Чтение 18–й страницы книги ~Королевский Крест~

- Значит, все в порядке. - Никита крепко пожал Сватову руку: - Сергей, еще раз спасибо, что согласился нас приютить.

- О чем ты говоришь? Играй на здоровье! - И, воспользовавшись тем, что Цвания уже направился в главный зал, Сватов негромко добавил: - Эльдар все как надо сделал, умно. За вас, ребята, вся Москва болеет. Главное - выиграйте, а в обиду не дадут. Давиду и его сородичам пора напомнить кое-какие правила.

- Спасибо.

- Удачи!

Сватов предоставил в распоряжение гостей один из конференц-залов "Вышки". Мебель и оборудование из помещения убрали, в центре установили круглый стол, в углу - бар, вдоль стен - несколько кресел для болельщиков, и все. Ничего лишнего. Функции бармена выполнял охранник, его напарник стоял у дверей: по правилам, покидать комнату игрокам запрещалось. Третий сотрудник службы безопасности пока маячил за спиной Сватова.

- Сначала знакомства или дело?

- Дело.

- В таком случае прошу сюда.

Эльдар и Какадзе, помощник Давида, подошли к столу и раскрыли стальные кейсы. В них лежали не деньги, как подумал Федор Федорович Копытов, а документы. Бумаги на игорные дома. Приглашенный юрист по очереди просмотрел пакеты, кивнул: все в порядке, закрыл кейсы, вернулся в свое кресло, поставил чемоданчики у ног. Возле него сразу же оказался один из охранников Сватова. Точка невозвращения пройдена. Документы переданы третьему лицу, и теперь их возьмет в руки только победитель, тот, кто выйдет из зала владельцем двух казино.

Никита перехватил взгляд Ахметова, уверенно усмехнулся. Эльдар чуть кивнул и направился к бару.

- Это тебя мы ждали? - Копытов посмотрел на Крылова без особого дружелюбия.

- Спасибо за терпение, - улыбнулся Никита.

Цвания выразился предельно точно: "сказочный типаж". Невысокий, похожий на обезьянку Копытов нарядился в смокинг(!), который совершенно сверхъестественно сочетался с красной банданой и татуировками, ползущими по шее и рукам. Для чего Федор Федорович оделся так, осталось для Никиты загадкой. "Звезда вечеринки? А бандит ли он?" Напарник Копытова выглядел еще более экзотично: кожаные штаны, кожаный жилет, кожаная куртка и - тоже! - красная бандана на голове. Стоит ли упоминать о густо покрывающих тело татуировках? Пахло от здоровяка не очень приятно, и, видимо, поэтому люди Сватова отвели его в самый дальний угол зала, где и оставили наедине с бутылкой виски.

- Да, мы терпели, - после паузы буркнул Копытов. Подумал и указал на одну из лежащих на столе стопок: - Мои фишки.

- Прекрасно, - вздохнул Крылов.

- На деньги поменял, - уточнил Федор Федорович.

- Не сомневаюсь.

Маленькие глазки татуированного игрока забегали, судя по всему, он исчерпал все возможные темы для разговора. И, желая продолжить приятное знакомство, Копытов извлек из кармана брюк плоскую фляжку и отвинтил крышку:

- Выпьем?

Запахло не самым дорогим в мире виски.

- Не сейчас, - вежливо отказался Никита.

- Вы уже познакомились? Отлично! Кит, пойдем, я познакомлю тебя с остальными, и будем начинать. - Сватов посмотрел на часы. - Мы выбились из графика.

Сосуший фляжку Копытов попытался что-то сказать, но его никто не слушал.

- Эдуард Чех и Пьер Зелински. Рекомендую - Никита Крылов.

Чех оказался полненьким, среднего роста и каким-то... незаметным. Все в нем было обычно: неброский костюм, никакая внешность, незапоминающиеся манеры. Ничего. Подобные люди стираются из памяти максимум через пять минут. Зелински на его фоне выглядел настоящим мачо: ярким и стильным. Высокий, стройный Пьер был обладателем роскошной черной шевелюры - густая копна до плеч, - аккуратных усиков и тонкого, хищного носа. Отличный костюм, отличная фигура, отличные манеры, лоск Зелински вполне годился для круизных лайнеров.

- Для меня большая честь познакомиться с вами, Никита. Мои друзья из Монте-Карло много рассказывали о вас. Вы настоящий игрок.

- Благодарю.

- С удовольствием сыграю с вами, - буркнул Чех.

- Взаимно.

