чистосердечно было раскаяние штукатура и его извинения, что старику ничего
не оставалось, как только сказать ему:
доказательство я сделаю то, чего никто еще не делал.
их на память и никогда не стану тратить. Благодарю вас, благодарю всей
душой. Вы в самом деле ко мне придете?
удивил своих собратьев, сошедшихся скоротать время в дружной компании: один
бродил он до глубокой ночи по темному двору, и видно было, что нелегкие
мысли гнетут его.
ГЛАВА VII - Дитя Маршалси
исходившим от доктора Хэггеджа, стала частью тюремной легенды, и поколения
арестантов передавали ее друг другу вместе с рассказом об их общем отце.
Пока речь идет о первых порах ее жизни, выражение "передавали друг другу"
следует понимать в прямом и буквальном смысле, ибо так уж было заведено, что
каждый новичок, только что переступивший тюремный порог, должен был
подержать на руках дитя, рожденное в тюремных стенах.
показали девочку, - я ей вроде крестного отца.
согласны, то я и подавно.
когда тюремный сторож сменился с дежурства у ворот, и что именно он стоял у
купели в церкви св. Георгия и давал за свою крестницу все положенные ответы
"как порядочный" - если воспользоваться выражением, которое он сам
употребил, рассказывая об этом по возвращении домой.
сверх тех, которые давало ему его официальное положение. По мере того как
она подрастала, училась ходить и говорить, он все больше привязывался к ней;
купил нарочно для нее маленькое креслице и поставил его у высокой решетки,
ограждающей очаг в караульне, любил, чтобы в часы его дежурства она
находилась при нем, забавляя его своим лепетом, и всегда держал наготове
какую-нибудь приманку в виде дешевой игрушки или лакомства. Вскоре и малютка
настолько привязалась к своему крестному отцу, что прибегала уже без зова, и
в любое время дня можно было увидеть, как она карабкается по ступенькам
караульни. Когда ей случалось заснуть в креслице у огня, сторож заботливо
укрывал ее своим носовым платком; а когда она просто сидела там, одевая и
раздевая свою куклу (которая очень скоро перестала напоминать кукол
свободного мира и приобрела отталкивающее фамильное сходство с миссис
Бэнгем), он смотрел на нее со своего высокого табурета и неизъяснимая ласка
светилась в его взгляде. Не раз арестанты, свидетели такой сцены, шутили,
что тюремный сторож обманул природу, оставшись холостяком, тогда как был
создан ею для роли отца семейства. На что, впрочем, он неизменно отвечал:
"Нет уж, покорно благодарю; довольно мне того, что я вижу здесь чужих
ребятишек".
своего детства, крестница тюремного сторожа начала понимать, что не все люди
на свете живут взаперти в узких дворах, окруженных высокой стеной с
железными остриями наверху. Но еще совсем, совсем крошечной девочкой она
каким-то образом сумела подметить, что отцовская рука всегда разжималась и
выпускала ее ручонку, как только они подходили к воротам, отпиравшимся
ключом ее крестного, и что отец никогда не делал шага дальше этой границы,
которую ее легкие ножки перебегали без всяких помех. И, может быть, именно
это открытие впервые заставило ее взглянуть на него с жалостью и
состраданием.
сострадания ко всем, кто в этом нуждался; но лишь когда она смотрела на
отца, во взгляде ее появлялось еще что-то, похожее на заботу. Сидела ли она
в караульне у своего друга и крестного, возилась ли в комнате, где жила
вместе со всей семьей, бродила ли по тюремному двору - выражение жалости и
сострадания не покидало ее лица. С жалостью и состраданием смотрела она на
свою капризницу-сестру, на бездельника-брата, на высокие голые стены, на
невзрачных узников этих стен, на тюремных ребятишек, которые с шумом
носились по двору, гоняя обручи или играя в прятки, причем "домом" в этой
игре служила железная решетка внутренних ворот тюрьмы.
взгляд на небо, синевшее за переплетом окна караульни, и так долго и
пристально смотрела туда, что, когда, наконец, отводила глаза, перед ними
по-прежнему маячил переплет, только светлый, и лицо ее друга-сторожа
улыбалось ей словно из-за решетки.
- Верно, о полях?
указывая куда-то своим ключом. - В той стороне.
запираются на ключ, да?
настоянию.
их... - сторож запнулся, будучи не слишком силен в ботанической
номенклатуре, - и одуванчики, и всякая всячина.
арестантов, уныло слоняющихся по двору. - Ты это наверно знаешь, Боб?
переменить тему, предложил вниманию собеседницы карамельку - спасительное
средство, к которому он прибегал всякий раз, когда его маленькая
приятельница заставляла его ступить на слишком зыбкую почву политических,
социальных или богословских проблем. Но именно этот разговор положил начало
воскресным прогулкам друзей. Каждое второе воскресенье эта странная пара
выходила, держась за руку, из тюремных ворот и с весьма важным видом
направлялась к какой-нибудь зеленеющей лужайке или полянке по заранее
обдуманному сторожем маршруту; там малютка бегала по траве и рвала цветы,
чтобы принести домой красивый букет, а сторож сидел и курил свою трубку. На
обратном пути заходили в увеселительный сад, пили эль, лакомились креветками
и другими деликатесами; и, наконец, возвращались домой, бодро шагая рядом -
за исключением тех случаев, когда девочка, утомившись более обычного,
засыпала у своего друга на плече.
разрешение которого потребовало от него стольких умственных усилий, что он
так и умер, не разрешив этого вопроса. Дело в том, что он хотел завещать
крестнице свои скромные сбережения, но не знал, как закрепить за ней это
наследство, чтобы никто другой не мог им воспользоваться. По своему опыту
сторожа долговой тюрьмы он слишком хорошо знал, до чего трудно "закрепить"
деньги в чьих-нибудь руках и до чего легко они из рук уплывают, а потому на
протяжении всех этих лет искал ответа на беспокоивший его вопрос у каждого
нового представителя юридического сословия, который являлся в тюрьму в
качестве поверенного того или иного из арестантов.
в жилет поверенного, - предположим, какой-то человек желает оставить свое
имущество молодой особе женского пола, и притом не желает, чтобы кто-нибудь,
кроме нее, мог запустить лапу в мешок; как бы вы тут посоветовали поступить?
брат, или там отец, или муж, и он наверняка попытается запустить лапу в
мешок, как только она его получит - вот как тут быть?
дотронуться до этих денег, - следовал обоснованный ответ.
сердце и ее уговорят? Есть такой закон, чтобы помешать этому?
знаний закон, который рассеял бы сомнения сторожа. А потому он промучился
этими сомнениями несколько лет и в конце концов умер без завещания.
семнадцатый год. А когда ей только что сравнялось восемь, отец ее остался
вдовцом. И если до тех пор чувство заботы лишь скользило, мешаясь с жалостью
и состраданием, во взгляде ее широко открытых глаз, то теперь оно должно
было воплотиться в дела и поступки. Так дитя Маршалси стадо играть по
отношению к Отцу Маршалси новую роль.
Шломо Вульф
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Доставалов Александр
Посняков Андрей
Апраксина Татьяна