Чтение 18–й страницы книги ~Камасутра для Микки-Мауса~

Кирюшка замолк.

- Где моя собака? - я постаралась взять себя в руки.

- Лежит под капельницей, - сообщил Аркадий Семенович, - вечером заберете домой, через недельку снимем швы, и будет, как новая!

- Зачем вы нас пугали, неужели и впрямь не могли сообразить, что рука пластмассовая? - прошипела я. - Хороши ветеринары, мы больше к вам никогда не приедем!

- Ну-ну, - пытались успокоить меня врачи, - случается всякое.

Уже на дороге назад в Алябьеве Кирюшка расхохотался.

- Что смешного ты нашел в этой ужасной ситуации? - вздохнула я, не отрывая взгляда от дороги.

- Просто вспомнил, как ты коротко и ясно сказала: "...", - веселился мальчик.

- Не было такого! - возмутилась я. - Я никогда не употребляю таких выражений и других не одобряю.

- Было, было, - хихикнул Кирюшка, - значит, знаешь всякие словечки, а нас с Лизаветой ругаешь!

- Конечно, знаю, - пожала я плечами. - Но хорошее воспитание - это не незнание ненормативной лексики, а умение не употреблять ее по поводу и без повода! Интеллигентный человек никогда не позволит себе в присутствии других...

- А наедине с собой? - перебил меня Кирюшка.

- Тоже, - отрезала я.

- Знаешь, Лампа, - протянул Кирюша, - у меня вопрос возник, как ты думаешь, наш президент моется в ванной?

- Конечно, - удивилась я, - он же живой человек, на тяжелой нервной работе, небось любит в пене покайфовать, а почему ты интересуешься?

- Вот прикинь, - задумчиво продолжил Кирик, - вылез он из воды, встал босыми ногами на плитку, потянулся за полотенцем, поскользнулся, упал... Что будет?

- Кошмар! - покачала я головой. - Еще, не дай бог, власть переменится, а в нашей стране от любой смены руководства ничего хорошего не получается. Нет уж, пусть президент лучше будет здоров, зачем ему падать в ванной! Уж, наверное, догадались ему везде резиновые коврики настелить.

- Да не о политике речь, - отмахнулся Кирюшка. - Как думаешь, что он скажет, со всего размаху шлепнувшись на пол, а?

- Видишь ларек? - быстро перевела я разговор на другую тему. - Сделай одолжение, купи батон, у нас хлеб кончился.

Кирюша вылез из машины, я смотрела ему вслед. Однако странные мысли приходят иногда детям в голову! Что скажет президент, упав в ванной! Что скажет, что скажет... Небось выразится, как все мужчины, вряд ли промолчит. Право же, воспитательный процесс - дело тонкое, что ответить Кирюше? Сказать: "Конечно, глава нашего государства просто тихо встанет", так Кирюшка будет надо мной издеваться. Сказать то, что думаю на самом деле? Мигом услышу:

- Ага, президенту можно, а мне нельзя? Прочесть длинную, нудную лекцию на тему "В какой момент можно пользоваться ненормативной лексикой"? Нет уж, лучше просто переменить тему. Ох уж эти детки!

Внезапно мысли потекли совсем в ином направлении. Магдалене-то, оказывается, восемнадцать лет. Впрочем, сейчас я уже понимаю, что считать девочку четырнадцатилетней было крайне глупо. Магдалена, правда, крохотного роста, но у нее лицо взрослой девушки, меня ввела в заблуждение ее манера покорно исполнять любые чужие приказы.

Глава 20

К Клаве я попала лишь около восьми вечера. Пропуск мне выдали без звука, хотя время посещения больных закончилось. Клава лежала на кровати и читала "Мегаполис".

- Лампа? - удивилась она.

- Вот, принесла вам фрукты, - сказала я и стала выгружать на тумбочку зеленые кисти. - Виноград мытый, тут еще сок, бананы...

- Не надо так тратиться, - покачала она головой, - и так вы с Катей хлопот получили. Я в больнице, а Юрка с Магдой на вас свалились... Как они там?

- Магдалена нормально, - я решила начать с приятной новости, - хорошая девочка, воспитанная...

В глазах Клавы неожиданно мелькнул злой огонек.

- В тихом омуте черти водятся, - резко заявила она. - Магде требуется крепкая рука.

Я поразилась: ну разве можно так ненавидеть собственную дочь?

- На мой взгляд, вы не правы! Магдалена абсолютно забитое существо! Если кому и требуется крепкая рука, так это вашему муженьку. Пьет без остановки который день, - сердито возразила я.

