Чтение 18–й страницы книги ~Хромой бес~

Авиновицкого.
Каждый день так делал Передонов по одному посещению перед обедом, -
больше одного не успевал, потому что везде надо было вести обстоятельные
объяснения. Вечером по обыкновению отправлялся играть на биллиарде.
Попрежнему ворожащими зовами заманивала его Вершина, попрежнему Рутилов
выхвалял сестер. Дома Варвара уговаривала его скорее венчаться, - но
никакого решения не принимал он. "Конечно, - думал он иногда, - жениться бы
на Варваре всего выгоднее, - ну, а вдруг княгиня обманет? В городе станут
смеяться", - думал он, и это останавливало его.
Преследование невест, зависть товарищей, более сочиненная им самим, чем
действительная, чьи-то подозреваемые им козни - все это делало его жизнь
скучною и печальною, как эта погода, которая несколько дней под ряд стояла
хмурая и часто разрешалась медленными, скучными, но долгими и холодными
дождями. Скверно складывалась жизнь, чувствовал Передонов, - но он думал,
что вот скоро сделается он инспектором, и тогда все переменится к лучшему.

Х

В четверг Передонов отправился к предводителю дворянства.
Предводителев дом напоминал поместительную дачу где-нибудь в Павловске
или в Царском Селе, дачу, вполне пригодную и для зимнего жилья. Не била в
глаза роскошь, но новизна
многих вещей казалась преувеличенно излишнею. Александр Михайлович
Верига ждал Передонова в кабинете. Он сделал так, как будто торопится итти
навстречу к гостю и только случайно не успел встретить его раньше.
Верига держался необычайно прямо, даже и для отставного кавалериста.
Говорили, что он носит корсет. Лицо, гладко выбритое, было однообразно
румяно, как бы покрашено. Голова острижена под самую низкостригущую машинку,
- прием, удобный для смягчения плеши. Глаза серые, любезные и холодные. В
обращении он был со всеми весьма любезен, во взглядах решителен и строг. Во
всех движениях чувствовалась хорошая военная выправка, и замашки будущего
губернатора иногда проглядывали.
Передонов объяснял ему, сидя против него у дубового резного стола:
- Вот обо мне всякие слухи ходят, так я, как дворянин, обращаюсь к вам.
Про меня всякий вздор говорят, ваше превосходительство, чего и не было.
- Я ничего не слышал, - отвечал Верига и, выжидательно и любезно
улыбаясь, упирал в Передонова серые внимательные глаза.
Передонов упорно смотрел в угол и говорил:
- Социалистом я никогда не был, а что там иной раз, бывало, скажешь
лишнее, так ведь это в молодые годы кто не кипятится. А теперь я ничего
такого не думаю.
- Так вы таки были большим либералом? - с любезною улыбкою спросил
Верига. - Конституции желали, не правда ли? Все мы в молодости желали
конституции. Не угодно ли?
Верига подвинул Передонову ящик с сигарами. Передонов побоялся взять и
отказался; Верига закурил.
- Конечно, ваше превосходительство, - признался Передонов, - в
университете и я, но только я и тогда хотел не такой конституции, как
другие.
- А именно? - с оттенком приближающегося неудовольствия в голосе
спросил Верига.
- А чтоб была конституция, но только без парламента, - объяснил
Передонов, - а то в парламенте только дерутся.
Веригины серые глаза засветились тихим восторгом.
- Конституция без парламента! - мечтательно сказал он. - Это, знаете
ли, практично.
- Но и то это давно было, - сказал Передонов, - а теперь я ничего.[8]
И он с надеждою посмотрел на Веригу. Верига выпустил изо рта тоненькую
струйку дыма, помолчал и оказал медленно:
- Вот вы - педагог, а мне приходится, по моему положению в уезде, иметь
дело и со школами. С вашей точки зрения вы каким школам изволите отдавать
предпочтение: церковно ли приходским или этим, так называемым земским?
Верига отряхнул пепел с сигары и прямо уставился в Передонова любезным,
но слишком внимательным взором. Передонов нахмурился, глянул по углам и
сказал:
- Земские школы надо подтянуть.
- Подтянуть, - неопределенным тоном повторил Верига, - так-с.
И он опустил глаза на свою тлеющую сигару, словно приготовляясь слушать
долгие объяснения.
- Там учителя - нигилисты, - говорил Передонов, - а учительницы в бога
не верят. Они в церкви стоят и сморкаются.
Верига быстро глянул на Передонова, улыбнулся и сказал:
- Ну, это, знаете ли, иногда необходимо.
- Да, но она точно в трубу, так что певчие смеются, - сердито говорил
Передонов. - Это она нарочно. Это Скобочкина такая есть.
- Да, это нехорошо, - сказал Верига, - но у Скобочкиной это больше от
невоспитанности. Она девица вовсе без манер, но учительница усердная. Но, во
всяком случае, это нехорошо. Надо ей сказать.
- Она и в красной рубахе ходит. А иногда так даже босая ходит, и в
