горам, вспыхнула бусина света, словно отбрасываемого пламенем. Наверное,
костер, и большой, видный за двадцать - двадцать пять миль.
уперся, глядя на собственный край, вдруг одичавший, упиваясь жутью. Край,
открытый, чтобы исследовать его, если он захочет, если у него достанет
сил.
глаза горели желтым огнем, пасть была разинута.
брезжил свет. Стремительное падение (ему так и суждено все время
проваливаться в эти колодцы?) - и он растянулся на листьях, в шею ему
уткнулся древесный корень, а рядом нескончаемо и безмятежно пела река.
Что же, кое-какие он, пожалуй, получил, но они только наталкивали на новые
вопросы.
летательные аппараты, где волки расхаживали в вольерах зоопарков, а
девушки носили туфли. И один долгий день продолжал сменяться другим, будто
ничего необычного не произошло. Каждый был четок, как миниатюра, а
процессия их сливалась в полотно побольше, в картину, написанную по
памяти. Летний солнцеворот давно миновал, и с приближением августа золотые
вечера еле заметно укорачивались, и каникулы Майкла скользили в прошлое,
как песок в песочных часах. Котт больше не возвращалась, и, хотя Майкл
бродил по лесу точно индеец, он не видел ничего необычного. Или почти
ничего. Он натыкался на следы и уговорил тетю Рейчел брать ему в
библиотеке книги о природе, о жизни леса, о лесных животных и о
доисторических временах - истории про пещерных людей, как выразилась тетя
Рейчел. Тем не менее ее и бабушку приятно удивило, что он тратит каникулы
на чтение.
лесов - но тысячу лет назад. По определителю выходило, что в лесах тут
водятся кабаны и волки, благородные олени, туры и медведи. Медведи! Однако
они оставались невидимыми и неслышными животными-призраками, и о них
напоминали только следы в мягкой глине.
видимо, побывал кто-то крупный, но он исчез, оставив на память о себе
помятый, разогнутый капкан и переломанный подлесок вокруг. В солнечное
утро на исходе августа Майкл, Пат и старый ветеран стояли, разглядывая это
место. Пат сдвинул кепку на затылок и присвистнул.
растянуты, а дуги разогнуты.
Он снял клок жесткой черной шерсти, прилипший к металлу.
удержал бы, либо он отгрыз бы себе лапу... Нет, черт меня дери, понять не
могу, кто это был... разве что чертовски большая собака. И ни капли крови.
Можно подумать, что этот зверь каким-то образом разомкнул дуги, а не
выдрал из них ногу. Очень это странно.
предупредить Сиббета и Маклолина, что тут бродит бездомный пес и может уже
стал настоящим хищником. Окот, конечно, давно кончился, хоть это хорошо...
Да тише вы, успокойтесь Христа ради! - последние слова были обращены к
двум его колли, которые рычали и поскуливали в некотором отдалении,
отказываясь подойти ближе. Они, казалось, то пугались, то злились.
так, что старик пошатнулся и не сумел встать с колен. - Вот и весь толк от
твоих капканов. Несколько десятков шиллингов потрачено зря.
откашлялся и, сплюнув, прижал коричневый кулак к крестцу, а потом сказал
морщась: - В жизни такого не видел. Может, ребята баловали.
возрасте.
раз обойти лес, подежурить ночку-другую.
трубку. - На лошадях и с собаками. Это его выкурит, где бы он ни прятался.
подлесок и низко нависающие ветки. Однако предложение Муллана вызвало
блеск в его глазах. Зимние охоты - настоящие праздники. Пятьдесят лошадей
несутся по лугам следом за лающей сворой. Пат уже много лет не принимал
участия ни в одной - последнего гунтера продали, когда Майкл еще ходить не
научился. Феликс и Плутон были рабочими лошадьми, и даже Мечта с натяжкой
себя оправдывала, но Шон поставил на этом точку, когда последний гунтер
Пата, гигант с норовистым взглядом, издох. Пошел на собачье мясо. Да и Пат
был уже не в том возрасте, чтобы носиться по лугам, как оголтелый, и
перемахивать через все препятствия, какие ему подвернутся, говорила
бабушка Майкла.
Муллана скрученный табачный лист и растер его между пальцами. - Он тут
рос, когда фермы и в помине не было. И вдвое больше места занимал, когда я
пешком под стол ходил. Но тут сплошные холмы и овраги, да и сырость. Так
что лучше его не трогать.
раскурившейся трубки.
быстрый виноватый взгляд. - Черт побери, Майкл, ну и длинным же ты
вымахаешь!
что-нибудь, откроет ему какую-то тайну. Он упрямо разглядывал землю. Дед
заполнил паузу, раскурив трубку, и сизый дымок колеблющейся струйкой
потянулся в просветы листвы.
тяжеловозы. И еще морган, с подлым норовом вороной. Четырех мы отправили
на войну. И больше их не видели. Зазря пропали.
отповедь. Но старик кашлянул и сказал:
если останется тут, и не успеем оглянуться, как пойдут пропадать ягнята.
принципы осторожности, меткости и чистки. В доме их было три. Два
одинаковых двенадцатого калибра, а третий старый с резным прикладом,
легкий, словно игрушечный. Русского производства, приклад и ложе
глянцевито блестели от возраста и воска. Отец Пата купил его на ярмарке
еще до рождения сына и вырезал на прикладе красивыми буквами "Майкл Фей,
Боллинеслоу, 1899".
А раз на нем твое имя, имя моего отца, так ты и должен его получить. Но
если будешь стрелять около дома или около скотины, я его отберу. Понял,
Майкл?
одни клочья оставит.
что именно там творится самое странное и больше всего следов. Шалаш был
примитивный - три стенки, накрытые слоем папоротников в фут толщиной.
Майкл закопал череп волка-оборотня перед открытой стороной и соорудил над
ним очаг из речных камней. Он надеялся, что огонь удержит его там, хотя
иногда он ему снился: рычащий, костлявый, высохший, остатки десен оттянуты
от почерневших клыков.
листья, чувствовал, как ветер набирает силу среди древесных вершин. С
дробовиком в руках он ежедневно проверял капканы Муллана. Ягдташ хлопал
его по боку, но лесное зверье не попадалось, как он ни маскировал их, в
каких бы местах ни ставил. В конце концов он унес капканы, и лес вновь
стал чистым и нетронутым. Над его горизонтом черной тучей маячила школа.
жуть. Один раз он услышал, как кто-то пел в глубине леса голосом
прелестным, как летние трели дрозда, но он почувствовал, что волосы у него
Василенко Иван
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений