Чтение 18–й страницы книги ~Из Америки

- Позвольте, почему же дыра? - забеспокоился Заброцкий. - Квартира в неплохом районе...

- Неплохом?! - взвилась Кейт. - Да не будь я офицером полиции, меня бы тут дюжину раз ограбили, изнасиловали и убили! Не обязательно в этом порядке.

- Странно, - протянул я, - так близко к центру...

- Так близко к центру, - отозвалась Кейт, навешивая на рулевое колесо нечто среднее между костылем и капканом, - живут только нищие. Вроде меня. Приличные люди живут в пригородах, за городом в домике с садиком.

- А у нас все наоборот, - пожаловался Заброцкий, осторожно обходя потеки плевков и слипшиеся окурки на асфальте.

- Да у вас в России все не как у людей, - патриотично огрызнулась Кейт. - Нам сюда.

Лестница шла почему-то не внутри здания, а по боковой стене, наподобие пожарной. Железные ступени гремели под ногами, будто на штурм логова бомбистов шла вооруженная до зубов терроргруппа.

- Значит, тут вы и живете, - задумчиво произнес я, когда фонари закачались где-то внизу. - На котором этаже?

- На третьем, - ответила Кейт. - Мы уже пришли.

Она извлекла из сумочки связку ключей настолько огромную, что я глазам своим не поверил - как она там умещалась, и принялась один за другим отпирать замки. Замков было три или четыре, а дверь скорее напоминала вход в банковское хранилище.

Внутри квартирка оказалась тесной и не очень уютной. Узкое окно было наполовину занято ящиком из ребристой пластмассы, когда-то белой, а теперь буро-желтой от грязи и времени. Видимо, это был климатизатор, который строители-растяпы не вмуровали в вентиляцию. Под потолком тускло светилась лампочка, стыдливо прикрытая изумительного уродства абажурчиком. Обои выцвели от старости. Мне показалось, что я попал куда-то на край света.

Заброцкий оглядывался скорее с интересом, чем с отвращением.

- Любопытно, - уронил он. - А где тут дверь в спальню, я что-то не вижу?

Кейт как-то вдруг засмущалась.

- Это, - промолвила она сдавленным голосом, - сингл-флэт. Квартира из одной комнаты.

Я зажмурился. Потом открыл глаза. Жуткое видение не исчезло, а слова хозяйки дома звенели у меня в ушах.

- Тогда где вы нас, простите, уложите? - забеспокоился

Андрей, вернее, первым опомнился, потому что я хотел спросить то же самое.

- Если вы не против... в кухне, - промямлила Кейт и, в отчаянной попытке замаскировать убожество своего обиталища, выпалила: - Вам будет удобно!

- А у вас такой обширный рукомойник? - картинно изумился Андрей.

Кейт фыркнула и принялась потрошить притулившийся у дальней стены шкап. Из его недр вылетели одно за другим пара одеял и несколько неаккуратно смятых простыней.

- Сейчас подмету, - сообщала она между делом, - и постелю. А вам, Энджей, придется спать под столом!

- Может, на скамейке лучше, а, Сергей? - жалобно полюбопытствовал мой соратник, сообразив, что не стоит злить женщину, чьей милостью у тебя есть крыша над головой, даже если эта крыша низкая, пыльная и трещиноватая.

- Не лучше, господа, - ответила Кейт. - Ограбят.

Я заглянул в кухню и понял, что Заброцкому действительно придется спать под столом. А мне - под рукомойником. Поджав ноги. Потому что вытянуть их будет некуда, даже если холодильник мы вынесем в комнату, куда он, впрочем, и не поместится.

- Помочь вам, э, подмести? - вызвался Андрей, явно пытаясь загладить резкость.

- Не стоит, - ответила Кейт, берясь за швабру.

- Кстати, мисс Тернер, - поинтересовался я, - а для чего нужна эта пресловутая регистрация?

Тут наша беседа застопорилась, потому что вначале мне прочли лекцию о правильном обращении к офицеру полиции, а потом поинтересовались, каким ругательным словом я обозвал регистрацию. Когда мы с Андреем дали торжественную клятву, что никогда больше не назовем ее "мисс", а значение слова "пресловутый" перестало быть загадкой, наша американка объяснила:

- На самом деле регистрация ни для чего не нужна. С ее помощью отслеживают перемещения иностранцев в пределах Штатов, а главное - находят виноватого, если с этими иностранцами что-нибудь случится. В каком участке зарегистрирована виза, тот и будет наказан.