- Всю душу мне измотал, - вздохнула Клава, - и тащить тяжело, и бросить невозможно. Зачем только водку, окаянную, выпускают?

Затем что на деньгах, вырученных от ее продажи, стоит госбюджет, хотела сказать я, но произнесла другое:

- Чего же с алкоголиком мучаетесь? Можно развестись и жить спокойно.

- Легко советы-то давать, - вскинулась Клава. - Как детей поднять одной? Без мужика трудно!

Я промолчала, ну не говорить же Клаве, что лучше без отца, чем рядом с невменяемым пьяницей.

- Юрка, когда не квасит, хороший, .... - продолжала она. - Зарабатывает нормально, не жадный. Одна беда: запьет - хоть караул кричи.

- И часто он в штопор входит? - поинтересовалась я.

- Да нет, - покачала головой собеседница, - примерно раз в три месяца, дня на четыре, не больше. Мы уже привыкли, знаем, его трогать не надо, проспится - и снова нормальный.

- По-моему, вы слегка приукрашиваете действительность, - не согласилась я. - Юрий уже почти две недели водку хлещет и не собирается останавливаться. Одно не пойму, где он бутылки берет?

- Это его жизнь подкосила, - прошептала Клава. - Сначала пожар случился, потом Нату посадили. Ну зачем она того парня убила! Зачем? Ведь так хорошо все складывалось: свадьба, муж нормальный, непьющий...

Я посмотрела в ее серые, какие-то застиранные глаза и твердо сказала:

- Да вы великолепно знаете ответ на вопрос. Не любит Ната Володю и никогда не любила, это вы вынудили дочь к браку и по сути являетесь виновницей произошедшего. Ната обожала Игоря Грачева и мечтала соединить свою судьбу с ним, с любовником.

- Ты глупости не болтай, - возмутилась Клава. - Моя Ната девушка честная, она до свадьбы сохранила невинность.

Я прищурилась.

- Интересно, сколько стоила вам гимено-пластика?

- Что??

- Заштопывание девственной плевы, восстановление невинности.

Клава посерела, но постаралась сохранить самообладание, пальцы женщины начали быстро мять край одеяла, но лицо, хоть и изменившее цвет, осталось спокойным.

- Ну и глупости вам в голову приходят! - с возмущением воскликнула баба. - Что за операция такая!

Возглас, вырвавшийся из ее груди, был настолько искренен, что на секунду я поверила жене Юрия, но потом увидела ее пальцы, дрожащие, нервно комкающие пододеяльник, и ответила на риторический вопрос:

- Медики циничные шутники, поэтому более чем специфическое оперативное вмешательство они назвали по имени бога бракосочетания Гименея. Вы можете до свадьбы перекувыркаться со всем городом, а потом сбегать на гименопластику, и у жениха останется сладкое ощущение первопроходца. Правда, от невесты потребуется определенное актерское мастерство, но, похоже, в Нате пропала Сара Бернар 7.

- Кто-кто, - прозаикалась Клава, - кто рассказал такую ерунду?

Мне в голову моментально пришел верный ответ:

- Юрий. Он сейчас совершенно не адекватный. Честно говоря, плохо понимает, где находится и с кем разговаривает, постоянно обращается ко мне: "Клава". Вот и разболтал ваш секрет.

Внезапно женщина устало сказала:

- Может, оно и к лучшему. Я-то против затеи была, все Юрка, его мозгов дело, он и Володю этого нашел. Слов нет, хороший мужчина, положительный, если бы и правда моим зятем стал, я бы только радовалась. Но Ната этого Игоря любила, а отец ее сломал.

Она замолчала и уставилась в потолок. Я тоже молчала.

- Юрка жадный дурак, - зло продолжила Клава, - наплели ему сказочку, а он поверил! Прямо цирк! Нет там небось ничего! Но Юрка решил съездить.

Честно говоря, я не слишком понимала, о чем идет речь.

- Ехать надо было в Америку?

- Ага, - кивнула Клава, - штат Нью-Джерси, городок Тун, чертова даль, ихняя глухая провинция, навроде нашего Зажопинска.

- При чем же тут Володя Костин? - вырвалось у меня. - К чему его обманывать надо было, замуж выходить? Не пойму никак.

- Так ты, выходит, ничего не знаешь... - пробормотала Клава и захлопнула рот.

- Говори, - велела я.

Клава насупилась.

- Время позднее, устала я очень, ступай себе домой, за фрукты спасибо, только больше ничего мне приносить не надо, тут хорошо кормят.

- Ты любишь свою старшую дочь? - обозлилась я.

