насильственной смертью в Центральной Пенсильвании, оставив после себя
нескольких сыновей. Вполне возможно и даже допустимо, что, по крайней
мере, один из сыновей этого человека переселился в округ Нескела, поэтому
Джордж Бингхем Локвуд и его брат Пенроуз отнюдь не фантазировали, когда
заявляли, что они происходят от Локвудов из округа Нескела. Их отец,
Авраам Локвуд, был сыном Мозеса Локвуда, родившегося в округе Нескела;
сохранились семейные библии, церковные записи и могильные плиты,
подкреплявшие это притязание.
жителей, помнивших Мозеса Локвуда, когда он приехал в округ Нескела,
поэтому они могли почти наверняка утверждать, что Мозес был внуком Джона
Локвуда, родившегося в 1761 году и чудом избежавшего смерти от рук
индейцев, которые убили его отца. Вместе с тем Джордж и Пенроуз вполне
допускали, что Локвуд, прибывший в 1630 году в Уотертаун, мог и не быть их
пращуром; втайне они не считали неопровержимо доказанным и тот факт, что
убитый индейцами Джон Локвуд (1761 года рождения) был дедом их деда. Но в
том, что Мозес Локвуд, родившийся, к сожалению, в 1811 году, а не в
предшествующем столетии, был их дедом и первым отличившимся предком (он
нажил много денег), они не сомневались. После своей смерти он оставил в
Шведской Гавани землю, угольные разработки, векселя на заложенные фермы,
винокуренный завод и банковские облигации - всего на сумму, превышающую
200.000 долларов. Все это состояние, до последнего цента, он завещал
своему сыну Аврааму, который к тому времени и сам успел сколотить капитал.
Таким образом, представители и первого и второго поколений Локвудов
оказались богатейшими жителями Шведской Гавани, что давало Локвудам
третьего поколения право подвергать сомнению свое новоанглийское
происхождение лишь в семейном кругу. В Шведской Гавани слово
"бережливость" произносилось с не меньшим благоговением, чем имя Христа,
поэтому умение наживать деньги уже само по себе обеспечивало видное
положение в обществе. И не без основания, особенно после того, как стало
ясно, что второе поколение унаследовало не только деньги, но и умение их
накапливать. Граждане Шведской Гавани, помогшие Мозесу Локвуду
разбогатеть, гордились тем, что он жил в их городе, и это чувство гордости
в немалой степени объяснялось тем, что Мозес отказался от намерения
поселиться в Гиббсвилле - административном и деловом центре, который они
ненавидели.
Гиббсвилл. Когда до места назначения оставалось всего четыре мили, грянул
ливень, и Мозесу пришлось укрыться в "Таверне пяти очков" - единственной в
Шведской Гавани гостинице. Ночью его разбудил шум чьих-то шагов по
комнате. Он окликнул незваного гостя, а тот бросился на него с кинжалом.
Мозес Локвуд вынул из-под подушки револьвер и убил незнакомца наповал.
Предполагаемый грабитель, уроженец Гиббсвилла, был известный забулдыга,
драчун, завсегдатай кабаков и картежник. Он был в одних носках, и кинжал,
как установили, принадлежал ему. Он не имел никакого права вторгаться в
номер Мозеса Локвуда в три часа ночи. Так что возбуждать уголовное дело
оказалось ненужным, бургомистр ограничился записью в "книге происшествий".
Число граждан, пришедших поздравить Мозеса Локвуда с чудесным спасением и
с тем, как он храбро разделался с преступником, было столь велико, что он
решил остаться в Шведской Гавани еще на один день.
застреленного осталось в Гиббсвилле несколько злопамятных братьев, которые
публично поклялись отомстить за его смерть, и горожане стали уговаривать
Мозеса Локвуда держаться подальше от главного города округа. Мозес опять
отложил свой отъезд, но деньги были у него уже на исходе, и он объявил
своим новым друзьям, что должен подыскать себе работу, а это легче сделать
в большом городе, так что не миновать ему уезжать отсюда. Но впечатление,
произведенное им на жителей Шведской Гавани, было настолько благоприятным,
что ему предложили должность инспектора полиции. Он согласился. Жалованье
ему назначили скромное, но городская община представляла ему казенное
жилье, а "Таверна пяти очков" - бесплатное питание за общим столом с
другими гостями. Мозес Локвуд не имел опыта полицейской работы, но он
показал себя в решительную минуту мужественным, хладнокровным человеком и
метким стрелком. Он с благодарностью принял предложение, заранее оговорив,
что, когда освободится более выгодное место, он займет его. На очередных
выборах он выдвинул свою кандидатуру на место бургомистра - того самого,
благодаря влиянию которого получил должность полицейского инспектора. То,
что Мозес Локвуд оказался победителем, объяснялось исключительно
соображениями экономии: став бургомистром, он по совместительству, за ту
же ставку бургомистра (плюс побочные доходы), продолжал выполнять и
полицейские функции. Разумеется, должность эта привлекала Мозеса не
мизерным жалованьем, а тем, что она, отчасти благодаря его
предшественнику, сулила немалые деньги. Прежний бургомистр взимал
отдельную плату за нотариальные услуги и судопроизводство; Мозес Локвуд
стал требовать вознаграждение также за сбор ренты, за юридическую
консультацию и за взимание просроченных налоговых платежей. Кроме того, он
повысил ставки за слушание дел и за составление исковых заявлений граждан,
лишенных средств нанять адвоката. Потом он женился на младшей дочери
прежнего бургомистра и вскоре приобрел, совместен с тестем, монопольное
право на маклерские операции по недвижимому имуществу, на страхование от
огня и на управление городом; каждые два года они сменяли друг друга на
посту бургомистра. Они организовали первые регулярные рейсы дилижанса
между Шведской Гаванью и Рихтервиллом, расположенным в одиннадцати милях к
западу, построили на берегу реки винокуренный завод и взяли подряд на
обеспечение строителей канала Филадельфия - Гиббсвилл питанием и жильем; а
когда сооружение канала закончилось - превратили рабочие бараки в
многоквартирные дома.