- Хотя, признаться, время выбрано не самое удачное, - улыбнулся Пьер.

- Что вы имеете в виду?

- Рано, - пояснил Зелински. - Обычно в полдень я только просыпаюсь.

На том, чтобы играть днем, с двенадцати до шести вечера, настоял Ахметов. Никто не станет затевать бучу в разгар дня: в солидном бизнес-центре любое происшествие сразу же выплывет наружу и попадет в газеты. Еще одна, помимо Сватова и третейского судьи, защита от возможных провокаций со стороны Цвания.

- Да, время не самое подходящее, - согласился Крылов. - Я сам еле проснулся.

- А я ваще с шести утра на ногах, - похвастался Федор Федорович.

- Можно только позавидовать...

Никита собирался добавить одно едкое замечание, объясняющее причины столь раннего пробуждения Копытова, но не успел: в центр зала вышел Сватов.

- Господа, прошу внимания!

Игроки подошли к столу, их сопровождающие разместились в креслах вдоль стен.

- На тот случай, если вы еще не заметили, - улыбнулся Сватов, - скажу, что подхожу к роли хозяина очень серьезно. Все мы знаем, какие интересы сплелись и что именно будет решаться за этим столом. Большие деньги, большие люди, большая ответственность. И я гарантирую, что игра пройдет строго в рамках согласованных правил. - Сергей помолчал. - Сегодня мы обязательно определим победителя, и Геннадий Моисеевич оформит все положенные бумаги.

Юрист привстал и вежливо поклонился.

- Победитель покинет здание первым. До этого момента никто из нас не выйдет из зала, не будет звонить или отправлять какие-либо иные сообщения... - Сватов усмехнулся, - ... на волю. Удачи, господа!

Зелински срезал колоду.

* * *

Ресторан "Сити Гриль".

Москва, площадь Маяковского,

5 ноября, пятница, 15.29

Что может быть страшнее разделения семьи? Разделения нации? Что может быть хуже гражданского противостояния - брат на брата, сын на отца? Что? Ни-че-го. Ибо нет ничего более противоестественного для разумного, чем забыть голос крови, потерять естественную тягу к близкому, родному, стать Иваном, родства не помнящим. Потому что, какую бы идеологию ни подсовывали взамен вековых традиций, ты до конца дней своих будешь чувствовать себя чужаком, отщепенцем, бродягой.

Цельные и сильные, хранящие свою историю и культуру от чужаков будут всегда вызывать уважение. Они сумеют подняться после любого удара - внутренний стержень, выкованный многовековой историей, не позволит им сломаться. У остальных будущего нет.

Даже человские народы, разделенные доброхотами по политическим причинам, чувствуют свою ущербность, прилагают массу усилий для объединения. Так что же говорить о жителях Тайного Города? О потомках могучих некогда рас, оставивших в прошлом величие и грандиозные победы, переживших невероятные катастрофы и вынужденных прятаться от всех и вся? Единство семьи, единство Великого Дома, единство Тайного Города - основа идеологии, не требующая доказательств и пропаганды, разумный подход, основанный на естественной тяге к соплеменникам, нежелании терять корни и растворяться в массе доминирующей расы.

И только масаны потеряли единство и раскололись на две враждующие секты, между которыми вот уже несколько сотен лет шла ожесточенная война. Только у вампиров инстинкт самосохранения притупился настолько, что они охотно прислушивались к лозунгам "Лучше смерть, чем...". А что может быть хуже смерти? Что может быть глупее самоубийственных набегов на Тайный Город или противостояния гаркам Темного Двора, которые заканчивали "походы очищения", только когда уставали убивать? Что? Гордость за то, что "мы живем так, как хотим"? Так ведь недолго живете. По большей части скрываетесь и ждете, когда за вами придут...

Тем не менее и в стане разумных Камарилла находились масаны, уверенные, что "лучше смерть, чем...". Ограничения свободы, налагаемые Догмами Покорности, жесткий контроль и демонстрируемое всеми Великими Домами недоверие порождали у молодых вампиров глухое недовольство. Воины Саббат начинали казаться им отважными борцами за светлое будущее семьи, идеи абсолютной свободы - единственно правильными, а принципы режима секретности - трусливыми законами, придуманными Великими Домами, чтобы сохранить собственную власть. С подобными настроениями вожди Камарилла никогда не боролись кнутом: только разъяснения, только споры, только доказательства, и большинство юных масанов, переболев свободолюбивыми идеями, возвращалось в лоно семьи. Но были и иные...

