Чтение 18–й страницы книги ~Вечность и еще один день~

те самые неиспользованные шестьдесят частей твоей жизни.

1-й каменотес. Мы уже кончаем. Осталось собрать
инструменты, прочитать псалом - и в путь-дорогу, а вы тут
читайте свое кому хотите. (Собирает инструменты.)

Актер. Ну нет, так не пойдет! Вы должны заплатить за
представление и посмотреть его, а не то познакомитесь с моей
палкой!

Оба каменотеса (в страхе падают на колени и начинают
читать псалом). "Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился
ко мне и услышал вопль мой. Извлек меня из страшного рва, из
тинистого болота; и поставил на камне ноги мои и утвердил стопы
мои..."

С ближайшей церкви раздаются три удара колокола, и в
античный театр входит Петкутин. Каменотесы и актеры смотрят на
него, оцепенев от изумления.

Петкутин.

Настало после смерти пробужденье,

Мы сбросили движенья, как одежды.

Из жизни выйдя, как из чащи, с удивленьем

Увидели места, знакомые нам прежде.

Мы мясом молодым их время угощали...

(Чихает. Актерам.) Вы уже здесь?

Актер. Мы-то здесь, а вот ты откуда взялся?

Петкутин. Когда колокол прозвонил в первый раз, я был в
Индии, при втором ударе - в Лейпциге, а с третьим ударом вошел
в свое тело.

Актер. Осади, приятель! Кто здесь дает представление, ты
или мы?

Петкутин (подходит к Калининой могиле). "Я думаю, любовь
моя, что это был низкий, нехороший поступок!" (Подходит к камню
в центре театра, где он оставлял деньги до того, как был
растерзан. Собирает монеты.) Я нанимаю вас и заплачу, как и
положено. Вы можете сыграть представление, которое называется
"Вертеп"?

Актер. Ну, это другой разговор. Правда, вы выбрали
странное место и время. "Вертеп" играют на Рождество, сейчас не
время, но мы актеры, а раз так, то нам деваться некуда.

Петкутин (дает актерам деньги). Один, два, три, четыре,
пять марьяшей!

Актриса. Что это с вами, вы такой бледный?

Петкутин. Неужели вы не слышали? У нас умер один из членов
семьи.

Актриса. Нет, не слышали. А кто у вас умер?

Петкутин. Как это кто? Вы что, не видите? Я. Уже и сорок
дней прошло. А ведь я только-только женился.

Актриса. И у меня была жена... В ее душе - весна, в моей -
осень, и одна и та же птица пролетала через обе души... Она вас
очень любила?

Петкутин. Да. Но дело не в этом.

Актриса. А в чем же дело?

Петкутин. Она разорвала меня на куски и сожрала. Она,
Калина, была единственным человеческим существом, которое я
любил.

Актриса. И не то бывает, говорят венгры... А почему? Может
быть, вы были слишком сладким?

Петкутин. Это было своего рода пари. Пари о том, человек я
или не человек. Человеческое существо или нет.

Актер (с опаской). И что же - да или нет?

Петкутин. Похоже было, что человек, хотя и не человек.
Вот, я здесь, а там моя могила. Меня зовут Петкутин. Я тот
самый, с надгробия.

Актер и каменотесы, крестясь, отступают от Петкутина с
суеверным страхом. Сбиваются поближе друг к другу.

Не бойтесь, я вам ничем не опасен.

Актриса. Да? Кто же тогда опасен?

Петкутин. Такие же, как вы сами. Все человеческие
существа, живые и мертвые. Они сожрут вас, так же как сожрали
меня! Заразят и уничтожат, как заразили и уничтожили меня!

Актриса. Как это?

Петкутин. Вы что, не играли "Вертеп"?

Актер. Играли.

Петкутин. А разве это не то представление, с двумя
звездами, где новорожденному Христу вместо людей поклоняются
дерево, вода и зверь?

Актер. То.

Петкутин. Ну так начинайте! (Широким взмахом руки делает
им знак начинать.)

На небе появляются две звезды, они движутся по небу до
середины сцены, где поставлен шатер. В шатре сидит Богородица,
в яслях новорожденный Христос. К яслям подходят Златорунный
баран (актер в накинутом на тело куске материи), актер со
стеклянным прозрачным сосудом с водой, то есть река Иордан, и
актриса вся в листьях, с двумя яблоками на груди,
символизирующими два первых плода.

Богородица.

Построю церковь звездную,

Поставлю двери лунные,

Иконы, взглядом писаны,

А служба в снах привиделась.

Верхом приеду в церковь я,

Копьем открою дверь с коня...

Река Иордан (поднимает книгу).

Это Ветхий Завет, будущая кровь Христова.

Кровь того, кто лежит, новорожденный, в яслях.

У него есть на небе Отец, но нет Матери.

Яблоко (поднимает вторую книгу).