Чтение 18–й страницы книги ~Безумцы~

говорит по-немецки. К тому же у него на руке, ближе к плечу, выколото
"Ханс". Так звали школьного друга Карцова. В пятом, кажется, классе,
начитавшись Густава Эмара, они решили стать побратимами. Придумали
специальный ритуал. Иглы и тушь нашлись у знакомого лодочника в порту.
И вот Карцов выколол Хансу "Кирилл", а тот ему - свое имя по-немецки.

Вероятно, он допустил оплошность, не попытавшись сыграть на
заблуждении фашистов. Очнувшись, он хотел расшвырять тех, кто его
держал, бился, кричал. Будто можно спастись из стальной коробки, со
всех сторон окруженной водой!..

Впрочем, все это позади.

А что предстоит?

Лодка придет на базу, и его сдадут в морскую разведку. Потом -
лагерь, если он выдержит и доживет до лагеря.

Карцов откидывается в койке, закрывает глаза. Итак, тринадцатый
день плена. Кормят пленника сносно, не бьют. Более того, его
отконвоировали к командиру лодки, и тот пытался завязать разговор, на
все лады варьируя тему "Мы честные немцы".

Разговор не получился.

Это произошло дней десять назад. С тех пор пленника не тревожили.

А вчера лодка атаковала корабль. Торпеды нашли цель. Как сообщил
длиннолицый, жертвой пиратов был транспорт союзников, пытавшийся в
одиночку проскочить опасный район.

Как же рассчитаться с фашистами? Карцов думает об этом день и
ночь, изобретает все новые проекты уничтожения лодки и тут же
отвергает: их нельзя выполнить. Он часами лежит неподвижно, закрыв
глаза. Только бы не видеть тех, кто рядом. Ему все кажется - это
кто-нибудь из них убил Глеба.

Глеб - старший брат. Он один поднял на ноги Кирилла. Один, потому
что много лет назад отец бросил семью и куда-то уехал, а вскоре умерла
мать. Глеб ушел из института, стал чертежником - это позволяло
работать дома. Соседи советовали разыскать отца, потребовать помощи.
Глеб отмалчивался, хмурился.

Кирилл вспоминает: на плите кипит бак с бельем, Глеб чертит здесь
же, на кухонном столе, уголком глаза следя за братом, который зубрит
урок. Глеб все успевал: и хозяйничать, и чертить, и легонько щелкнуть
по лбу Кирилла, задремавшего над учебником...

А потом они одновременно поступили в институты: Глеб -
доучиваться на инженера-мостовика, Кирилл - в медицинский. Последние
годы они жили в разлуке: старший брат служил в одном из городов
Украины, младший - на флоте. Уговорились встретиться летом сорок
первого, вместе провести отпуск. Глеб погиб в первый же месяц войны...

Медленно тянется время. Корпус лодки подрагивает от работы
моторов. Воздух застоявшийся, затхлый.

В отсеке шаги. Карцов узнает шаркающую походку своего стража.
Подойдя, длиннолицый толкает в бок пленника:

- Поднимайся!

Вскоре Карцов в крохотной каюте, близ центрального поста, наедине
с командиром подводной лодки.

- Я доложил о вас моему командованию. Мне приказано...

Подводник не успевает закончить. В переговорной трубе голос:

- Командира корабля прошу в центральный пост.

Немец поспешно выходит.

Включен сигнал тревоги. По настилу отсеков стучат матросские
ботинки. Взвыв, на тонкой ноте гудят электродвигатели.

Затаившаяся в океанских недрах лодка устремляется в атаку.

Каков же объект нападения нацистов?

В каюту, где сидит Карцов, доносятся лишь обрывки команд да голос
акустика, пост которого где-то рядом.

А перед дверью в каюту все так же стоит длиннолицый страж.

Уши, привыкшие к шуму моторов, отфильтровывают его. И Карпову
кажется - в лодке тихо. Голос матроса, монотонно считывающего
показания прибора, усугубляет напряжение.

И вот толчок в носовой части лодки. Ушла торпеда - выброшенный
сжатым воздухом длинный стальной снаряд мчится к цели, неся в себе
сотни килограммов взрывчатки.

Карцов мысленно считает секунды. На счете "десять" новый толчок:
выстрел второй торпедой.

Вновь секунды томительного ожидания. Затем - отдаленный удар
большой силы.

Лодка с дифферентом1 на нос уходит в глубину.

1 Дифферент - наклон корабля по продольной оси.

Вскоре доносится второй взрыв.