- Я мечтал помочь ему вырваться, даже приехал на Вернадского, сделал вид, что хочу пойти в оцепление, но все напрасно - не взяли. - Илья Треми тяжело вздохнул, скривился, вспоминая ночные события. - Все сбежались: гарки, чуды, люды, наемники. Представление устроили, мерзавцы, в прямой эфир картинку гнали!

Сидящий напротив Жан-Жак сжал кулаки. На самом деле слуге барона была совершенно безразлична судьба последнего Робене: грохнули и грохнули. Робене много, еще нарожают, и вообще, лучше бы его загнали не прошлой ночью, а позапрошлой, спокойнее было бы. Но юноше следовало продемонстрировать реакцию на горячие слова, и Жан-Жак сжал кулаки:

- Мы до конца надеялись, что Хосе прорвется!

- Его Захар убил, - медленно произнес Илья, в глазах юнца вспыхнула ненависть. - Мой епископ! Навский лизоблюд!!

- Не так громко, брат, - буркнул Жан-Жак. - Не нужно привлекать внимание.

Они сидели в подвальном зале небольшого человского ресторанчика. Оба в плотных кожаных одеждах, рядом с каждым лежал тонированный шлем: масаны приехали на встречу на мотоциклах. Перемещаться подобным образом было делом опасным, но барон хотел получить информацию как можно скорее, и слуге пришлось рисковать.

- Да, конечно. - Молодой Треми хрустнул костяшками пальцев. - Я до сих пор в бешенстве.

- Это нормально, - кивнул Жан-Жак.

Как и у всех Бруджа, у старого слуги были свои соображения относительно умственных способностей Треми, и менять свое мнение только из-за того, что щенок в настоящий момент полезен, Жан-Жак не собирался.

- Мы с Робене планировали эту операцию почти год, но все сорвалось из-за нелепой случайности. Мы были готовы нанести разящий удар, мы бы встряхнули Тайный Город, но...

Илья слушал Жан-Жака, открыв рот: хитроумная интрига, подготовка убийства глав всех Великих Домов, роковая ошибка и отчаянное сражение с превосходящими силами гарок. Что еще нужно юному романтику? Он бы никогда не поверил, что старый слуга беззастенчиво врет ему в глаза. Впрочем, какой слуга? Жан-Жак представился мальчишке капитаном Нерио Бруджа, отчаянным рубакой из аргентинской ветви клана, и, конечно же, не стал распространяться о присутствии в городе барона.

- Нас осталось мало, но мы полны решимости продолжить дело. Мы умрем, но исполним долг крови. И в этот момент мы ищем всех, кто готов помочь...

- Я готов пойти на смерть! - не сдержался юный Треми.

Жан-Жак поморщился.

- Нам нужна другая помощь.

- Все, что в моих силах.

- Наведи справки о челе по имени Никита Крылов, владельце казино "Два Короля", - деловито попросил Жан-Жак. - Узнай, связан ли он с Тайным Городом. Если связан, то постарайся уточнить все подробности. И обязательно - обязательно! - постарайся разузнать о его любовнице, Анне Курбатовой. Она человская ведьма.

- Когда нужна информация?

- Как можно быстрее.

- Завтра утром ты будешь все знать.

- Отлично!

Жан-Жак принялся было подниматься, но Илья удержал его:

- За свободу, брат!

- За свободу!

* * *

Бизнес-центр "Нефтяная Вышка".

Москва, проспект Вернадского,

5 ноября, пятница, 17.33

- Пятьсот тысяч, - буркнул Крылов.

- Отвечаю и поднимаю на сотню! - ухмыльнулся Копытов.

Чтобы не выйти из игры, Цвания предстояло поставить шестьсот. Федор Федорович с интересом посмотрел на задумавшегося Давида и сделал большой глоток из плоской фляжки. Бармен наполнял карманную цистерну уже четырежды, и все терялись в догадках, почему Копытов до сих пор не свалился под стол.

Цвания долго молчал, хмуро глядя в окно, затем невидяще перебрал свои фишки и двинул несколько из них вперед:

- Шестьсот и сверху двести.

- Ну что, играем, как мужчины? - устало поинтересовался Никита. - До последнего?

- А чего затягивать?

- Если последнее не треснет с перепугу, - ухмыльнулся Федор Федорович.

Давид с ненавистью посмотрел на любителя виски.

Первую пару часов играли по маленькой, никуда не спешили, разминались. Соперники осторожничали, присматривались друг к другу, выискивали и запоминали характерные жесты, движения, мимику, тембр голоса: кто и как блефует, кто и как держит сильную карту, на какой комбинации противник готов рисковать до конца, а на какой сдастся. Даже Копытов, которому периодически приходили сильные карты, не форсировал события. Соперников уйбуй, конечно, не изучал - стоит ли время тратить на каких-то там челов? Но, помня наставления Харция, выжидал, проигрывал понемногу, не обращая внимания на хватающегося за голову помощника.

В общей сложности к двум часам дня из рук в руки перешло не более сотни тысяч. В основном выиграл Цвания, немного - Чех, совсем чуть-чуть - Копытов. Никита и Зелински к тому времени проигрывали. Но не нервничали, знали - игра только начинается. Все это понимали, и все ждали пика, момента, когда азарт полностью овладеет игроками, когда ему поддастся даже самый хладнокровный. Не потеряет голову - нет, а просто заиграет так, как потребует убыстрившийся ток крови. Начнет рисковать. Будет блефовать по-крупному. Будет проигрывать сотни тысяч, чтобы вернуть их в следующей же сдаче. Все ждали момента полного растворения в Игре, когда окружающий мир станет зыбким фантомом, прячущимся за окнами, в которые никто не смотрит, а центр Вселенной окажется здесь, за столом, и нигде больше. Все ждали. И дождались.

И сильно удивились, когда этот момент наступил...

Неплохой банк взял Чех - сто пятьдесят тысяч. Затем полный дом Крылова побил "Флэш" Зелински и оставил не удел блефующего Цвания. Выигрыш Никиты составил почти двести тысяч. Игра оживилась. Последовало еще несколько проходных партий: с небольшими, распаляющими аппетит ставками, а следом - первая волна настоящей игры. Карта пошла, в банк летело все больше и больше фишек, почти никто не пасовал до смены, почти все продолжали борьбу после нее. Сто двадцать взял Копытов. Двести пятьдесят - Копытов. Сто девяносто - Зелински. Триста тысяч - снова Копытов. Цвания, Крылов, Зелински и снова Копытов. Опять Копытов, Чех и вновь Копытов.

Федор Федорович драл соперников по-крупному.

И если изначально его везение воспринималось с легкими улыбками: Никита и Давид думали, что в любой момент сумеют поднять ставки и вывести пьяницу из игры, то к четырем часам они не были столь уверены в себе.

Сначала не выдержал Цвания. Во время одной из пауз, Давид отвел в сторону Сватова и без обиняков заявил:

- Серго, если я узнаю, что это какие-то фокусы, что этот клоун - подстава, что меня обманывают... Ты понимаешь, что тебя ждет? Лично тебя, да?

Обросшие черным мхом сосискообразные пальцы замелькали перед лицом Сватова, и тот не стал скрывать раздражения:

- Среди моих знакомых бандитов нет. Ты его пригласил, Давид, ты и разбирайся.

- Я не знал, что он ТАК играет!

- А кто знал? - Сергей потер подбородок. - Я его гнать не буду. Извини, Давид, МНЕ лишние неприятности ни к чему. Ты сам говорил, чти бригада у этого клоуна крепкая и хорошо вооруженная. Хочу заметить, что у вас еще достаточно денег, чтобы вышибить его.

- Если мы с Крыловым договоримся.

- Вам деваться некуда, - хмыкнул Сватов. Деваться действительно было некуда. К этому времени Зелински и Чех остались не удел. Первый бросил якорь у бара, лишь изредка возвращаясь к столу. Второй, по общему решению, остался на сдаче. Играли трое, причем горка фишек перед уйбуем стоила приблизительно двенадцать миллионов. И это было главной проблемой: ни Цвания, ни Крылов не располагали таким количеством свободных средств, им выдали фишки под залог бизнеса, так что фактически к этому моменту Копытов являлся одним из крупнейших акционеров игорных домов. И отпустить его с выигрышем соперники не могли.

- Дичь какая, а?

Цвания вернулся за стол и попытался организовать атаку. Крылов, даже без дополнительных переговоров, поддержал врага, но Копытов проявлял чудеса осторожности: пасовал, когда Давид и Никита были готовы поднимать до неба, или, если был уверен в крепости, много ставил в первом же круге, вынуждая соперников проигрывать большие суммы. Еще через час возле Сватова оказался Крылов.

- Сергей, что за ерунда? Откуда взялся этот хмырь?

- Разве вы его не проверяли?