сарафане. С мальчишками в козны играет. У них в школах очень вольно, -
продолжал Передонов, - никакой дисциплины. Они совсем не хотят наказывать. А
с мужицкими детьми так нельзя, как с дворянскими. Их стегать надо.
Верига спокойно посмотрел на Передонова, потом, как бы испытывая
неловкость от услышанной им бестактности, опустил глаза и сказал холодным,
почти губернаторским тоном:
- Должен сказать, что в учениках сельских школ я наблюдал многие
хорошие качества. Несомненно, что в громадном большинстве случаев они вполне
добросовестно относятся к своей работе. Конечно, как и везде у детей, бывают
проступки. Вследствие неблаговоспитанности окружающей среды эти проступки
могут принять там довольно грубые формы, тем более, что в сельском населении
России вообще мало развиты чувства долга и чести и уважения к чужой
собственности. Школа обязана к таким проступкам относиться внимательно и
строго. Если все меры внушения исчерпаны или если проступок велик, то,
конечно, следовало бы, чтобы не увольнять мальчика, прибегать и к крайним
мерам. Впрочем, это относится и ко всем детям, даже и к дворянским. Но я
вообще согласен с вами в том, что в школах этого типа воспитание поставлено
не совсем удовлетворительно. Госпожа Штевен в своей весьма, кстати,
интересной книге... вы изволили читать?
- Нет, ваше превосходительство, - смущенно сказал Передонов, - мне все
некогда было, много работы в гимназии. Но я прочту.
- Ну, это не так необходимо, - с любезною улыбкою сказал Верига, словно
разрешая Передонову не читать этой книги. - Да, так вот госпожа Штевен
рассказывает с большим возмущением, как двух ее учеников, парней лет по
семнадцати, волостной суд приговорил к розгам. Они, видите ли, гордые, эти
парни, - да мы, изволите ли видеть, намучились все, пока над ними тяготел
позорный приговор, - его потом отменили. А я вам скажу, что на месте госпожи
Штевен я постеснялся бы рассказывать на всю Россию об этом происшествии:
ведь осудили-то их, можете себе представить, за кражу яблок. Прошу заметить,
за кражу! А она еще пишет, что это - ее самые хорошие ученики. А яблоки,
однако, украли! Хорошо воспитание! Остается только откровенно признаться,
что право собственности мы отрицаем.
Верига в волнении поднялся с места, сделал шага два, но тотчас же
овладел собою и опять сел.
- Вот если я сделаюсь инспектором народных училищ, я иначе поведу дело,
- сказал Передонов.
- А, вы имеете в виду? - спросил Верига.
-- Да, княгиня Волчанская мне обещала.
Верига сделал приятное лицо.
- Мне приятно будет вас поздравить. Не сомневаюсь, что в ваших руках
дело выиграет.
- А вот тут, ваше превосходительство, в городе болтают разные пустяки,
- еще, может быть, кто-нибудь донесет в округ, помешают моему назначению, а
я ничего такого.
-- Кого же вы подозреваете в распространении ложных слухов? - спросил
Верига.
Передонов растерялся и забормотал:
- Кого же подозревать? Я не знаю. Говорят. А я собственно потому, что
это может мне повредить по службе.
Верига подумал, что ему и не надо знать, кто именно говорит: ведь он
еще не губернатор. Он опять вступил в роль предводителя и произнес речь,
которую Передонов выслушал, страшась и тоскуя:
- Я благодарю вас за доверие, которое вы оказали мне, прибегая к моему
(Верига хотел сказать "покровительству", но воздержался) посредничеству
между вами и обществом, в котором, по вашим сведениям, ходят неблагоприятные
для вас слухи. До меня эти слухи не дошли, и вы можете утешать себя тем, что
распространяемые на ваш счет клеветы не осмеливаются подняться из низин
городского общества и, так сказать, пресмыкаются во тьме и тайне. Но мне
очень приятно, что вы, состоя на службе по назначению, однако столь высоко
оцениваете одновременно и значение общественного мнения и достоинство
занимаемого вами положения в качестве воспитателя юношества, одного из тех,
просвещенным попечениям которых мы, родители, доверяем драгоценнейшее наше
достояние, наших детей. Как чиновник вы имеете своего начальника в лице
вашего достоуважаемого директора, но как член общества и дворянин вы всегда
в праве рассчитывать на... содействие предводителя дворянства в вопросах,
касающихся вашей чести, вашего человеческого и дворянского достоинства.
Продолжая говорить, Верига встал и, упруго упираясь в край стола
пальцами правой руки, глядел на Передонова с тем безразлично-любезным и
внимательным выражением, с которым смотрят на толпу, произнося
благосклонно-начальнические речи. Встал и Передонов и, сложа руки на животе,
угрюмо смотрел ка ковер под хозяиновыми ногами. Верига говорил: