Чтение 18–й страницы книги ~Ченслер~

- Судно тонет? - с величайшим хладнокровием спрашивает упрямый старик.

- Да. Тонет.

- Значит, надо уходить, - отвечает О'Реди, стоя по пояс в воде.

И, тряхнув головой, прыгает на плот.

Роберт Кертис еще остается на марсе; он бросает вокруг прощальный
взгляд и покидает свой корабль последним.

Пора! Швартовы медленно перерезывают, и плот медленно отплывает от
гибнущего судна.

Все мы смотрим в ту сторону, где идет ко дну корабль. Сначала исчезает
верхушка фок-мачты, затем - грот-мачты, и, наконец, от красавца "Ченслера"
не остается и следа.

30. СЕДЬМОЕ ДЕКАБРЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Уносящий нас плот затонуть не может. Он сделан из бревен, которые при
любых обстоятельствах будут держаться на воде. Но не разобьют ли его
волны? Не перетрутся ли канаты, которыми он связан? Не поглотит ли море
горстку потерпевших кораблекрушение, собравшихся на этой скорлупе?

Из двадцати восьми человек, отплывших на "Ченслере" из Чарлстона,
десять уже погибло.

Осталось, значит, восемнадцать - восемнадцать человек на плоту, имеющем
футов сорок в длину и двадцать в ширину.

Вот имена тех, кто остался в живых: Летурнеры, инженер Фолстен, мисс
Херби и я - пассажиры; капитан Роберт Кертис, лейтенант Уолтер, боцман,
буфетчик Хоббарт, повар - негр Джинкстроп, плотник Даулас и семь матросов:
Остин, Оуэн, Уилсон, О'Реди, Берке, Сандон и Флейпол.

Не довольно ли бедствий ниспослано нам небом за семьдесят два дня - с
тех пор как мы покинули берега Америки? Не достаточно ли уже тяжко бремя
страданий, возложенное на нас? Даже самые доверчивые не смеют надеяться.

Но не надо заглядывать в будущее, будем думать только о настоящем и
отмечать день за днем все эпизоды разыгрывающейся драмы.

С пассажирами плота читатель уже знаком. Скажем несколько слов о
провизии и вещах, оставшихся в их распоряжении.

Роберт Кертис мог погрузить на плот только то, что удалось извлечь из
камбуза; большая часть провианта пропала в тот момент, когда опустилась
под воду палуба "Ченслера". Запасы наши скудны, если принять во внимание,
что придется кормить восемнадцать человек и что пройдет, быть может, много
времени, прежде чем мы увидим корабль или землю. Бочонок с сухарями,
бочонок с сушеным мясом, маленькая бочка водки, две бочки воды - вот и
все, что нам удалось спасти. Поэтому необходимо с первого же дня
установить рацион.

Запасной одежды нет никакой. Несколько парусов будут служить нам
одновременно и одеялами и крышей. Инструменты, принадлежащие плотнику
Дауласу, секстан и компас, карта, складные ножи, металлический чайник,
жестяная кружка, с которой никогда не расстается старый ирландец О'Реди, -
таковы инструменты и утварь, которыми мы располагаем. Все ящики, стоявшие
на палубе в ожидании погрузки на первый плот, затонули, когда судно стало
погружаться в море, а пробраться в трюм после этого было невозможно.

Положение наше тяжелое, но отчаиваться нет основания. К несчастью,
следует опасаться, что с упадком физических сил у многих пропадет и воля к
борьбе. К тому же среди нас есть лица с дурными наклонностями. Справиться
с ними будет нелегко.

31. СЕДЬМОЕ ДЕКАБРЯ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Первый день прошел без приключений.

Сегодня в восемь часов утра капитан Кертис собрал всех нас, пассажиров
и матросов.

- Друзья мои, - сказал он, - выслушайте меня. Я командую на этом плоту,
как командовал на борту "Ченслера", и рассчитываю на повиновение каждого
из вас. Будем же думать только об общем спасении, будем действовать
дружно, и да смилуется над нами небо!

Эти слова были встречены всеобщим одобрением.

Ветерок, направление которого капитан определил по компасу, окреп и
подул с севера - обстоятельство весьма благоприятное. Надо немедля им
воспользоваться, чтобы возможно скорее вернуться к берегам Америки.
Плотник Даулас занялся установкой мачты, гнездо которой было прилажено на
передней части плота; он сделал две подпорки, чтобы придать мачте
устойчивость. Тем временем боцман и матросы прикрепили маленький
бом-брамсель к рее, специально для этого предназначенной.

К половине десятого мачта уже поставлена и укреплена при помощи вант.
Парус поднят, галс посажен, шкот выбран, и плот, подгоняемый ветром, идет
довольно быстро; ветер еще крепчает.

