Чтение 18–й страницы книги ~Детство в Соломбале~

- Что-то железное, - шепнул Костя, - и деревянное. Кажется, ружье...

- Ну-ка дай, Костя, посмотреть!

Просунув руку в щель, я ощутил холод смазанного железа и гладкую,
полированную поверхность дерева. Насколько было возможно, я протягивал руку
все дальше. Там были два приклада, три... четыре...

Признаться, мы здорово перепугались. А вдруг здесь, на кладбище, кто-нибудь
есть!

- Пойдем посмотрим, - шепотом предложил Костя. - Если кто тут есть, надо
тикать.

Мы выбрались из каюты и осмотрели всю баржу. Нигде ничего подозрительного
не заметили.

Снова спустившись в каюту, мы выбили еще одну доску. Костя зажег спичку.

Десятки винтовочных затыльников, густо покрытых маслом, смотрели на нас
глазками шурупов.

- Вот так клад!

- Что же нам делать, Димка?

- Не знаю.

- Нужно посмотреть трюм с палубы. Гвозди у трюмного люка были крепкие и
большие, настоящие барочные. Топору они не поддавались. Мы исцарапали руки
и облились потом, прежде чем открыли крышку. Под крышкой лежал двойной слой
просмоленной парусиновой прокладки.

Трюм баржи был заполнен ящиками с патронами. Удивленные, мы долго молчали.
Что же делать нам с этакой находкой?

- Заявить? - Костя вопросительно взглянул на меня и, не дожидаясь ответа,
сказал: - Ни за что на свете!

- Что же будем делать, Костя? Так и оставим?

- Если бы у меня был отряд, всех бы вооружил!

- Костя, а если бы нам взять по одной? Пригодятся, когда на фронт побежим.

- Возьмем по две и спрячем, а остальные все в воду. Чтобы белым не
досталось!

Мы вернулись в лагерь. Мне было жалко топить винтовки и патроны. Может
быть, пригодятся. И тут я вспомнил: оружие нужно архангельским большевикам.

- Какие мы с тобой болваны, Костя! - крикнул я. - И как мы сразу не
догадались... Нужно об этом сказать Николаю Ивановичу.

Костя даже подпрыгнул и щелкнул себя в лоб: голова дубовая! Как он сам не
догадался!

- Нужно увести баржу в другое место, - сказал я. - Кто-то о ней знает.

Однако вдвоем мы не смогли даже и пошевелить плавучий склад оружия и
боеприпасов.

Пришлось закрыть люк и двери и покинуть баржу. Нужно было скорее ехать в
город. Кое-как мы промаялись до рассвета. Спать не могли. Кто же сможет
спать, пережив такое удивительное приключение!

Когда солнце вылезло из-за верхушек деревьев, мы залили костер, подняли
парус и поплыли, держа курс на Архангельск.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ОРУЖИЕ ЕСТЬ!

Когда мы прибежали к Николаю Ивановичу и сообщили о находке, нам не
поверили.

Мы рассказывали торопясь, захлебываясь и перебивая друг друга.

- Все шхуны старые престарые, а баржа эта новенькая. Зачем такая баржа на
кладбище стоит... Тут я и говорю Димке.

Костя перевел дух и взглянул на меня. А я не выдержал:

- Стой! Ведь это я тебе, Костя, говорю "Помнишь, Костя, та самая баржа..."

Николай Иванович сидел у стола, расчесывал своп пышные седые усы
гребеночкой и, должно быть, думал, что мы с ума сошли или вычитали всю эту
нелепую историю в книжке. Он чуть заметно улыбался, но не останавливал нас.
Давайте, мол, рассказывайте для развлечения, пока время есть. Забавно! Вот
ведь какие штуки можно в книге вычитать! Ребята - они ребята и есть.

На кровати лежал человек, которого мы раньше не встречали. Он лежал, не
сняв пиджака, закинув ноги на стул, чтобы не запачкать одеяло. Николай
Иванович называл его товарищем Королевым.

Королев курил, смотрел в потолок в одну точку и, наверно, что-то обдумывал.
Потом он стал посматривать на нас и прислушиваться. Наконец он даже присел
на кровати.

- Тогда я схватил топор, - с жаром рассказывал Костя, - да ка-а-ак ахну по
двери! Доска так и вылетела...

- Я туда руку запустил и...

- Да подожди ты, Димка' Дай по порядку... Вот не поверите, смотрю -
винтовка. Спросите у Димки...

Мы замолчали - что скажет на это Николаи Иванович?

- Постойте, ребята, а какая это баржа? - вдруг спросил Королев. - На ней
написано что-нибудь? Ну, название есть?

- Названия никакого нету, - покачал головой Костя. - А написано на носу
только желтыми буквами...

- "Лит. В"! - добавил нетерпеливо я.

Мне все казалось, что Костя рассказывает чересчур медленно. Тянет и тянет!

- Да, "Лит. В", - подтвердил Костя. - Мы только никак не могли отгадать,
что это за "лит" такое.

