read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



бочонками и припасами, точно это второй или третий этаж пакгауза; над нею
находится прогулочная или верхняя палуба. Часть машин всегда возвышается над
этой палубой; видно, как в прочной и высокой раме работает шатун, похожий на
железного пильщика. Ни мачт, ни талей обычно нет - торчат только две высокие
черные трубы. Рулевой упрятан в маленькую будку в носовой части корабля
(штурвал соединен с рулем при помощи железных цепей, тянущихся вдоль всей
палубы), а пассажиры, за исключением тех дней, когда погода уж очень хороша,
обычно сидят внизу. Как только пристань осталась позади, вся жизнь, всякий
шум и суета на пакетботе замирают. Долгое время вы удивляетесь, как это он
движется: впечатление такое, что никто не управляет им; а когда,
разбрызгивая воду, мимо проплывает другая такая же несуразная махина, вы
искренне возмущаетесь этим мрачным, неповоротливым, неграциозным левиафаном
*, похожим на что угодно, только не на корабль, совершенно забывая, что
судно, на борту которого вы находитесь, - вылитый его двойник.
На нижней палубе обычно расположены контора, где вы платите за проезд,
дамская каюта, кладовые, помещение для хранения багажа и машинное отделение,
словом, великое множество всяких уголков и закоулков, которые весьма
затрудняют поиски мужской каюты. Часто (так и в данном случае) она тянется
во всю длину судна, а по обеим ее сторонам в три или четыре яруса устроены
койки. Когда я впервые спустился в каюту "Нью-Йорка", моему неискушенному
глазу она показалась почти такой же длинной, как Берлингтонская аркада *.
Путешествие через Саунд, который приходится пересекать, следуя такому
маршруту, не всегда безопасно или приятно: здесь не раз бывали несчастные
случав. Утро было сырое и очень туманное, и мы вскоре потеряли землю из
виду. Однако день выдался спокойный, и к полудню небо прояснилось. Опустошив
(при усердной помощи одного приятеля) погребец и уничтожив запасы пива в
бутылках, я улегся спать, сильно утомленный переживаниями минувшего дня. Но
проснулся я как раз вовремя, чтобы увидеть с палубы Врата Ада, Кабанью Спину
и Шипящую Сковородку, а также прочие достопримечательные места, имеющие
притягательную силу для всех, кто читал знаменитую "Историю Дидриха
Никкербокерао*. Теперь мы плыли узким каналом, по обе стороны которого
тянулись пологие берега, усеянные хорошенькими виллами, где зелень травы и
деревьев радовала глаз. Вскоре быстрой чередой пронеслись мимо нас маяк, дом
для умалишенных (и как же сумасшедшие бросали в воздух свои колпаки, как
ревели, вторя рокоту нашей машины в шуму попутной волны!), тюрьма и другие
Здания; и, наконец, мы очутились в прославленном заливе, воды которого
сверкали в лучах солнца, словно очи природы, обращенные к небесам.
Справа перед нами тянулись беспорядочные нагромождения зданий; то тут,
то там вставали остроконечные башенки или шпили, смотревшие сверху на
толпившийся внизу сброд; и то тут, то там ленивое облачко дыма, а на
переднем плане - лес мачт и суда с весело хлопающими на ветру парусами и
развевающимися флагами. Лавируя среди них, через залив к противоположному
берегу направлялись паромы, груженные людьми, дилижансами, лошадьми,
повозками, корзинами, ящиками; их путь то и дело пересекали другие паромы, и
все без передышки сновали взад и вперед. Среди этих неугомонных букашек
важно возвышались два-три больших корабля, передвигавшихся медленно и
величаво, словно существа высшей породы, которые презирают их жалкие
маршруты и стремятся в открытое море. За ними виднелись сверкающие вершины
гор и острова на реке, блестевшей в лучах солнца, и даль, едва ли менее
глубокая и яркая, чем небо, с которым она словно сливалась. Шум в гам
большого города, лязг лебедок, дребезжание звонков, лай собак, стук колес -
все это отдавалось гулом в настороженном ухе. И эта жизнь и суета, проносясь
над волнующейся водой, обретали новую силу от соприкосновения со свободной
стихией и, заражаясь ее кипучей энергией, скользили, как бы забавляясь, по
поверхности залива, обступали пароход, высоко взметая воду у его бортов, и
любезно сопровождали его в док, а через минуту уже летели навстречу другим
пришельцам и неслись впереди них к оживленному порту.

