сделал его народ самым богатым из всех. Обычай учит, как должно
пересекать пустыню и выдавать замуж наших дочерей. Обычай
гласит, что оазис -- ничейная земля, ибо обе воюющие стороны
нуждаются в нем и погибнут без него.
Всему, что мы знаем, научила нас пустыня.
Наргиле погасли, стража вытянулась. Сантьяго собрался было
выйти, но старик заговорил снова:
права носить в оазисе оружие. Целый день мы будем поджидать
врага, а когда солнце сядет, мои воины вновь сдадут мне оружие.
За каждых десятерых убитых врагов ты получишь по золотой
монете. Но оружие, раз взятое в руки, нельзя просто так
положить на место -- оно должно вкусить крови врага. Оно
капризно, как пустыня, и в следующий раз может отказаться
разить. Если нашему оружию не найдется завтра никакого иного
дела, то уж, по крайней мере, мы его обратим против тебя.
ходу минут двадцать, и он зашагал к себе.
и ценой за то, чтобы поверить в это, могла быть его жизнь. Не
слишком ли дорого? Но он сам решился на такие ставки, когда
продал своих овец, чтобы следовать Своей Стезей. А, как говорил
погонщик, двум смертям не бывать... Не все ли равно: завтра это
произойдет или в любой другой день? Всякий день годится, чтобы
быть прожитым или стать последним. Все зависит от слова
"Мактуб".
Если завтра он умрет, значит Бог не хочет изменять будущее. Но
он умрет, уже успев одолеть пролив, поработать в лавке,
пересечь пустыню, узнать ее безмолвие и глаза Фатимы. Ни один
день его с тех самых пор, как он ушел из дому, не пропал
впустую. И если завтра глаза его закроются навеки, то они все
же успели увидеть много больше, чем глаза других пастухов.
Сантьяго гордился этим.
ветра его швырнуло наземь. Облако пыли закрыло луну. Перед
собой юноша увидел огромного белого коня -- он поднялся на дыбы
и оглушительно ржал.
доселе не испытанный ужас. На белом коне сидел всадник в
тюрбане -- весь в черном, с соколом на левом плече. Лицо его
было закрыто так, что видны были только глаза. Если бы не
исполинский рост, он походил бы на одного из тех бедуинов,
которые встречали караван и рассказывали путникам, что делается
в пустыне.
выхватил саблю, притороченную к седлу. Громовым голосом,
которому, казалось, отозвались гулким эхом все пятьдесят тысяч
пальм оазиса Эль-Фаюм, он вскричал:
на изображение Святого Иакова, Победителя Мавров, верхом на
белом коне, топчущем копытами неверных. В точности такой --
только здесь все было наоборот.
разящий удар. -- Много жизней будет спасено, ибо вы не приняли
в расчет Душу Мира.
не коснулось лба юноши. Выступила капелька крови.
пробовал спастись бегством. Где-то в самой глубине его существа
разливалась странная радость: он умрет во имя Своей Стези. И за
Фатиму. Стало быть, знаки не обманули. Вот перед ним Враг, а
потому смерть не страшит его, ибо Душа Мира существует и через
мгновение он станет ее частью. А завтра та же участь постигнет
и Врага.
ястребы. Они хотели спасти оазис. Его защитники перебьют вас --
их больше.
открыл мне их язык. Все на свете написано одной рукой, --
ответил юноша, припомнив слова погонщика.
Никто не избегнет того, что предначертано.
саблю в ножны.
пронзительный крик. Напряжение, владевшее Сантьяго, стало
ослабевать.
тех, кто ищет Язык Мира.
кто смыслил.
одолел долгий путь, -- продолжал тот. -- И нужно любить
пустыню, доверять же ей полностью нельзя. Ибо пустыня -- это
испытание для человека: стоит отвлечься хоть на миг -- и ты
погиб.
еще останется на плечах, разыщи меня, -- сказал всадник.
теперь появилась плеть. Конь рванулся, снова взметнув тучу пыли
из-под копыт.
стояли две тысячи вооруженных людей. Солнце было еще низко,
когда на горизонте показались пятьсот воинов. Всадники проникли
в оазис с севера, делая вид, что пришли с миром, и пряча оружие
под белыми бурнусами. Лишь когда они подошли вплотную к
большому шатру вождей, в руках у них оказались ружья и кривые
сабли. Но шатер был пуст.
на песке лежали четыреста девяносто девять трупов. Детей увели
в пальмовую рощу, и они ничего не видели, как и женщины,
которые оставались в шатрах, молясь за своих мужей. Если бы не
распростертые тела погибших, оазис выглядел бы таким же, как
всегда.
Эль-Фаюм. Его привели к вождям племен, и те спросили, почему он
дерзнул нарушить Обычай. Он отвечал, что его воины, измучась
многодневными боями, голодом и жаждой, решили захватить оазис и
потом вновь начать войну.
нарушать Обычай не вправе никто. В пустыне меняется под
воздействием ветра только облик песчаных барханов, все же
прочее пребывает неизменным.
ни пули, ни удара сабли, его повесили на засохшей финиковой
пальме, и ветер из пустыни долго раскачивал его труп.
монет. Потом снова рассказал историю Иосифа и попросил юношу
стать своим Главным Советником.
полнолуние) засветились первые звезды, Сантьяго пошел на юг.
Там стоял только один шатер, и встречные говорили ему, что
место это излюблено джиннами. Однако он уселся возле шатра и
стал ждать.
у него свисали два мертвых ястреба.