компании никто до сих пор не интересовался Глашенькой. Но провалить ее - это
было несправедливо! И Гурий предложил выступить в ее защиту на школьном
совете.
и я были представителями учкома в совете, и до тех пор никому не приходило в
голову проверять наши мандаты. Но Гурий сказал, и Ниночка помчалась и
достала четыре листа великолепной бумаги: три для нас, а четвертый для
председателя домового комитета.
комитета. По какому-то закону, о кагором мы впервые узнали от Гурия, право
решающего голоса имел еще председатель домового комитета. Наша школа
помещалась в бывшей прогимназии Кржевской, но во время революции Отнаробраз
несколько классов отдал под квартиры, и в школьном здании образовался
домовой комитет.
приходил в гости к Агаше. Теперь он служил в продовольственном отделе. С
моей точки зрения, его не следовало приглашать, потому что он был неприятный
тип, ко всему на свете относившийся с необъяснимым злорадством. Но Гурий
возразил, что вопрос принципиальный и что математик Шахунянц, например, тоже
является неприятной личностью, однако это обстоятельство, к сожалению, не
лишает его права подать свой голос против Глашеньки на школьном совете. И
Гурий быстро сбегал к бывшему чиновнику и, вернувшись, сказал, что тот
согласился прийти.
совета Лопахинской единой трудовой школы II степени. Еще труднее поверить,
например, тому, что школьные занятия казались нам каким-то придатком ко
всякого рода кампаниям, заседаниям, вечерам, к работе комсомольской ячейки -
словом, ко всему, что составляло главное содержание нашей жизни.
происходило в швейцарской - самое теплое место в школе, - и, помнится, перед
Глашенькиным вопросом было два других - "дрова" и "танцульки".
дровами, и Гортоп предлагал за выгрузку одной сажени четыре фунта хлеба,
фунт рыбы и сто миллионов дензнаками 1921 года. Француженка взяла слово и
объявила, что она, с ее больным сердцем, не в силах выгрузить даже один
грамм. В ответ выступил Гурий и разъяснил, что выгрузка дров является
общепролетарским делом и, следовательно, единая трудовая школа не имеет
права от него уклоняться.
объяснить и всех примирить. В прошлом он был латинист, а потом, когда латынь
отменили, стал преподавать историю материальной культуры, которую тоже
отменили, так что ему больше ничего не оставалось, как сделаться завом. Он
сказал, что Гурий и француженка одинаково правы. Итак, tertium non datur -
третьего не дано. Но школа потребует деньги и рыбу вперед, и тогда третье
появится, ибо на полученное вознаграждение можно будет нанять людей, которые
исполнят работу.
вечера, которые устраивались у нас по меньшей мере три раза в неделю. Что
делать? Математик Шахунянц - сердитый старик с запавшими, горящими глазами -
взял слово и сказал, что он знает, "что делать": после занятий нужно
немедленно запирать школу на ключ. На днях он спросил ученика выпускного
класса, сколько a + b в квадрате, и тот ответил 2ab. В школу нужно ходить,
чтобы учиться, а для танцев есть общественные места.
первые. Но Гурий возразил, что запирать школу на ключ нельзя, потому что
единая трудовая школа должна быть открыта для учащихся днем и ночью. Что
касается "танцулек", то с ними, по его мнению, нужно бороться с помощью
больших кинофильмов, не меньше чем в двух сериях, причем обе должны идти
непременно в один сеанс! Тогда на "танцульки" не останется времени, и
ребята, как правило, должны будут отправляться спать.
мне представился старый, небритый Шахунянц, который, сморкаясь, летит над
школой в распахнутой шубе.
произвела особенно сильного впечатления на школьный совет, и "танцульки"
решено было ограничить одним воскресным вечером в неделю.
разгаре. Он приоделся и выглядел очень прилично в высокой котиковой шапке и
пальто с бобриковым воротником.
пришел по ошибке. Но тот сел как ни в чем не бывало, злорадно откашлялся и
зачем-то положил на стол свой мандат.