- К чему это? - вяло ответила Клава. - Ната в тюрьме, Володя с ней разведется...

- Твоя дочь никого не убивала! Клава резко села, потом усмехнулась и откинулась на подушки.

- За дуру-то меня считать не надо! Ее с револьвером у метро поймали!

- Нет, не так дело было!

- А как? - подскочила Клава. - Знаешь, после чего я сюда, в больницу, загремела? У следователя была, он мне четко объяснил: Натка пока не признается, чем себе только хуже делает, ее полно народу видело, а дежурная по станции заявила, что девка в урну пистолет швырнула.

- Не она это.

- А кто? - прошептала Клава. - Господи! Я вытащила из сумочки удостоверение и ткнула его Клаве в нос.

- В курсе, где я работаю?

- Нет, - растерялась баба, - я думала, ты дома сидишь, хозяйство ведешь, Натка говорила, что Лампа навроде приживалки.

Я стиснула зубы, но справилась с собой и велела:

- Читай.

- Начальник... - промямлила Клава, - ты из легавки?!

- Не совсем, частный детектив, агентство "Шерлок".

- И чего? - окончательно потерялась тетка.

- Того, - хмыкнула я, - я ищу настоящего убийцу, твердо знаю, Нату подставили, она тут ни при чем.

- Почему?

- Пока не знаю, поэтому и требую: расскажи немедленно про Америку и Костина. Клава молчала.

- Ты хочешь, чтобы твоей дочери дали пятнадцать лет и отправили на зону для особо опасных преступников?

Женщина опять принялась теребить одеяло.

- Ладно, - кивнула я, - если судьба Наты тебе безразлична, подумай о Магдалене, да о себе, в конце концов, легко ли жить будет. С одной стороны, нет-нет, да вспомнишь про Нату, а с другой... Да все знакомые начнут пальцем тыкать и перешептываться. Магде потом на приличную работу не устроиться. Подумай, закончит девочка институт, придет на службу наниматься, а там анкету заполнять надо. И что ей ответят, когда увидят в графе фразу: "Сестра осуждена за убийство".

- Яблоко от яблони недалеко падает, - неожиданно отмерла Клава.

- Ты о чем? - удивилась я.

- Юрка сидел, - пояснила она, - дважды. Все из-за водки. Первый раз он с мужиками на троих соображал, чего-то они там не поделили и передрались. Мой кобель здоровый, кулаки пудовые, долбанул собутыльников, одному черепушку проломил, хорошо, не насмерть убрал. Четыре года дали, через два с половиной выпустили за хорошее поведение. Уж как он клялся, что больше никогда, божился, в ногах валялся. Только толку-то? Во второй раз загремел, когда Натка в третьем классе была. Опять по пьяни. Кошелек у мужика вытащил, в троллейбусе. Я ему в тот день денег на водку не дала, ни копеечки, все припрятала и из дома выгнала, а он решил сам раздобыть. Шесть годков вломили, от звонка до звонка отсидел. Вот уж я нахлебалась говна, по уши наелась! Двоих девок одеть, накормить, выучить да этому харчей отвезти. От Юркиной матери толку не было, она пьяница горькая, а свекор мой - убийца, он двух соседей в избе запер да поджег. Они, когда забор строили, от его участка полметра отхватили, вот он и разобрался. Хорошо, на зоне помер, повезло свекровке, а мой-то вернулся.

- Почему же не разошлись?

- Девок сиротить не захотела, - вздохнула Клава.

Я была потрясена. Чего больше в этом заявлении - мазохизма или глупости?

- Так Ната в родню пошла, - продолжала Клава, - в деда и отца, кровь гнилая, убийцы они. Уж я колотила ее в детстве, колотила, думала, выбью гены-то, ан нет!

- Вот что, - решительно заявила я, - ну-ка, быстро рассказывай, что за аферу придумал Юрий. Может, тут ключ к разгадке и зарыт. Пойми, не виновата Ната, не она убивала.

- Все равно ничего не вышло, - напряглась Клава, - да и не хотели мы ничего плохого. Ладно, слушай. У Юркиных родителей народилась куча детей, они, по-моему, всех по именам-то не помнили, только до школьного возраста дожили двое - Юра и Светка.

Светлана была на целых десять лет старше брата и очень любила Юру. Если сказать правду, то девушка заменила брату мать. Их родительница пила, не просыхая, не задумываясь ни о чем. Светлана же в четырнадцать лет отправилась мыть лестницы и покупала маленькому братику еду и немудреные игрушки. Она же потом стала водить Юру в школу, приговаривая:

- Учись хорошо, вот вырастешь, пойдешь работать, получишь много-много денег, мы с тобой так заживем.

