read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



погода, -- наступала весна, кооперативный музыкант играл еще
лучше, чем прежде: Москва слушала и воображала ночные овраги в
полях и птиц, летящих в нужде сквозь холодную тьму вперед.
Днем, как обычно, Москву часто навещали ее подруги по
прошлой работе в земле; после операции приходил два раза
треугольник шахты метрополитена и приносил ей торты в коробках
за счет профсоюза.
"Выздоровлю, пойду замуж за Комягина, -- думала Москва по
ночам, слушая, как распространяется в огромном воздухе музыка
жактовского скрипача. -- Я теперь хромая баба!"
Ее выписали в конце апреля. Самбикин принес ей новые
прочные костыли -- на весь долгий путь остающейся жизни. Но
идти Москве было некуда, она жила до больницы в сорок пятом
общежитии метростроя, а теперь то общежитие куда-то перевели,
она не знала.
Самбикин, открыв дверь автомобиля, ждал адреса, куда ее
везти, но Москва улыбалась и молчала. Тогда Самбикин повез ее к
себе.
Через несколько дней, не дожидаясь окончательного
заживления раны на ноге Москвы, Самбикин уехал с нею на Кавказ,
в дом отдыха на черноморском берегу.
Каждое утро, после завтрака, Самбикин провожал Москву на
берег шумного моря и Москва часами смотрела в невозвратное
пространство. "Уйду, уйду куда-нибудь", -- шептала она одно и
то же. Самбикин молчал близ нее, его внутренности болели, точно
медленно сгнивали, и в опустевшей голове томилась одна нищая
мысль любви к обедневшему, безногому телу Москвы. Самбикин
стыдился такой своей жалкой жизни; в мертвые послеобеденные
часы он уходил в горную рощу и там бормотал, ломал сучья, пел,
умолял всю природу отвязаться от него и дать наконец покой и
работоспособность, ложился в землю и чувствовал, как все это
неинтересно.
Возвращаясь к вечеру, Самбикин зачастую даже не мог
добраться до Честновой, настолько она была окружена вниманием,
заботой и навязчивостью полнеющих на отдыхе мужчин. Уродство
Москвы теперь было мало заметно -- ей привезли протез из Туапсе
и она ходила без костылей, с одной тростью, на которой все,
кому Москва нравилась, уже успели вырезать свои имена и дату и
нарисовать символы безумных страстей. Разглядывая свою трость,
Москва понимала, что надо удавиться, если бы рисунки были
искренними, знакомые люди рисовали в сущности только одно: как
бы они хотели рожать от нее детей.
Один раз Москве захотелось винограда, но весной он не
вырастает. Самбикин обходил колхозные окрестности, однако всюду
виноград уже давно был превращен в вино. Москва сильно
опечалилась -- после потери ноги и болезни у нее появилась
разная блажь, в виде нетерпенья по поводу какого-нибудь
пустяка. Она, например, каждый день мыла себе голову, потому
что все время чувствовала в волосах грязь и даже плакала от
огорчения, что грязь никак не проходит. Когда Москва, как
обычно, мыла однажды вечером голову над чашкой в саду, к
изгороди подошел пожилой горец и стал молча смотреть.
-- Дедушка, принеси мне винограду! -- попросила его
Москва. -- Или у вас его нету?
-- Нету, -- ответил горный человек. -- Откуда он теперь!
-- Ну тогда не гляди на меня, -- сказала Честнова. --
Неужели у вас ни одной ягодки нету, ты же видишь -- я хромая...
Горец ушел без ответа, а наутро Москва увидела его снова.
Он дождался, когда Москва вышла на крыльцо дома, и подарил ей
новую корзину, где под свежими листьями лежал бережно
отобранный виноград, весом более пуда. После корзины горец
подал Москве маленькую вещь -- цветную тряпочку. Она развернула
ее и увидела там человеческий ноготь с большого пальца. Она не
понимала.
-- Возьми, русская дочка, -- объяснил ей старый
крестьянин. -- Мне шестьдесят лет, поэтому я дарю тебе свой
ноготь. Если бы мне стало сорок, я бы принес тебе свой палец, а
если б тридцать, я тоже отнял бы себе ту ногу, которой и у тебя
нету.
Москва нахмурилась, чтоб спокойно сдержать свою радость, а
потом повернулась, чтобы убежать, и упала, ударившись в камень
порога неживым деревом ноги.
Горец не хотел знать про человека все, а только лучшее,
поэтому он сейчас же ушел в свое жилище и больше не был
никогда.