из-за ссоры на коммерческой основе он застрелил еще одного человека. При
разборе этого дела обнаружилось, что Форт-Пенн Локвуд покинул отнюдь не по
доброй воле. Несмотря на возражение адвоката, поддержанное судьей,
окружной прокурор попытался доказать, что тот первый выстрел, оказавшийся
смертельным для вора, будто бы прокравшегося в номер Мозеса Локвуда, в
действительности означал преднамеренное убийство. По словам окружного
прокурора, Мозес Локвуд знал этого вора раньше и сам замышлял ограбление в
Гиббсвилле. Поскольку свидетелем обвинения выступил один из братьев
убитого, адвокат Мозеса Локвуда добился, чтобы большую часть его показаний
изъяли из протокола, а остальную часть - поставили под сомнение. Тем не
менее, случай этот получил широкую огласку, поскольку в зале суда
находилась публика.
судом, было совершено при свете дня на Док-стрит. Калвин Лихтманн, фермер
из Рихтер-Вэлли, которого Мозес Локвуд и его тесть грозились лишить права
выкупа заложенного имущества, шел по Док-стрит в нескольких шагах позади
Локвуда. В руках у него было старое ружье. Он сказал что-то Локвуду, но
тот плохо понимал по-немецки; оглянувшись и увидев ружье, вытащил
револьвер и сразил Лихтманна выстрелом в грудь. Несколько прохожих,
понимавших по-немецки и слышавших, что сказал умирающий, потом клятвенно
заверяли, будто он громко спрашивал, за что Локвуд стрелял в него. Как
впоследствии выяснилось, Лихтманн привез ружье в Шведскую Гавань для того,
чтобы сдать его в ремонт (сломался ударник), и не замышлял против Локвуда
вреда. Адвокат Локвуда заявил, что при данном стечении обстоятельств (вид
ружья, ссора из-за выкупа заложенного имущества, неожиданный оклик
Лихтманна) его подзащитный имел основание считать, что он подвергается
нападению. Суд присяжных признал Мозеса Локвуда невиновным в убийстве, но
судья, не оспаривая оправдательного вердикта, произнес несколько сот
язвительных слов в адрес тех, кто, занимаясь делами, зачем-то прячет за
пазухой оружие. После этого он предоставил, для справки, слово адвокату,
который напомнил, что Мозес Локвуд - не только бизнесмен, но и официальное
лицо, отвечающее за мир и спокойствие в процветающей общине Шведской
Гавани.
Гавани будет процветать и впредь. Если ученый защитник кончил свою речь,
то я объявляю заседание закрытым.
Мозеса Локвуда.
были уже две дочери и сын Авраам. Он больше не выдвигал свою кандидатуру
на выборную должность и не занимался, как прежде, общественными делами, а
открыл частную контору в одноэтажном двухкомнатном домике. Его кабинет
помещался в задней комнате с выходом в переулок, ключ всегда хранился у
него, а дверь, кроме замка, запиралась на засов. Сидя за письменным
столом, он видел все, что происходило в передней комнате, а через большое,
с частыми переплетами окно мог наблюдать за прохожими. Несмотря на
замечание судьи, он продолжал носить при себе оружие. Построил второй дом
- квадратное здание из красного кирпича посреди участка площадью один акр
- и огородил всю территорию кирпичной стеной высотой восемь футов с
железными пиками наверху. Говорили, что стена эта обошлась ему дороже, чем
дом, в связи с чем пожилым жителям Шведской Гавани пришло на память, что в
восемнадцатом веке племя Ленни Ленапе уничтожило здесь первую колонию
поселенцев. Теперь, имея такое ограждение, Мозес Локвуд мог чувствовать
себя подготовленным ко второму нашествию индейцев. Однако даже самые
несообразительные граждане города без труда догадались, кого Локвуд в
действительности боялся. Они знали, что братья Бэнди - их было трое, -
жившие всего в четырех милях от Шведской Гавани, при одном упоминании
имени Локвуда начинали трястись от злости. То, что Локвуд пригрозил
привлечь Джосайю Бэнди к ответственности за лжесвидетельство по делу об
убийстве, вызвало новую волну ненависти к нему со стороны братьев, и
горожане пришли к выводу: сколько бы ни было правды или неправды в
показаниях Джосайи Бэнди, все трое глубоко убеждены (или умело
Панов Вадим
Маркеев Олег
Куликов Роман
Посняков Андрей
Гуль Роман Борисович
Орлов Алекс