- Эх, черт возьми! - вскричал Королев так, что мы даже испугались. - Да
ведь это же та самая баржа!

Он схватил Костю в охапку и закружил его. Потом так же схватил меня и
поднял до потолка.

- Нет, неужели этот Прошин правду писал?.. Николай Иванович, принеси-ка мне
мою зеленую папку.

Ошеломленный механик выбежал из комнаты. Он вернулся с канцелярской папкой,
завязанной тесемками.

Королев порылся в папке и вытащил вчетверо сложенный листок бумаги.

- Да-да, да да... - повторял он, читая про себя. Потом он передал письмо
Николаю Ивановичу. - Видите, видите, ясно сказано "Литерная В находится в
надежном месте". По правде, я не очень верил этой записке. Прошин писал ее
в тюрьме. Но только его так измучили, что бедняга не выдержал... помешался.
Помнишь, Николай Иванович, я говорил тебе об этом... А кроме того, я плохо
знал этого Прошина. Могла быть провокация. А теперь можно предполагать...

...Вероятно, в тот самый день, когда был потоплен "Прибой", моторист Прошин
заметил одиноко плывущую по Двине баржу. По осадке легко было определить,
что баржа с грузом. Обнаружив в барже винтовки и патроны, Прошин
отбуксировал ее своим катером на кладбище кораблей. По возвращении в
Архангельск он был арестован. И тайна оружия ушла с ним в тюрьму.

Зимой Королев получил от Прошина записку, но подпольщикам уже было
известно, что моторист после допросов и пыток сошел с ума.

Так вот как попала баржа на корабельное кладбище! Конечно, Прошин не указал
места, опасаясь, что записка может попасть в руки тюремщиков. Кроме того,
он, может быть, надеялся, что его скоро освободят.

- А что же вы там делали, на этом кладбище? - неожиданно спросил Николай
Иванович.

Было немножко стыдно и смешно признаваться и рассказывать о поисках клада.

Николай Иванович и Королев долго смеялись и хвалили нас. Потом Николай
Иванович угостил нас чаем, и мы отправились домой счастливые и веселые.

Спустя три дня мы снова поплыли на кладбище кораблей. Когда наша "Молния"
вышла на широкую реку, Костя сказал.

- Смотри лучше, они должны быть тут!..

На реке было тихо. На востоке ровный бледно-розовый восход солнца предвещал
ясную и безветренную погоду. Поеживаясь от ночной прохлады, Костя
неторопливо греб и напевал.

Нас ни в чем нельзя было заподозрить: в шлюпке лежали удочки и донницы,
банка с червями-наживкой и сачок. Обычное дело - ребята поехали ловить рыбу.

На середине реки я заметил две лодки.

Костя трижды поднялся со скамейки во весь рост. Это был условный знак -
"свои".

Верст пять мы плыли одни, не сближаясь с лодочниками, направлявшимися также
на корабельное кладбище. Три лодки, плывущие вместе, могли вызвать
подозрение.

Только когда Архангельск скрылся за поворотом реки, мы подплыли к лодкам и
поздоровались с подпольщиками. Среди них был знакомый уже нам Королев.
Николай Иванович на кладбище не поехал. Во-первых, он был уже стар, чтобы
работать на разгрузке, а во-вторых, ему нельзя было покинуть свою паровую
шаланду.

Королев на этот раз надел не пиджак, а синюю матросскую куртку.
Широколицый, загорелый, он и в самом деле походил на архангельского моряка.
И только разговор выдавал его: он говорил чисто, гладко - по-петроградски.

Из предосторожности нам вскоре опять пришлось разделиться.

Мы плыли долго, но ни разу не приставали к берегу.

И вот снова перед нами корабельное кладбище: склоненные мачты шхун, узкий
изогнутый островок, тихая бухта, яркая зелень листьев балаболки.

Меня высадили на островке. Отсюда было видно всю реку до поворотов.

Я должен был наблюдать за рекой и противоположным берегом, пока подпольщики
разгрузят баржу и спрячут оружие в лесу. Если на реке покажется
какая-нибудь лодка или катер, мне немедленно подать условный сигнал
продолжительным свистом.

Костя отправился вместе с Королевым и другими подпольщиками к барже.

В бухте корабельного кладбища было по-прежнему тихо и уютно.

У песчаного мыска на мели игриво плескалась рыбешка, рассыпая на воде
быстро исчезающие круги. Переливчатый птичий посвист долетал из кустарников.

Я лежал на траве, укрывшись за ивовым кустом, зорко всматривался вдаль и
прислушивался. Косте досталось, пожалуй, более интересное дело - показать
подпольщикам баржу и работать с ними. Однако и наблюдать - поручение тоже
не пустяковое. Тут нужно иметь прежде всего зоркий глаз. И уж, ясное дело,
не каждому мальчику можно доверить наблюдение.

Вскоре до меня донесся стук топора и скрип отдираемых с гвоздей досок.
Начали!