Прошло время отдыха и лечения, Москва оправилась
окончательно и освоила деревянную ногу, как живую. По-прежнему
каждый день ее провожал Самбикин на берег моря и оставлял одну.
Движение воды в пространстве напоминало Москве Честновой
про большую участь ее жизни, о том, что мир действительно
бесконечен и концы его не сойдутся нигде, -- человек
безвозвратен.
Ко дню обратного отъезда любовь Самбикина к Москве уже
превратилась для него в такую умственную загадку, что Самбикин
всецело принялся за ее решение и забыл в своем сердце
страдальческое чувство.
12
Сарториус потерял славу всесоюзного инженера; он целиком
сосредоточился в делах малозаметного учреждения и его
постепенно упустили из виду бывшие товарищи и знаменитые
институты. Он все реже и реже ходил ночевать домой, оставаясь
на отдых в том же учреждении, поэтому его по праву жительства
выписали однажды из домовой книги, а вещи сдали в камеру при
отделении милиции. Сарториус, поглощенный своей молчаливой
жизнью, взял вещи из камеры, и свалил их в том углу, где обычно
дремал трестовский сторож -- в борьбе с возможным грабежом
имущества. С тех пор учреждение окончательно стало для
Сарториуса семейством, убежищем и новым миром: там он жил с
верной девушкой Лизой, имел широкую дружбу с сослуживцами, и
местком -- во главе с Божко -- оберегал его от всякого горя и
несчастья.
Днем Сарториус был почти всегда счастлив и удовлетворен
текущей работой, но по ночам, когда он лежал навзничь на папках
старых дел, внутри его рождалась тоска, она вырастала из-под
его нагрудных костей костей как дерево поднималось к
потолочному своду Старо-Гостинного двора и шевелилось там
черными листьями. Так как Сарториус почти не умел мечтать, он
мог лишь мучиться и наблюдать -- что же это такое.
Ум его все более беднел, спина слабела от занятий, но
Сарториус терпеливо выносил самого себя; лишь изредка у него
болело сердце -- настойчиво и долго, в далекой глубине тела,
раздаваясь там, как темный вопиющий голос. Тогда Сарториус
уходил за шкаф с давними делами и стоял в промежутке инвентаря
некоторое время, пока не проходила в одиночестве и однообразии
эта болящая скука чувства.
По ночам Сарториус спал мало. Он ходил в гости в семью
машинистки Лизы, пил чай с нею и с небольшою метерью-старушкой,
которая любила говорить о современной литературе, а особенно о
путях развития изобразительных искусств, -- и кротко улыбался
от отчаяния. Иногда сюда же приходил и Виктор Васильевич Божко:
когда-то, ранее Сарториуса, Лиза намечалась для Божко в
качестве невесты, но увлекшись делами учреждения, житейской
атмосферой со всеми сослуживцами, Божко не видел пока острой
надобности уединяться квартирным браком и даже склонил Лизу на
утешение Сарториуса. Польза и счастье сослуживца затмили для
Божко стихию сердечных страстей, а очагом, согревающим его
личную душу, ему служил трест весов и гирь. Теперь, заставая
Сарториуса и Лизу у общей старушки, Виктор Васильевич прилагал
свое усердие к тому, чтобы они обручились; его прельщало то,
что молодые люди и полюбя друг друга останутся в том же
учреждении и профсоюзе и не выйдут из небольшой, но тесной
системы весовой промышленности.
Если же Сарториус не посещал Лизу, он ходил много верст по
городу, подолгу наблюдал, как вешают хлеб и овощ на
электрических весах его конструкции, и вздыхал от теснящегося в
нем, заунывного процесса неизменного существования. Затем,
когда ночные пустые трамваи поспешно мчались в последние рейсы,
Сарториус подолгу всматривался в чуждые непонятные лица редких
пассажиров. Он ожидал увидеть где-нибудь Москву Честнову, ее
милые волосы, свисающие вниз через раскрытое трамвайное окно,
когда ее голова лежит на подоконнике и спит на ветру движения.
Он любил ее постоянно; ее голос звучал для него всегда в
ближнем воздухе -- стоило ему вспомнить любое слово Москвы и
сейчас же он видел в своем воспоминании знакомый рот, верные
нахмуренные глаза и теплоту ее кротких уст. Иногда она снилась
Сарториусу, жалкая или уже усопшая, лежащая в бедности
последний день перед погребением. Сарториус просыпался в горе и
в жестокости и сейчас же принимался за какое-нибудь полезное



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 [ 18 ] 19 20 21 22 23 24 25
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.