Чтение 18–й страницы книги ~Пятнадцатилетний капитан~

Это не могло не удивлять Дика Сэнда. Молодой матрос, участвовавший уже
в трех дальних плаваниях на китобойных судах, несколько раз пересекал эту
часть Тихого океана, где, по его расчетам, находился сейчас "Пилигрим". При
этом он неизменно встречал то американское, то английское судно, которые
либо поднимались от мыса Горн к экватору, либо спускались к этой крайней
южной точке американского континента.

Но Дик Сэнд не знал и не мог даже подозревать, что сейчас "Пилигрим"
идет на более высокой широте, то есть гораздо южнее, чем он предполагал. Это
обусловливалось двумя причинами.

Во-первых, течениями. Дик Сэнд имел лишь смутное представление об их
скорости. Между тем течения здесь были сильные, и они незаметно для глаз, но
непрерывно сносили корабль в сторону от курса, а Дик не мог установить это.

Во-вторых, компас, испорченный преступной рукой Негоро, давал
неправильные показания, а Дик Сэнд не мог их проверить, так как второй
компас был сломан.

Итак, молодой капитан считал -- и не мог не считать, -- что ведет судно
на восток, в действительности же вел его на юго-восток.

Компас всегда находился перед его глазами. Лаг регулярно опускали за
борт. Эти два прибора позволяли приблизительно определять число пройденных
миль и вести судно по курсу. Но достаточно ли этого было?

Дик Сэнд всячески старался внушить бодрость миссис Уэлдон, которую
иногда тревожили тяжелые мысли.

-- Неделей раньше или неделей позже, -- говорил он ей, -- но мы
доберемся до американского побережья. И не так уж важно, в каком месте мы
пристанем... Главное то, что мы все-таки выйдем на берег!

-- Я не сомневаюсь в этом, Дик!

-- Разумеется, миссис Уэлдон, я был бы куда спокойнее, если бы вас не
было на борту, если бы мне приходилось нести ответственность только за
экипаж, но...

-- Но если бы случай не привел меня на борт, -- ответила миссис Уэлдон,
-- если бы кузен Бенедикт, Джек, Нан и я не плыли на "Пилигриме", если бы в
море не подобрали Тома и его товарищей, то ведь тебе, мой мальчик, пришлось
бы остаться с глазу на глаз с Негоро... А разве ты можешь питать доверие к
этому злому человеку? Что бы ты тогда сделал?

-- Прежде всего, -- решительно сказал юноша, -- я лишил бы Негоро
возможности вредить...

-- И один управился бы с судном?

-- Да, один... с помощью божьей.

Твердый и решительный тон юноши успокаивал миссис Уэлдон. И все же она
не могла отделаться от тревожного чувства, когда смотрела на своего
маленького сына. Мужественная женщина старалась ничем не проявлять своего
беспокойства, но как щемило материнское сердце от тайной тоски!

Если молодой капитан еще не обладал достаточными знаниями по
гидрографии, чтобы определять место своего корабля в море, зато у него было
чутье истого моряка и "чувство погоды". Вид неба и моря, во-первых, и
показания барометра, во-вторых, подготавливали его наперед ко всем
неожиданностям.

Капитан Гуль, хороший метеоролог, научил его понимать показания
барометра. Мы вкратце расскажем, как надо пользоваться этим замечательным
прибором ^[40].

"I. Когда после долгого периода хорошей погоды барометр начинает резко
и непрерывно падать -- это верный признак дождя. Однако если хорошая погода
стояла очень долго, то ртутный столбик может опускаться два-три дня, и лишь
после этого произойдут в атмосфере сколько-нибудь заметные изменения. В
таких случаях чем больше времени прошло между началом падения ртутного
столба и началом дождей, тем дольше будет стоять дождливая погода.

2. Напротив, если во время долгого периода дождей барометр начнет
медленно, но непрерывно подниматься, можно с уверенностью предсказать
наступление хорошей погоды. И хорошая погода удержится тем дольше, чем
больше времени прошло между началом подъема ртутного столба и первым ясным
днем.

3. В обоих случаях изменение погоды, происшедшее сразу после подъема
или падения ртутного столба, удерживается весьма непродолжительное время.

4. Если барометр медленно, но беспрерывно поднимается в течение
двух-трех дней и дольше, это предвещает хорошую погоду, хотя бы все эти дни
и лил, не переставая, дождь, и vice versa ^[41]. Но если барометр медленно
поднимается в дождливые дни, а с наступлением хорошей погоды тотчас же
начинает падать, -- хорошая погода удержится очень недолго, и vice versa

5. Весной и осенью резкое падение барометра предвещает ветреную погоду.
Летом, в сильную жару, оно предсказывает грозу. Зимой, особенно после
продолжительных морозов, быстрое падение ртутного столба говорит о
предстоящей перемене направления ветра, сопровождающейся оттепелью и дождем.
Напротив, повышение ртутного стол- ба во время продолжительных морозов
предвещает снегопад.