ГЛАВА VI
Нью-Йорк
Прекрасное сердце Америки - далеко не такой чистенький город, как
Бостон, но многие его улицы отличаются теми же характерными особенностями;
только краска на домах чуть менее свежая, вывески чуть менее кричащие,
золотые буквы чуть менее золотые, кирпич чуть менее красный, камень чуть
менее белый, ставни и ограды чуть менее зеленые, ручки и дощечки на дверях
чуть менее начищенные и блестящие. Здесь множество переулков, почти столь же
бедных чистыми тонами красок и столь же изобилующих грязными, как и переулки
Лондона; здесь есть также один квартал, известный под названием Файв-Пойнтс
*, который по грязи и убожеству ничуть не уступает Сэвен-Дайелсу * или любой
другой части знаменитого района Сент-Джайлс *.
Многим известно, что большой проспект, служащий местом для прогулок,
называется Бродвеем: * это широкая и шумная улица, которая тянется мили на
четыре от Бэттери-Гарденс и до противоположного конца города, где она
переходит в проселочною дорогу. Не присесть ли нам на верхнем этаже отеля
"Карлтон" (расположенного в лучшей части этой главной нью-йоркской артерии),
а когда надоест смотреть на жизнь, кишащую внизу, не выйти ли рука об руку
на улицу и не смешаться ли с людским потоком?
Тепло! Солнечные лучи, проникая сквозь открытое окошко, припекают
голову, как будто их направляют на нас сквозь зажигательное стекло; день в
самом разгаре, и погода для этого времени года стоит удивительная. Есть ли в
мире еще такая солнечная улица, как Бродвей? Каменные плиты тротуаров
отполированы до блеска бесчисленным множеством ног; красные кирпичи домов
выглядят так, словно они все еще находятся в раскаленных печах, а при
взгляде на крыши омнибусов кажется: пролей на них воду, и от них столбом
пойдет пар и дым и запахнет горелым. Омнибусам здесь нет числа! Не менее
шести проехало мимо за такое же количество минут. И масса наемных кэбов и
колясок: двуколки, фаэтоны, тильбюри на огромных колесах и собственные
выезды - довольно неуклюжие и мало чем отличающиеся от омнибусов; они
рассчитаны на плохие дороги, начинающиеся там, где кончаются городские
мостовые. Кучера негры и белые; в соломенных шляпах, черных шляпах, белых
шляпах, в лакированных фуражках, в меховых шапках; в куртках бурого,
черного, коричневого, зеленого, синего цвета, нанковых, холщовых или из
полосатой бумазеи; а вот - единственный в своем роде (смотрите, пока он не
проехал, а то будет поздно) - экипаж со слугами в ливреях. Это какой-то
республиканец с Юга, который нарядил своих негров в ливрею и, преисполненный
сознания собственного великолепия и могущества, надулся, точно какой-нибудь
султан. А там, подальше, где остановился фаэтон, запряженный парой серых
лошадей с аккуратно подстриженными хвостами и гривами, стоит грум из
Йоркшира, совсем недавно прибывший в эти места. Он с грустью осматривается
вокруг, ища кого-нибудь в таких же, как у него, высоких сапогах с
отворотами, и, возможно, ему с полгода придется ездить по городу, так и не
увидев такого. Но дамы - бог мой, как они разодеты! За десять минут мы
видели столько всевозможных расцветок, сколько в другом месте за десять дней
не увидишь. Какие разнообразнейшие зонтики! Какие радужные шелка и атласы!
Какие розовые тонкие чулки и узкие остроносые туфли; как развеваются ленты и
шелковые кисти и что за выставка роскошных накидок с пестрыми капюшонами и
на яркой подкладке! Молодые люди, как видно, любят носить отложные
воротнички, заботливо холят бакенбарды и еще заботливей - бородку, но и по
одежде и по манерам им далеко до дам, ибо, по правде говоря, они принадлежат
к совсем особой разновидности рода человеческого. Проходите мимо, байроны
конторки и прилавка, дайте взглянуть, что это за люди шагают позади вас, -
те двое тружеников в праздничной одежде: один из них держит в руке измятый
клочок бумаги и старается прочесть на нем трудное имя, а другой смотрит по
сторонам, отыскивая это имя на всех дверях и окнах.
Оба - ирландцы. Это можно было бы распознать даже, если б они были в
масках, по их длиннополым синим сюртукам с блестящими пуговицами, а также по
брюкам бурого цвета, которые они носят, как люди, привыкшие к рабочей одежде
и чувствующие себя неловко во всякой другой. Трудно было бы вам наладить
жизнь в ваших образцовых республиках без соплеменников и соплеменниц этих
двух тружеников. Ведь кто в таком случае стал бы копать землю, и выполнять
черную домашнюю работу, и прорывать каналы, и прокладывать дороги, и
осуществлять великие замыслы по благоустройству страны? Оба - ирландцы, и
оба крайне озадачены, не зная, как найти то, что они ищут. Подойдем и
поможем им из любви к родине, из уважения к духу свободы, который учит нас
ценить честные услуги, оказываемые честным людям, и честный труд ради
честного куска хлеба, каким бы этот труд ни был.
Прекрасно! Наконец-то мы разобрали адрес, хотя он и написан
действительно странными буквами, словно нацарапан тупой рукояткой лопаты,
пользоваться которой человеку, писавшему эту записку, привычнее, чем пером.
Значит, вот куда лежит их путь, но что за дела заставляют их идти туда? Они
несут свои сбережения... В банк? Нет. Они - братья. Один из них пересек
океан и за полгода тяжелого труда и еще более тяжелой жизни сумел скопить
достаточно денег, чтобы вызвать к себе и другого. Потом они работали вместе
бок о бок еще полгода, безропотно деля тяжелый труд и тяжелую жизнь, чтобы
дать возможность приехать и сестрам, а затем третьему брату и, наконец,
старушке матери. А что теперь? Да вот бедная старушка не может найти покоя в
чужих краях и хочет, говорит она, сложить свои косточки рядом с родными на
старом кладбище, у себя дома, - так вот они идут купить ей билет на обратную
дорогу; и да поможет бог ей, и им, - каждому, кто в простоте души спешит в
Иерусалим своей юности и разжигает священный огонь в остывшем очаге отчего
дома.
Этот узкий проспект, обожженный до пузырей палящим солнцем, -
Уолл-стрит: биржа и Ломберд-стрит Нью-Йорка. Много богатств с
головокружительной быстротой возникло на этой улице, и много было на ней не
менее головокружительных банкротств. Иным из тех самых торговцев, что
околачиваются здесь сейчас, случалось, подобно богачу из "Тысячи и одной
ночи", запереть в сейфе деньги, а открыв его, обнаружить одни сухие листья.
Внизу, у набережной, где бугшприты кораблей протягиваются над тротуарами и



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.