АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Проведай его после школы, - сказала Ольга Николаевна.
В этот день у нас был диктант. После школы я сделал сначала уроки, а
потом пошел к Шишкину. Его мама уже вернулась с работы. Шишкин увидел меня и
стал делать какие-то знаки: прижимать палец к губам, мотать головой. Я
понял, что мне нужно о чем-то молчать, и вышел с ним в коридор.
- Ты не говори маме, что я не был сегодня в школе, - сказал он.
- А почему ты не был? Что тебе в амбулатории сказали?
- Ничего не сказали.
- Почему?
- Да там врач какой-то бездушный. Я ему говорю, что я болен, а он
говорит: "Нет, ты здоров". Я говорю: "Я сегодня так чихал, что у меня чуть
голова не оторвалась", а он говорит: "Почихаешь и перестанешь".
- А может, ты и на самом деле не был болен?
- Да, ну конечно, не был.
- Зачем же в амбулаторию пошел?
- Ну, я утром сказал маме, что болен, а она говорит:
"Если болен, то иди в амбулаторию, а я больше не буду тебе в школу
записок писать, ты и так много пропустил".
- Зачем же ты сказал маме, что болен, если вовсе не болен?
- Ну как ты не понимаешь? Ведь Ольга Николаевна сказала, что сегодня
будет диктант. Чего же я пойду? Очень мне интересно опять получить двойку!
- Что же ты теперь будешь делать? Ведь завтра Ольга Николаевна спросит,
почему ты не пришел в школу.
- Не знаю, что и делать! Я, наверно, и завтра не пойду в школу, а если
Ольга Николаевна спросит, то скажи, что я заболел.
- Слушай, - говорю я, - это ведь глупо. Лучше ты признайся маме и
попроси, чтоб она написала записку.
- Ну уж не знаю... Мама сказала, что больше не будет писать никаких
записок, чтоб я не приучался прогуливать.
- Что же, - говорю я, - если такой случай вышел. Ты и завтра не пойдешь и
послезавтра - что же это получится? Скажи маме, она поймет.
- Ну ладно, я скажу, если смелости хватит.
На следующий день Шишкин снова не пришел в школу, и я понял, что у него
не хватило смелости признаться маме.
Ольга Николаевна спросила меня о Шишкине, я сказал, что он болен, а когда
она спросила, чем он болен, я придумал, что у него грипп.
Вот как по милости Шишкина я сделался обманщиком. Но не мог же я
наябедничать на него, если он просил никому не говорить!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
После занятий я зашел к Шишкину и рассказал, что мне пришлось из-за него
Ольге Николаевне соврать, а он стал рассказывать, как бродил целое утро по
городу, вместо того чтоб пойти в школу, потому что побоялся признаться маме,
а без записки тоже не мог явиться в школу.
- Что же ты будешь делать? - спрашиваю я. - Ты и сегодня не скажешь маме?
- Не знаю. Я вот что думаю: лучше я в цирк поступлю.
- Как - в цирк? - удивился я.
- Ну, поступлю в цирк и буду артистом.
- Что же ты будешь делать в цирке?
- Ну, что... Что и все артисты делают. Выучу Лобзика считать и буду с ним
выступать, как та артистка.
- А вдруг тебя не возьмут?
- Возьмут.
- А как же со школой?
- В школу совсем не буду ходить. Только ты, пожалуйста, не выдавай меня
Ольге Николаевне, будь другом!
- Так мама ведь все равно в конце концов узнает, что ты в школу не
ходишь.
- Ну пока она не узнает, а потом, когда я поступлю В цирк, я сам ей
скажу, и все будет в порядке.
- А вдруг тебе не удастся выучить Лобзика?
- Удастся. Почему не удастся? Вот мы сейчас попробуем. Лобзик! - закричал
он.
Лобзик подбежал и принялся юлить вокруг. Шишкин достал из буфета
сахарницу и сказал:
- Сейчас, Лобзик, ты будешь учиться считать. Если будешь считать хорошо,
получишь сахару. Будешь плохо считать - ничего не получишь.
Лобзик увидел сахарницу и облизнулся.
- Погоди облизываться. Облизываться будешь потом. Шишкин вынул из
сахарницы десять кусков сахару и сказал:
- Будем сначала учиться считать до десяти, а потом и дальше пойдем. Вот у
меня десять кусков сахару. Смотри, я буду считать, а ты постарайся
запомнить.
Он начал выкладывать перед Лобзиком на табурет куски сахару и громко
считал: "Один, два, три..." И так до десяти.
- Вот видишь, всего десять кусков. Понял? Лобзик завилял хвостом и
потянулся к сахару. Костя щелкнул его по носу и сказал:
- Научись сначала считать, а потом тянись к сахару! Я говорю:
- Как же он может научиться сразу до десяти? Этому и ребят не сразу учат.