- Знаешь, сколько мы ему уже проиграли?

- Девятнадцать миллионов. - прикинул Сватов. - Вы почти сравнялись.

- Ты смеешься?

Сергей понял, что Крылов на взводе, и выдержал небольшую паузу, чтобы ответ прозвучал более серьезно:

- Никита, на самом деле я просто не знаю, что делать. Такой сценарий не рассматривался. Ты и Цвания классные игроки, у вас было дикое преимущество в средствах, и вы позволили ему вывернуть вам руки.

- Мы слишком долго играли друг против друга. Он воспользовался этим.

- А я-то что могу сделать?

- Ты понимаешь, что он может выиграть?!

- Давай я отвернусь, вы его убьете, поделите деньги и продолжите игру вдвоем, - взорвался Сватов. - Я не знаю, что еще предложить, Никита! Не знаю! Но если он у вас выиграет, я обеспечу его безопасность. Потому что вы сами его привели, сами провозгласили равенство игроков и сами проиграли ему такие деньги!

- А ты действительно отвернешься? - помолчав, поинтересовался Крылов.

- Спроси у Давида о той армии, которую представляет наш красноголовый друг, а потом решай, - махнул рукой Сергей.

Никита отправился к Ахметову, а возле Сватова вырос Копытов:

- Эта... хозяин, я подумал, денег нормально сделал. Ты свои фишки взад бери, а мне наличные. И мешки тоже, а то в своем чемодане я столько не увезу.

Контейнер, до сих пор блаженно сосавший виски, лежа в кресле, покивал из-за плеча начальника:

- Типа, хозяин, если у тебя есть броневик для денег, то мы можем его арендовать на время.

Сватов вздохнул:

- Федор Федорович, вы помните, что я вам рассказывал об этой игре?

- Крупняк игра, - наморщил лоб Копытов. - Большие ставки.

- Все правильно. Вы помните, я говорил, что эти господа готовы поставить миллионы?

- Я уже миллионы выиграл, - осклабился Федор Федорович. - Не хочу с них штаны снимать дальше. Пущай у них тоже немножко денег останется. Я добрый.

- Нюанс заключается в том, что с этими миллионами уйдет один человек. - Глаза Сватова стали ледяными. - Будет один победитель. Так они решили перед игрой.

- А остальные?

- А остальные уйдут без штанов.

Копытов глотнул виски:

- А если я не хочу так?

- Вас никто не спрашивает, - пожал плечами Сергей. - Таковы правила.

- То есть мне надо выиграть у них все? - Федор Федорович прикоснулся пальцами к груди.

- Да, - подтвердил Сватов. - Или все проиграть.

- Ну, я предлагал им расстаться по-хорошему! - Копытов вернулся за стол, а Контейнер, сбегавший за очередной бутылкой, - в кресло.

- Что будем решать?.. - Приложив огромное усилие, Копытов не закончил вопрос привычным "мля".

Цвания угрюмо посмотрел на врага. И поймал себя на мысли, что больше всего на свете мечтает врезать по татуированной физиономии везунчика. По красной бандане хочется врезать! По дурацкому смокингу! Давид не сомневался, что Крылов испытывает к красноголовому схожие чувства и переполняют Никиту те же желания. Но ведь как всех прижал! И ведь не жульничал! Не шулер Федор Федорович, совсем не шулер, в этом Цвания был уверен на сто процентов. Потому что Чех сдавал честно. До этой партии.

- Хочешь порешать все быстро? - Давид перевел взгляд на Никиту. - А ты что скажешь?

Клоун в смокинге в очередной раз приложился к фляге.

Крылов потрогал свои карты. Пять бумажных прямоугольников, выложенных в ряд. Он менял две карты, долго изучал пришедшие, прежде чем присоединить к остальным, и с тех пор даже не смотрел в их сторону.

В отличие от Цвания, Никита уже прошел стадию "горячей любви" к Копытову, и к нему вернулась способность рассуждать хладнокровно. Тенденция Крылову не нравилась: Федор Федорович не прекращал выигрывать, и решать эту проблему следовало как можно быстрее.

- Твои шестьсот, - задумчиво протянул Никита. - И два миллиона сверху.

Давид вперился взглядом в Крылова. Услышавший цифру Зелински уважительно покачал головой и подошел к столу. У Чеха задрожали руки. Побледневший Ахметов встал за спиной Никиты. Сватов оказался между ними и Цвания. Контейнер замер позади Копытова. В углу мирно похрапывал Геннадий Моисеевич.