На лодке сыгран отбой тревоги. Отдраивают тяжелые двери отсеков.
Корабль наполняется шумом.

Дверь каюты распахнута. Слышны приближающиеся шаги. Беседуя,
проходят два офицера. До Карцова доносится:

- Красный крест на борту...

Вот, оказывается, кто жертва фашистов - корабль с красными
крестами, плавучий госпиталь, по всем законам войны неприкосновенный
для любого противника!.. Карцову видится растерзанное торпедами
госпитальное судно. Повсюду трупы погибших при взрыве. Уцелевшие -
калеки, раненые и больные - облепили трапы, карабкаются на палубу,
скатываются оттуда в воду, в окровавленных повязках, беспомощные,
беззащитные...

Вскочив с раскладного стула, он стискивает руками голову.

Конвоир кладет палец на спусковой крючок автомата.

- Эй, ты! - предупреждает он пленника. - Веди себя спокойнее!

Еще минута ожидания - и возвращается командир лодки.

- Вот и все, - говорит он, подсаживаясь к столику. - Это был
транспорт. Тип "Либерти". Семь тысяч тонн. Один из тех, что сейчас во
множестве лепят на верфях Америки. Наглец, он шел без охранения!

- У него были красные кресты на бортах!

Командир лодки будто и не удивился тому, что пленному известно о
крестах. Бледное лицо немца, обрамленное бородкой, неподвижно. В
глазах равнодушие, усталость.

- Госпитальное судно? Ну и что? Какая разница? Когда русские
бомбят немецкие города, они не разбирают, где завод, а где дом или
госпиталь!

- Неправда!

- Ну, не русские, так американцы или англичане. Не все ли равно?
И они правы, черт бы их всех побрал: больные выздоравливают, у раненых
срастаются кости, затем те и другие садятся за штурвалы
бомбардировщиков, становятся к пушкам и минометам!.. Вот так, господин
гуманист.

Иронически оглядев пленного, подводник склоняется к переговорной
трубе:

- Акустик!

- Слушаю, командир.

- Обстановку!

- Чист горизонт, командир.

- Мы подвсплываем под перископ. К тонущему может спешить помощь.
Берегись, если прозеваешь фрегат!

К переборке приколота карта. До сих пор ее закрывал висевший
рядом клеенчатый плащ командира. Сейчас, обернувшись к переговорной
трубе, хозяин каюты задел плащ, и тот соскользнул на пол. На карте
извилистая карандашная линия. Видимо, путь, пройденный лодкой. А вот и
точка, где она сейчас находится.

В первую секунду Карцов не верит: это очень далеко от места, где
погиб его корабль. Впрочем, он уже две недели в плену, и все время
лодка движется, причем ночью - в надводном положении; значит, с
большой скоростью... Да, за тринадцать дней она могла пройти огромное
расстояние.

Куда же она направляется? В этом южном море с крохотными
экзотическими островами не должно быть военных объектов гитлеровцев.

Снова взгляд на карту, и Карцов вспоминает: неподалеку, менее чем
в двух десятках миль к югу, расположен остров, и на нем база флота
союзников. Вот оно что! Теперь понятно, откуда шло госпитальное судно.

Память продолжает подсказывать. Пять суток назад, в ночное время,
когда лодка всплыла, на ее палубе долго слышались топот, возгласы,
какая-то возня. Будто она пришла в порт и стала под погрузку. Сейчас
он не сомневается: да, лодка принимала груз. Где-нибудь в укромной
бухте одного из островков, а то и просто в открытом море она
встретилась со своим танкером, получила соляр для дизелей, торпеды,
продовольствие, пресную воду. Теперь, полностью снабженная и
укомплектованная, она займет позицию в районе базы противника и будет
топить его корабли.

Подводник отводит в сторону переговорную трубу.

- Продолжим нашу беседу. Э, да вы, я вижу, распустили нервы.
Из-за каких-то там союзников? Стоит ли? При случае они с удовольствием
выстрелят вам в спину. Выстрелят, не сомневайтесь!.. Итак, я доложил о
вас и получил распоряжение. Мое командование пришло к выводу, что
может предоставить вам свободу...

Сделав паузу, он ждет. Собеседник молчит.

Тогда подводник продолжает. Русский офицер может не сомневаться,
что с ним говорят серьезно. Кстати, его не просто отпустят, но и
сделают так, чтобы он благополучно добрался до своих. Конечно, он
должен подписать обязательство...

- Какое?

- О, пустяковое! Кроме того, вам будут хорошо платить. В короткое