- Боже, - вздохнул я, - какая нелепица. Разве приедет преступник в страну под своим именем? И разве не покинет ее прежде, чем на него падет подозрение?

- Ну, - пожала плечами Кейт, - это уже... как будет... вне моей компетенции.

- "Не в моей" будет лучше, - поправил я. - А неужели вас не волнуют вещи за пределами вашей, э, компетенции?

- Но сделать-то я ничего не могу, - резонно возразила Кейт.

- А значит, не буду, - подытожил я.

- Не так, - объяснила Кейт. - Если что-то делается, то за это отвечает тот, кто приказал. Хорошо делается - ему хорошо, плохо - ему плохо. А зачем я буду рисковать своей шеей, чтобы исправлять чьи-то ошибки? Пусть сам исправляет!

- Ничего себе логика, - пробормотал Андрей и добавил по-французски: - Если они с таким отношением в полиции работают - бедные, бедные здешние обыватели!

Мне отношение тоже не понравилось. Но час был такой поздний, что обсуждение этого вопроса я решил отложить на утро. Или в долгий ящик. Уж больно долгим оказался начатый мною в рижском "Ориенте" денек.

Пол в кухне оказался удивительно жестким. Так плохо мне не лежалось даже на учениях, в непролазной, смерзающейся полигонной грязи. Там у меня хотя бы была форма, не какая-нибудь, а полевая Северного особого, и скатка. А здесь - только тоненькое одеяло, под которым сразу начиналась вечная мерзлота декорита. Откуда-то поддувало осенней сыростью. Андрей тоже долго ворочался в темноте, потом стол вздрогнул от удара, и кухня огласилась придушенным вскриком и тихой руганью по-польски. Это было последнее, что мне запомнилось тем вечером.

Ночью я проснулся оттого, что под окном проходила на редкость шумная пьяная компания. Проходила она, к сожалению, медленно, так что я в полудреме встал, подошел к окну и выглянул на улицу, чтобы высказать этим хамам, что я них думаю, но так никого и не углядел в осенней ночи - наверное, это гуляли пьяные негры. От холода заворочался мой сосед, а я затворил ставни, лег снова и уже не открывал глаз до самого утра.

Вашингтон, округ Колумбия,

25 сентября 1979 года, вторник.

Анджей Заброцкий

Просыпаться было... неприятно. Болели подогнутые ноги, ныла скрюченная шея - черт, да все ныло! И вдобавок было чертовски холодно.

Пожалуй, так отвратно я не просыпался с тех пор, как однажды умудрился уснуть на куче щебенки. Нас тогда натаскивали на бой в городских условиях, а полигоном служила территория заброшенного завода - десятин этак надцать. Выглядело это действительно здорово - руины цехов, корпуса с пустыми глазницами окон, колодцы, в которых запросто можно разместить шахтную ПОР - по крайней мере, камни, которые мы туда кидали, исчезали совершенно беззвучно, - зловонные лужи, торчащая отовсюду ржавая арматура, в общем, совершенно постапокалиптический пейзаж. Словно по этой местности хорошо прошлись ОМП, не одним видом и не один раз.

Взвод наш не хуже заправских макак прыгал по этим бетонным джунглям, а рота мотострелков - первая, вторая... три роты мы в этих руинах последовательно расчехвостили - пыталась поджарить нам хвосты. И вот к вечеру второго дня меня так сморило, что я уснул, обняв "оптику", прямо на своей лежке - на третьем этаже корпуса заводоуправы, на груде битого камня.

Выбравшись из-под стола, я разогнулся, чудом не задев при этом развешанные по стенам шкафчики, и с завистью уставился на Щербакова - потайной агент дрых так безмятежно, словно возлежал в номере для высших персон. А не под грязным рукомойником.

Видимо, зависть пополам с любопытством и толкнула меня на черное дело - я наклонился поближе и страшным шепотом проорал:

- Гаспа-ада офицеры! Па-адъем!

Эффект превзошел самые смелые ожидания. Сергей взвился в воздух, словно освобожденная пружина, и, очевидно, попытался вытянуться по стойке "смирно", но с размаху уперся макушкой в злосчастный рукомойник.

- О-о!

- Простите, Сергей, - выдавил я, с трудом пытаясь удержать в горле явно непрошеную смешинку. - Ей-богу, не хотел.

- Что у вас происходит? - Наша хозяйка возникла на пороге, словно привидение из мультика - закутанная в одеяло по самые уши. Я позавидовал и ей.