6. Частые колебания уровня ртутного столба, то поднимающегося, то
падающего, ни в коем случае не следует рассматривать как признак приближения
длительного;

периода сухой либо дождливой погоды. Только постепенное и медленное
падение или повышение ртутного столба предвещает наступление долгого периода
устойчивой погоды.

7. Когда в конце осени, после долгого периода ветров и дождей, барометр
начинает подниматься, это предвещает северный ветер в наступление морозов".

Вот общие выводы, которые можно сделать из показаний этого ценного
прибора.

Дик Сэнд отлично умел разбираться в предсказаниях барометра и много раз
убеждался, насколько они правильны. Каждый день он советовался со своим
барометром, чтобы не быть застигнутым врасплох переменой погоды.

Двадцатого февраля юношу обеспокоили показания барометра, и несколько
раз в день он подходил к прибору, чтобы записать колебания ртутного столба.
Барометр медленно и непрерывно падал. Это предсказывало дождь. Но так как
дождь все не начинался, Дик Сэнд пришел к выводу, что дурная погода
продержится долго. Так и должно было произойти.

Но вместе с дождем в это время года должен был прийти и сильный ветер.
В самом деле, через день ветер посвежел настолько, что скорость перемещения
воздуха достигла шестидесяти футов в секунду, то есть тридцати одной мили в
час ^[42].

Молодому капитану пришлось принять некоторые меры предосторожности,
чтобы ветер не изорвал паруса "Пилигрима" и не сломал мачты.

Он велел убрать бом-брамсель, топсель и кливер, но, сочтя это
недостаточным, вскоре приказал еще опустить брамсель и взять два рифа на
марселе.

Этот последний маневр нелегко было выполнить с таким неопытным
экипажем. Но нельзя было останавливаться перед трудностями, и действительно
они никого не остановили.

Дик Сэнд в сопровождении Бата и Остина взобрался на рей и, правда не
без труда, убрал брамсель. Если бы падение барометра не было таким зловещим,
он оставил бы на мачте оба рея. Но когда ветер переходит в ураган, нужно
уменьшить не только площадь парусов, но и облегчить мачты: чем меньше они
нагружены, тем лучше переносят сильную качку. Поэтому Дик спустил оба рея на
палубу.

Когда работа была закончена -- а она отняла около двух часов, -- Дик
Сэнд и его помощники взяли два рифа на марселе. У "Пилигрима" не было
двойного марселя, какой ставят теперь на большинстве судов. Экипажу
пришлось, как в старину, бегать по пертам, ловить хлопающий по ветру конец
паруса, притягивать его и затем уже накрепко привязывать линями ^[43]. Работа
была трудная, долгая и опасная; но в конце концов площадь марселя была
уменьшена, и шхуна-бриг пошла ровнее.

Дик Сэнд, Бат и Остин спустились на палубу только тогда, когда
"Пилигрим" был подготовлен к плаванию при очень свежем ветре, как называют
моряки погоду, именуемую на суше бурей.

В течение следующих трех дней--20, 21 и 22 февраля -- ни сила, ни
направление ветра заметно не измени-- лись. Барометр неуклонно падал, и
двадцать второго Дик отметил, что он стоит ниже двадцати восьми и семи
десятых дюйма ^[44]

Не было никакой надежды на то, что барометр начнет в ближайшие дни
подниматься. Небо грозно хмурилось, пронзительно свистел ветер. Над морем
все время стоял туман. Темные тучи так плотно затягивали небо, что почти
невозможно было определить место восхода и захода солнца.

Дик Сэнд начал тревожиться. Он не покидал палубы, он почти не спал. Но
силой воли он заставлял себя хранить невозмутимый вид.

Двадцать третьего февраля утром ветер как будто начал утихать, но Дик
Сэнд не верил, что погода улучшится. И он оказался прав: после полудня задул
крепкий ветер, и волнение на море усилилось.

Около четырех часов пополудни Негоро, редко покидавший свой камбуз,
вышел на палубу. Динго, очевидно, спал в каком-нибудь уголке: на этот раз
он, против своего обыкновения, не залаял на судового кока.

Молчаливый, как всегда, Негоро с полчаса простоял на палубе, пристально
всматриваясь в горизонт.

По океану катились длинные волны. Они сменяли одна другую, но еще не
сталкивались. Волны были выше, чем обычно бывают при ветре такой силы.
Отсюда следовало заключить, что неподалеку на западе свирепствовал
сильнейший шторм и что он в самом скором времени догонит корабль.

Негоро обвел глазами взбаламученную водную ширь вокруг "Пилигрима", а
затем поднял к небу всегда спокойные холодные глаза.

Вид неба внушал тревогу.

Облака перемещались с неодинаковой скоростью -- верхние тучи бежали
гораздо быстрее нижних. Нужно было ожидать, что в непродолжительном времени
воздушные потоки, несущиеся в небе, опустятся к самой поверхности океана.
Тогда вместо очень свежего ветра разыграется буря, то есть воздух будет
перемещаться со скоростью сорок три мили в час.