разговор с обсуждения погоды, но, как правило, им доступны и более
интересные темы.
обсуждать книги, оседлав два стоявших рядом велотренажера, а потом раз или
два в неделю, по утрам, я засекал ее в зале поднятия тяжестей. Подходил,
смотрел, как она выжимает штангу, лежа на спине. И в какой-то момент, а было
это зимой 1996 года, взгляды мои стали достаточно красноречивыми.
Адрия не выходила замуж. Так что в обоих случаях я не посягал на семейное
счастье, и, думаю, обе согласились бы улечься со мной в постель, не строя
долговременных планов. Просто для того, чтобы посмотреть, а что из этого
выйдет. Однако в случае с Келли я просто сменил ресторан, а когда Ассоциация
молодых христиан предложила мне заниматься бесплатно в их тренажерном зале,
забыл дорогу в "Ну, ты". Помнится, полгода спустя я столкнулся с Адрией
Банди на улице. И поздоровался с ней, постаравшись не заметить обиды,
мелькнувшей в ее глазах.
сон, в котором я и поимел их обеих, одновременно, в одной кровати) и при
этом не хотел. Частично я видел причину в моей неспособности писать - жизнь
и так поломана, так чего создавать себе лишние трудности? С другой стороны,
не хотелось выяснять, что нравится женщине, которая отвечает на твои
взгляды, - ты или твой банковский счет.
занимала большую часть моего разума и души. И места для другой там просто не
было, даже через четыре года после ее смерти. Печально, конечно, но так уж
вышло.
друзьями-то ты встречаешься, так?
составил сотни и сотни кроссвордов, прочитал множество книг, по вечерам по
видеомагнитофону просмотрел массу фильмов; я мог практически в любое время
дня и ночи процитировать предупреждение ФБР о незаконном копировании
фильмов. Что же касалось настоящих людей, то перед отъездом из Дерри я
позвонил своим врачу и дантисту, а большинство писем, отправленных мною в
том июне, состояло из просьб о переадресовке таких журналов, как "Харперс"
или "Нешнл джеографик".
Которая, правда, верит в целебные свойства тушеного картофеля, а не клецок
из мацы. Ты сейчас выглядишь лучше, чем раньше, наконец-то чуть
поправился...
и руки у тебя загорели.
такой взгляд, что я просто за тебя боюсь. И я думаю, Джо только
порадовалась, если б узнала, что кто-то волнуется из-за тебя.
знаешь, как из нее вырваться.
***
затем медленно покатил по пологим холмам западного Мэна, поглядывая на
заходящее солнце. Я постарался максимально точно рассчитать время отъезда и
прибытия и, уже миновав Моттон, заметил, как гулко бьется мое сердце. Руки и
лицо покрывал пот, и это при работающем кондиционере. Я переключал
радиоприемник с одной радиостанции на другую, но мне ничего не нравилось: не
музыка, а какие-то визги и вопли. В итоге радио я выключил.
между сном и реальностью (я это мог сделать без труда, посчитав царапину на
тыльной стороне ладони и растущие на заднем крыльце подсолнечники чистым
совпадением или неким психическим феноменом), мне было чего бояться. Потому
что мне снились необычные сны, и мое решение вернуться в дом у озера не
проходило по разряду ординарных. Я казался себе не современным человеком
конца двадцатого века, который копается в собственном подсознании в поисках
источника страхов (у меня все хорошо, у меня все хорошо, давайте займемся
душевным стриптизом под тихую музыку Уильяма Акермана), а безумным
ветхозаветным пророком, отправляющимся в пустыню, чтобы жить там, питаясь
акридами, выполняя веление Господа, явившегося ему во сне.
составляла лишь часть моих бед. Я не насиловал несовершеннолетних и не бегал
на Таймс-сквер с мегафоном в руках, призывая к мировой революции, но со мной
случилось нечто ужасное. Я потерял свое место в мировом порядке вещей и
никак не мог найти его вновь. Неудивительно: в конце концов жизнь - не
книга. И в тот жаркий июльский день я осознанно устраивал себе сеанс шоковой
терапии. Подчеркиваю, осознанно, можете мне поверить.
доехал от Дерри до Ньюпорта, по Второму шоссе - от Ньюпорта до Бетела (с
остановкой в Рамфорде, в котором воняло, как в преисподней, пока там,
случилось это во время второго президентского срока Рейгана, не закрыли
целлюлозно-бумажный комбинат), по Пятому шоссе - от Бетеля до Уотерфорда.
Далее по Шестьдесят восьмому шоссе, прежде Каунти-роуд, через Касл-Вью,
Моттон (центр которого состоит из перестроенных амбаров, в которых нынче
продают видео, пиво, подержанные ружья), мимо большого щита с надписью:
жестяной стрелкой-указателем с выцветшим числом 42. Повыше числа в стрелке
темнели две дырки от пуль двадцать второго калибра.
восьмого, если верить часам на приборном щитке моего "шевроле".
растущая между колеями, как иногда ветка скребет по крыше или стеклу со
стороны пассажирского сиденья.
сзади, лег на живот и начал вытаскивать траву, застрявшую между днищем и
раскаленной выхлопной трубой. Лето выдалось жарким, а потому не следовало
пренебрегать мерами предосторожности. Я приехал в этот час, чтобы избавиться
от кошмаров, в надежде понять, что их вызывало и как мне жить дальше. Так
что лесной пожар никак не вписывался в мои планы.
прижимались к обочинам, над головой синела полоска неба. Как и во сне.
старик Ларе Уошбурн, но теперь подъездная дорожка Ларса заросла кустами, и
ее перегораживала ржавая цепь. К дереву слева от цепи прибили доску со
словами:
читались с трудом.
облюбовавших мои лицо и руки. Комариный сезон практически закончился, но я
сильно потел, и немногие оставшиеся слетались на запах. Должно быть, он
напоминал им о крови.
Подозреваю, что страх, как и боль, со временем забываются. А осталось в
памяти ощущение, которое я испытывал и прежде, проходя этой дорогой.
Опущение того, что ткань реальности очень тонка. Я думаю, она действительно
тонка, совсем как лед на озере после оттепели, и мы сознательно наполняем
нашу жизнь шумом, светом, движением, чтобы скрыть от себя эту особенность
окружающего нас мира. Но в таких местах, как Сорок вторая дорога, мы
обнаруживаем, что дымовых завес и зеркал нет. И остались только стрекот
цикад да зелень листвы, темнеющая с угасанием дня, ветви, принимающие облик
лиц, гулкие удары сердца в груди, кровь, бьющая в виски и синяя слеза дня,
бегущая по щеке неба.
перед собой, скрывает некую тайну. Ты чувствуешь эту тайну каждым вздохом,
видишь ее в каждой тени, ждешь, что столкнешься с ней на каждом повороте.
Она здесь, она поджидает тебя, но ты не знаешь, где и когда тайное станет
явным.
дойдя полмили до проселка, ведущего к "Саре-Хохотушке". Здесь дорога резко
поворачивает, и справа открывается широкое поле, сбегающее к озеру. Местные
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Махров Алексей
Маккэфри Энн