- Тогда, может, научить его сначала до пяти или до трех?
- Конечно, - говорю, - до трех ему будет легче.
- Ну, давай тогда сначала до двух, - говорит Костя - Ему тогда совсем
легко будет.
Он убрал со скамейки весь сахар и оставил только два кусочка.
- Смотри, Лобзик, сейчас здесь только два куска - один, два, вот видишь?
Если я заберу один, то останется один. Если положу обратно, то опять будет
два. Ну, отвечай, сколько здесь сахару?
Лобзик привстал, помахал хвостом, потом сел на задние лапы и облизнулся.
- Как же ты хочешь, чтоб он ответил? - сказал я. - Кажется, он у нас еще
не выучился говорить по-человечески.
- Зачем по-человечески? Пусть говорит по-собачьи, как та собака в цирке.
Гау! Гау! Понимаешь, Лобзик, "гау-гау" - значит "два". Ну, говори "гау-гау"!
Лобзик молча поглядывал то на меня, то на Шишкина.
- Ну, чего же ты молчишь? - сказал Шишкин. - Может быть, не хочешь
сахару?
Вместо ответа Лобзик снова потянулся к сахару.
- Нельзя! - закричал Шишкин строго. Лобзик в испуге попятился и принялся
молча облизываться.
- Ну, говори "гау-гау"! Говори "гау-гау"! - приставали мы к нему оба.
- Не понимает! - воскликнул с досадой Шишкин. - Надо его как-нибудь
раззадорить. Слушай, сейчас я буду дрессировать тебя, а он пусть смотрит и
учится.
- Как это ты будешь дрессировать меня? - удивился я.
- Очень просто. Ты становись на четвереньки и лай по-собачьи. Он
посмотрит на тебя и выучится.
Я опустился рядом с Лобзиком на четвереньки.
- Ну-ка, отвечай: сколько здесь сахару? - спросил меня Шишкин.
- Гау! Гау! - ответил я громко.
- Молодец! - похвалил меня Шишкин и сунул мне в рот кусок сахару.
Я принялся грызть сахар и нарочно громко хрустел, чтоб Лобзику стало
завидно. А Лобзик с завистью смотрел на меня, и у него даже потекли слюнки.
- Ну, смотри, Лобзик, теперь здесь остался один кусок сахару. Гау - один.
Понимаешь? Ну, отвечай: сколько здесь сахару?
Лобзик нетерпеливо фыркнул, зажмурился и стал стучать по полу хвостом.
- Ну отвечай, отвечай! - твердил Шишкин.
Но Лобзик никак не мог догадаться, что ему нужно лаять.
- Эх ты, бестолковый! - сказал ему Шишкин и снова обратился ко мне: - Ну,
отвечай ты!
- Гау! - закричал я, и опять кусок сахару очутился у меня во рту.
Лобзик только облизнулся и фыркнул.
- Сейчас мы его раззадорим, - сказал Шишкин. Он снова положил на табурет
кусок сахару и сказал:
- Вот, кто первый ответит, тот и получит сахар. Ну, считайте.
- Гау! - закричал я.
- Вот молодец! - похвалил Шишкин. - А ты остолоп! Он взял кусок сахару,
медленно поднес к носу Лобзика, пронес мимо и сунул мне в рот. Я опять
громко зачавкал и захрустел сахаром. Лобзик облизнулся, чихнул и смущенно
затряс головой.
- Ага, завидно стало! - обрадовался Шишкин. - Кто лает, тот и сахар
получает, а кто не лает, тот сидит без сахару. Он снова положил перед
Лобзиком кусок сахару и сказал:
- Считай теперь ты.
Лобзик облизнулся, затряс головой, встал, потом сел, фыркнул.
- Ну, считай, считай, иначе не получишь сахару! Лобзик как-то напрягся,
подался назад и вдруг как залает.
- Понял! - закричал Шишкин и бросил ему кусок сахару.
Лобзик на лету подхватил сахар и проглотил в два счета.
- Ну-ка, считай еще раз! - закричал Шишкин.
- Гаф! - ответил Лобзик.
И снова кусок сахару полетел ему в рот.
- Ну-ка, еще разочек!
- Гаф!
- Понял! - обрадовался Шишкин. - Теперь у нас пойдет паука.
В это время вернулась мать Шишкина.
- Почему сахарница на столе? - спросила она.
- Это я взял немного сахару, чтоб выучить считать Лобзика.
- Еще что выдумал!
- Да ты только послушай, как он считает.
Шишкин положил перед Лобзиком кусок сахару и сказал:
- Ну-ка, скажи, Лобзик, маме, сколько здесь кусков сахару?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
|
|