Как только кончили эту работу, плотник принялся за установку руля,
который позволит нам придерживаться желаемого направления. Роберт Кертис и
инженер Фолстен дают плотнику советы и указания. После двухчасовой работы
удается приладить к заднему краю плота подобие кормового весла, вроде
того, что употребляют малайцы.

В это время капитан Кертис производит необходимые наблюдения, чтобы
точно вычислить долготу, а с наступлением полудня измеряет высоту солнца.
Вот результаты его наблюдений: северная широта - 15o7', западная долгота -
49o35', считая от Гринвичского меридиана.

Эта точка, нанесенная на карту, показывает, что мы находимся
приблизительно на расстоянии шестисот пятидесяти миль к северо-востоку от
Парамарибо, самой близкой к нам части южноамериканского материка, то есть
берегов голландской Гвианы.

А между тем мы не можем даже при наличии пассатов рассчитывать на то,
что нам удастся делать более десяти - двенадцати миль в день на таком
несовершенном сооружении, как плот, неспособном спорить с ветром. Другими
словами - при самых благоприятных обстоятельствах нам понадобится два
месяца, чтобы достигнуть берега, если только мы не встретим какое-нибудь
судно - случай маловероятный. В этой части Атлантического океана корабли
ходят гораздо реже, чем дальше к северу или югу. К несчастью, нас отнесло
в сторону от путей, по которым следуют английские или французские
трансатлантические корабли, направляющиеся к Антильским островам или в
Бразилию; лучше не рассчитывать на случайную встречу. А если наступит
штиль, если ветер переменится и понесет нас на восток, понадобится, может
быть, и не два месяца, а четыре, шесть; а ведь наши съестные припасы
кончатся к концу третьего месяца!

Итак, осторожность требует, чтобы мы с первого же дня ограничили свои
потребности. Капитан Кертис совещался с нами по этому поводу, и мы ввели
суровый режим, которого намерены придерживаться. Рацион установлен
одинаковый для всех и с таким расчетом, чтобы лишь наполовину утолять
голод и жажду. Управление плотом не требует большого расхода физических
сил. Нам можно поэтому довольствоваться и скудным питанием. Водка, - а в
бочонке ее имеется только пять галлонов [около двадцати трех литров
(прим.авт.)], - будет выдаваться очень скупо. Никто не имеет права
прикасаться к ней без разрешения капитана.

Режим "на борту" установлен следующий: пять унций мяса и пять унций
сухарей в день на душу. Немного, но тут ничего не поделаешь, ибо
восемнадцать человек съедят в день более чем по пяти фунтов каждого из
этих продуктов, то есть в три месяца - шестьсот фунтов. В нашем же
распоряжении имеется не больше шестисот фунтов мяса и сухарей.
Следовательно, рацион нельзя увеличить. Воды же у нас около ста тридцати
двух галлонов [около шестисот литров (прим.авт.)], и решено, что мы будем
получать на человека всего одну пинту [0,56 литра (прим.авт.)] в день;
таким образом воды нам тоже хватит на три месяца.

Раздача съестных припасов будет производиться в десять часов утра
боцманом. Каждый получит на день свой рацион сухарей и мяса, а съедать его
будет, как и когда захочет. За недостатком посуды - ведь у нас нет ничего,
кроме чайника и кружки ирландца, - вода будет выдаваться два раза в день,
в десять часов утра и в шесть вечера: каждому придется выпить ее тут же.

Надо заметить, что у нас есть надежда увеличить свои запасы: дождь и
рыбная ловля могут оказаться для нас немалым подспорьем. На плоту
выставлены две пустые бочки в расчете на то, что дождь наполнит их. А
рыболовную снасть взялись изготовить матросы; плот потащит ее за собой.

Вот какие меры приняты нами. Они всеми одобрены и будут строго
соблюдаться. Лишь при самом суровом режиме можно надеяться, что мы
избегнем ужасов голода. Жестокие испытания научили нас
предусмотрительности, и если нам придется терпеть еще большие лишения, то
лишь потому, что судьба пошлет нам новые удары!

32. С ВОСЬМОГО ПО СЕМНАДЦАТОЕ ДЕКАБРЯ

С наступлением вечера мы забились под паруса. Утомленный долгим
пребыванием на рангоуте, я на несколько часов заснул. Плот, относительно
мало нагруженный, плывет довольно легко. Море спокойно, и волны не
беспокоят нас. К несчастью, волнение стихло лишь потому, что спадает
ветер, и к утру я вынужден отметить в дневнике: штиль.

С наступлением дня я не мог записать ничего нового. Отец и сын
Летурнеры тоже проспали часть ночи. Мы еще раз пожали друг другу руки.
Отдохнула и мисс Херби; ее лицо уже не кажется таким усталым, оно, как
всегда, дышит спокойствием.

Мы находимся ниже одиннадцатой параллели. Стоит сильная жара, солнце