рассматривать, передавая из рук в руки. Француженка иронически-злобно
засмеялась. Нужно было спасать положение, и Гурий опять сказал речь - на
этот раз неудачную, но не по содержанию, а потому, что почувствовалось, что
он стремится исправить неловкость этого неприятного типа, которого - я была
права - незачем было приглашать на совет.
Рыбаковой, знающей два языка, - сказал Гурий, - является честью для нашей
школы.
идет пар и слышно бульканье и шипенье. Гурий кончил. Француженка взяла
слово. Она поблагодарила Глашеньку за "неслыханную честь". Относительно двух
языков она сказала, что от души рада за товарища Рыбакову, хотя и не видит
прямой связи между знанием иностранных языков и географией родной страны.
Тут она сделала подлый намек на Глашеньку, назвав ее "особой", и хотя вообще
в этом слове не было ничего особенного, но в данном случае оно прозвучало
подло.
духа, которое я даже не знаю, как объяснить, и которое еще и теперь иногда
бывает у меня, но с каждым годом все реже: как будто время останавливается и
все вокруг себя я начинаю видеть в новом, неожиданном свете. Барышня в
беленьком полушубке явилась предо мной как наяву, румяная, нежно-хрупкая, с
большими глазами. Она стояла на дворе у Львовых и вытряхивала из рукавички
записку. Митя выбежал к ней, взволнованный, без шинели. Он гордо вел ее, она
шла улыбаясь, и они были полны той любви, перед которой у меня занялось
дыхание.
к нам вместе с холодом и звонким побрякиванием упряжи на разлетевшейся
тройке. Забившись в мамину постель, я смотрела, смотрела на тонкие руки,
сжимавшие голову, на волосы, рассыпавшиеся по рукам, на мрачное лицо с
широко открытыми глазами. "Поздно, - вот что говорило это лицо. - Теперь у
меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты"...
как во сне. - Кто "за" - поднимите руки.
француженки стало торжествующее выражение лица, и все уставились на меня,
потому что я не подняла руку. Это было ужасно. Рука висела и была очень
тяжелая и, наверно, я сошла с ума, потому что мне одновременно и хотелось
поднять ее и не хотелось.
минуту все кончилось. Глашенька провалилась.
справилась и даже гордо откинула голову, как будто мне было глубоко
безразлично то, что я услышу сейчас. Если бы безразлично!
объявляем тебе бойкот.
ДУМАЮ
слово "бойкот" в энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Сидя на полу в библиотеке,
я читала статью об этом слове, когда Агния Петровна налетела на меня,
пощупала лоб и руки, сказала, что жар, и прогнала домой.
несмотря на то что я совершила подлость, причем общественную, а не личную,
поскольку я была обязана предупредить ребят, что голосую "против". Кошка
сладко спала в кресле - ей было все равно, что Гурий объявил мне бойкот.
Часы за стеной у Марии Петровны захрипели, долго собирались пробить и не
пробили, успокоились - так было вчера и третьего дня. Уходя, мама оставила
на столе картошку и нож, чтобы я почистила - она не любила картошку в
мундире. Все как было! Что же случилось со мной?
какого-то капитана, который заявил, что не будет платить арендных денег за
землю, и тогда "земельная лига" приказала местным жителям - это было в
Ирландии - "забыть о его существовании". Почтальоны не носили ему писем, ни
один человек не здоровался с ним, от него ушли рабочие и домашняя прислуга,
и в конце концов сам господь бог послал убийственный град на его поля, -
стало быть, даже бог интересовался, внес ли капитан арендные деньги. Но ведь
это были деньги, из-за которых - даже странно было подумать - некогда
объявляли бойкот! А в данном случае это было неправильно, хотя бы потому,
что Гурий должен был прежде выяснить мотивы, по которым я голосовала
"против", а уже потом объявлять бойкот. Но хорошо, что он не стал выяснять
эти мотивы! Все равно я не могла бы выразить их теми обыкновенными словами,
Русанов Владислав
Соломатина Татьяна
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Акунин Борис
Глуховский Дмитрий