- Вдруг тебе принц встретится, - один раз бесхитростно ответил Юрочка, - женится, мне и работать не придется!

Света шлепнула брата.

- Ишь чего захотел! Лентяй.

Потом она горько вздохнула и добавила:

- Какие уж тут принцы, на меня никто и не поглядит в таком платье.

- Ты самая красивая! - с жаром воскликнул Юра.

Света грустно улыбнулась.

- Да уж! Прямо королева.

Самое интересное, что Света на самом деле была хороша, только красота ее не бросалась в глаза. Если говорить языком дамских романов, она не походила на пышную, яркую розу, а напоминала василек, выглядывавший из колосьев ржи. Так бы и пробегала Светочка всю жизнь по подъездам и чужим людям с ведром грязной воды, но однажды богиня судьбы проснулась, приметила трудолюбивую девочку и одарила ее счастьем.

Света пристроилась в семью режиссера Бланка домработницей. Матвей Георгиевич был величиной в мире театра, о его постановках говорили с придыханием не только в Москве, но и в Лондоне, Париже, Риме. Режиссер часто мотался за рубеж, принимал он иностранных друзей и у себя. В семидесятые годы советским людям не разрешалось дружить с гражданами других государств. Сейчас в это трудно поверить, но, для того чтобы выехать на отдых в социалистическую Болгарию, требовалось преодолеть массу препонов, пройти комиссии в домовом комитете, в парткоме на работе, в районном комитете партии, ответить на многочисленные каверзные вопросы, выслушать инструктаж... И только тогда вы имели шанс пересечь границу СССР, сжимая в кармане тридцать долларов. Большую сумму вывозить категорически запрещалось. Но существовала особая каста советских людей, которые жили не по правилам, в основном это были работники искусств, регулярно выезжавшие на гастроли. Коммунисты сквозь пальцы смотрели на дружбу между московскими и парижскими балетными танцовщиками и не прижимали к ногтю советских пианистов, обменивавшихся письмами с коллегами из Лондона. Матвею Георгиевичу Бланку тоже позволялось звать в гости иностранцев, и в один прекрасный день у него в столовой оказался Марк Радберг, сорокалетний американский холостяк.

Светлана внесла в комнату блюдо с пирожками, Марк глянул на домработницу... Принц увидел Золушку и мигом влюбился, сбылась мечта маленького Юрочки.

Как они договорились, не зная один русского, а другая английского языка, где встречались в Москве, остается за кадром. Важно другое:

Марк предложил Свете руку и сердце, она согласилась. Целый год потом, чуть ли не на уровне глав государств, решался вопрос о свадьбе. Марк использовал все связи и добился своего. Хмурым осенним днем его со Светой расписали в московском загсе. Наутро молодые вылетели в Америку. Светочка горько плакала, в те годы отъезд за океан, в США, был подобен смерти. Надежды на новую встречу с братом у нее не было. Правда, Марк клятвенно обещал употребить все свое влияние и связи, чтобы перетащить мальчика в США, но, очевидно, забыл или не сумел этого сделать. Одно время Юра ждал писем или звонков, но потом понял, что надеяться не на что. Света словно провалилась в прорубь. Началась другая жизнь, через пару лет Юра стал считать сестру умершей, а потом и вовсе забыл про нее. Он вырос, женился, отсидел два раза, потом неожиданно взялся за ум, принялся слесарничать, работал в гараже, даже сделал карьеру, став начальником... Словом, текла обычная жизнь, так живут тысячи людей: женятся, рожают детей, пьют, гуляют, работают...

Но полтора года тому назад как-то вечером к Юрию и Клаве заявился нежданный гость: очень хорошо одетый мужчина. Он показал паспорт гражданина Америки и на слишком правильном русском языке представился:

- Джон Клайманн, адвокат Софи Радберг.

- Кто? - не понял Юрий.

Господин Клайманн сел в кресло и вывалил целый ушат невероятной информации. Светлана, став американкой, превратилась в Софи. Великолепно зная, что КГБ берет на заметку всех тех, кто имеет родственников за рубежом, она оборвала связь с братом. Она была настолько напугана, что даже после перестройки не решилась объявиться. Муж ее давно умер, детей у Радбергов не было, все огромное состояние перешло к Софи. Несколько месяцев назад она, узнав о своей неизлечимой болезни, распродала все, что имела, оставив только крохотную ферму, на которой и провела последние дни. Перед смертью она вызвала к себе Джона и велела:

- Ты поедешь в Россию, найдешь там моего брата Юрия и передашь ему это письмо.

