дело!" - невозмутимо ответила:

- Мне после лагеря на Колыме никакой черт не страшен.

Маменька, не ожидавшая такого отпора от тщедушной, скромно одетой старушки, внезапно присмирела, и бабуля ей объяснила:

- Талоны выделил профком. Раздают их четко по категориям. Первая: живые члены Союза писателей.

Им положены на выбор либо холодильник, либо цветной телевизор. Вторая: вдовы, они получают чего поменьше - магнитофоны, кофемолки, фены, электромясорубки.

Последними в списке шли утюги.

- Но почему мне досталось самое плохое? - взвизгнула Николетта. - На кой нам третий гладильный аппарат! Хочу телик!

- Ваш муж умер, - напомнила ей ветеранша.

- Тогда мясорубку, - не сдалась маменька.

Бабуся откашлялась и выдала новый спич.

- Вдовы тоже разделяются на подгруппы. К первой, элитарной, относятся те, чьи мужья занимали определенные посты, были секретарями Союза писателей, партийными и месткомовскими функционерами. Вторая категория - гении, люди, написавшие эпохальные произведения типа "Победа Красной армии над войском Колчака". Ваш супруг не являлся ни тем ни другим, в партии не состоял, общественной работы не вел, а если мы пытались его привлечь, сердито отвечал: "Я литератор, а не горлопан". И чего вы после этого хотите? Что за произведения выходили из-под пера товарища Павла Подушкина? Политически не выдержанные книжонки на историческую тему. Позиция автора в них не ясна! Вот, к примеру, одна из его последних повестей! Там действие разворачивается на Руси, в шестнадцатом веке, в богатом боярском доме. Где, спрашивается, простые крестьяне, описания тягот их жизни, невыносимого труда? Ничего подобного нет, одна любовь и сопли в барских покоях. Очень вредное произведение, которое ничему не учит современную молодежь! Скажите спасибо, что за такое хоть утюг дали. Будь моя воля, не видать бы вам ничего. И вообще, вдове пятой категории следует проявлять скромность и не приравнивать себя к женщине, муж которой написал "Историю КПСС для детей".

После, этого случая Николетта перестала здороваться с Зоей Ивановной из восемьдесят второй квартиры, а мне было велено всеми правдами и не правдами достать сразу две вещи: новенький холодильник и цветной телик. Что за истерики бушевали в квартире и каким образом я ухитрился выполнить приказ маменьки, оставшись при этом психически здоровым человеком, отдельная сага, пересказывать которую сейчас нет времени. Интересен эпилог.

Узнав, что операция по добыче техники завершилась благополучно, Николетта велела привезти оба агрегата одновременно, в пятницу, в шесть часов вечера. Именно в тот день и час, когда женское население нашего околотка массово высыпает во двор, кто прогулять собачку, кто выкурить сигаретку, а кто продемонстрировать новые серьги. Последний день рабочей недели, восемнадцать часов - и это местная ярмарка тщеславия.

Представьте торжество Николетты, когда перед подъездом остановились две крытые машины и из их недр грузчики выволокли остродефицитные предметы.

Местные дамы сначала поразевали рты, а потом бросились к маменьке с вопросами: где достала и сколько это стоило?

Победоносно улыбаясь, Николетта сообщила:

- Выдали мне как вдове писателя! У нас ведь каждого оценивают по достоинству! Кому-то утюг с кофемолкой, а мне, учитывая высоту положения и статус, всучили сию дрянь, да еще бесплатно! Уж я просила, ну просто умоляла: не надо, лучше отдайте бедным, нуждающимся, их в нашем дворе полно, да хоть Зое Ивановне из восемьдесят второй квартирки, уж как она, несчастная, телик в профкоме выпрашивала, еле-еле получила! Мне-то зачем? Дом - полная чаша! Нет, рыдать начали! Павел Иванович наш гений, возьмите, умоляем, не обижайте! Пришлось их уважить!

Произнеся речь, маменька, высоко подняв голову, направилась в подъезд. Оставшиеся дамы пару мгновений молчали, а потом, по-прежнему не произнося ни звука, стартовали в домоуправление, рвать на тряпки несчастную старуху, уцелевшую в боях на Курской дуге и выжившую в сталинских лагерях. Бабушку я больше не видел, писательские вдовы - дамы решительные, это вам не жалкие эсэсовские дивизии, вооруженные всего лишь автоматами и пулеметами. Насколько я знаю, Николетта и ей подобные способны убивать взглядом.

Посмеиваясь, я вошел в магазин и вздрогнул. Четыре стены не слишком большого помещения были заняты работающими телевизорами. Причем все они демонстрировали одну и ту же передачу: криминальную хронику.

Покупателей в торговом зале не было.

- Что желаем? - бросился ко мне со всех ног продавец. - Плазменный экран?

- Нет, спасибо.

- Домашний кинотеатр?

- Нет, благодарю.

- Телевизор? Есть замечательные!

- Нет, мне надо...

- У нас акция, - перебил меня мальчик, - два телика по цене одного, грех не воспользоваться, буквально даром получите шикарную вещь.