Адвокат, естественно, выполнил поручение клиентки. Когда он ушел, Юра вскрыл конверт, прочитал послание и дал его Клаве. Всю ночь потом супруги пытались переварить информацию.

Светлана сообщала, что хочет оставить нажитое брату и его семье. Но официально оформить наследство она не пожелала.

"Вас заставят заплатить гигантские налоги, - писала она, - а я вовсе не намерена кормить ни ваших, ни наших разжиревших госчиновников. Деньги заработаны тяжелым трудом и должны достаться тебе, Юрочка, целиком, без грабительских вычетов. Я придумала план. Распродала абсолютно все и обратила в деньги, в драгоценности. Их немного, но они эксклюзивны. Из камней, огромных по величине бриллиантов, заказано ожерелье. Ты, Юра, вместе с женой должен приехать в США как турист, вот план моего дома, стрелкой отмечено место, где спрятана шкатулка. На обратной дороге твоя жена наденет на шею ожерелье, под кофтой его скорей всего не заметят, впрочем, к личным драгоценностям путешественников на границе не придираются".

Целую неделю потом Юрий и Клава ломали голову, как поступить. История походила на розыгрыш, посоветоваться с кем-либо муж и жена боялись.

- Ты вспомни, - настаивала Клара, - Светкин почерк или нет?

- Где ж упомнить? - ворчал Юра, вертя в руках послание. - Сколько лет пронеслось.

В конце концов решили ехать, сбегали в турагентство, наскребли денег на путевку и получили от американского посольства решительный отказ. Юре, как дважды судимому, Клаве, как жене уголовника, въезд в США был закрыт навсегда. Представляете, как задергались супруги? Если раньше у них имелись сомнения по поводу наличия ожерелья, то теперь, когда Америка оказалась недоступной, они мигом отпали.

- Уголовник чертов, - "чистила" Клава по ночам супруга, - урод! Из-за тебя таких деньжищ лишились!

Юра только крякал.

- Может, попросить кого другого съездить? - один раз предложил он.

Жена налетела на муженька с кулаками.

- Последний ум пропил! - заорала она. - Кому такое предложить! Сопрут мигом!

Одним словом, положение казалось безвыходным, но тут Юрка совершенно случайно столкнулся на улице со своим бывшим "коллегой" по зоне Степкой Ужковым. Мужики зарулили в кафе, выпили, и Ужков со вздохом сказал:

- Прикинь, кто у меня зять! Мент! Юрка заржал.

- Угораздило с легавым породниться!

- Эх, - махнул рукой Степка, - да он ничего, нормальный парень, папой меня кличет. Полгода назад с моей дочерью за океан улетел, в ихнюю полицейскую академию, по обмену.

- Погоди, - удивился Юра, - как же твою дочь выпустили?

- Почему нет? - вздернул брови Степка.

- Так ты же судимый, а американцы таких не любят, - стал делиться личным опытом Юрий, - до третьего колена визу не дают!

Степка заржал.

- Дураки они, патриоты гребаные. Говорил же тебе, зять у меня мент.

- И чего? - не понимал Юрий. Продолжая смеяться, Степан пояснил:

- Они на патриотизме с ума сошли. В Штатах полицейский - страшно престижная профессия, они своих ментов обожают. Этого мало, если ты тоже легавый, да хоть из Чечни, мигом визу дадут, вперед всех, потому как уважают представителей закона в любой стране, считают их лучшими из граждан, усек? Кабы моя дочурка за врача или инженера выскочила, не видать ей Штатов никогда, а раз за ментяру пошла, то с дорогой душой пожалуйте к нам в Америку! Ясно? Одним словом, патриоты долбаные! Дочка пишет, у них в кино перед сеансом гимн играют, а еще они перед своими домами флаг поднимают. Во кретины!

Но Юрий перестал слышать собеседника. В его голове родился план: немедленно выдать Натку замуж за милиционера и отправить за богатством.

Прежде чем начать боевые действия, Юрий не пожалел денег и посоветовался с законником.

- Да, - подтвердил адвокат, - существует такое неписаное правило. Если ваша дочь имеет мужа - сотрудника МВД, ей мигом дадут визу, и ваша судимость не будет служить препятствием.

Дело было за малым: найти дурака-мента, облапошить его и отправить с женой в Америку. И тут Юрию попался Володя Костин, явившийся в недобрый час чинить свои "Жигули".

- Давайте, бабы, - велел Юрий, - притащу его к нам, действуйте.

Но Ната неожиданно начала сопротивляться:

- Я люблю Игоря Грачева!