- Ничего страшного. - Щербаков уже выбрался из-под раковины и теперь внимательно рассматривал идущую к ней трубу. - Обошлось без последствий, - осторожно потрогал он голову и добавил: - Надеюсь.

Секунд десять Кейт непонимающе смотрела на нас, а затем мы дружно расхохотались.

- О, йес, с вами, как это говорят, не соскучишься. Ну что, раз уж мы все проснулись, может, по чашке кофе?

- Если вы не возражаете, Кейт, - вежливо улыбнулся Сергей, - я бы хотел сначала сделать зарядку.

- Заря... а-а, ясно. Сколько угодно.

- Благодарю.

Щербаков деликатно отодвинул меня к окну - больше меня, собственно, задвигать было некуда, разве что в холодильник (впрочем, в этот холодильник я бы не поместился, даже если выкинуть из него все содержимое, включая морозильную камеру), рухнул на пол - ноги его при этом оказались в комнате - и принялся ритмично отжиматься. На пальцах. По одному за раз.

Смотреть на него было одно удовольствие. Словно наблюдать за игрой талантливого пианиста.

Однако я почувствовал, что если вот сейчас же, не сходя с места, не займусь чем-нибудь подобным, то разгибать меня придется арттягачом, а машин такой мощности у американской армии может и не найтись.

К сожалению, Сергей занял всю свободную площадь, и мне оставалось разве что повиснуть на...

Впрочем, я перегнулся через подоконник. Третий этаж, До земли всего ничего - ну, не так уж всего, но на тренировках меня, бывало, роняли и повыше. Тем более что на концах карниза шло такое симпатичное закругление - как раз чтобы Удобнее ухватиться.

Я воровато огляделся - непонятно зачем, ведь, кроме Сергея, увидеть меня никто все равно не мог, а он был занят, - и плавно перетек через подоконник. Раз-два, три-четыре... на десятом отжиме внизу раздался дикий лязг.

- Вот зе фак из ит?!

Я осторожно опустился вниз и мои - нет, не глаза, а, к сожалению, трусы оказались прямо перед выпученными буркалами здоровенной негритянки.

- Сорри, мэм, - выдохнул я и в полном расстройстве добавил: - Ай эм рашен паратрупер, мистейк бай биддинг.

Пока негритянка переваривала услышанное, я резко подтянулся, перекинулся через подоконник и захлопнул за собой ставни.

- Хха... - На последнем отжиме Сергей резко оттолкнулся от пола, выпрямился и озабоченно посмотрел на меня. - Что-то случилось?

- Нет! - поспешно отозвался я. - Просто выглянул за окно.

- Надеюсь, - задумчиво произнес Щербаков, - что... э-э...

- Надеюсь, что нет.

- Господа, вы уже закончили ваш трейнинг? Мы с Сергеем синхронно развернулись и уставились на появившуюся в проеме Кейт.

- Ы?

Это было все, что я сумел произвести на свет в данной ситуации, и ничего уместнее подобрать было нельзя.

Одетая в брючки из какой-то светло-синей ткани - я напряг мозги и вспомнил, что ткань эта зовется джинсовой или чего-то в этом роде, - и клетчатую рубашку навыпуск, наша сопровождающая совсем не походила на вчерашнюю наследную принцессу. Щелкни ее сейчас - и никто не определит, что на фотографии самая что ни на есть настоящая американка. Ну, разве что по этой "джинсе". Не прижились как-то среди россиянок брюки, а если кто и хочет выглядеть поэкстравагантнее, то просто укорачивает юбку на модный аглицкий манер "твигги-виктория".

- Что-то не так? - осведомилась Кейт.

- Нет-нет. Все в порядке. - Сергей озадаченно моргнул. Очевидно, у него тоже возникли проблемы с увязкой образа вчерашней принцессы с сегодняшней Золушкой - всем известная сказка обратную трансформацию описывала довольно-таки бегло.

- Вы, кажется, хотели кофе?

- Да, если позволите.

Щербаков подался назад и едва не своротил при этом столик - будучи разложенным, тот наверняка занимал собой все остававшееся свободным пространство кухни.

- Может, вам помочь?

- Нет, спасибо, - отозвалась Кейт, старательно промывая в раковине какой-то странного вида чайник. - Разве что... вы желаете что-то к кофе?

- Ну, если это вас не стеснит...

- А что есть? - в лучших традициях Винни Пуха осведомился я.

- Ну, бекон... - Кейт распахнула дверцы шкафчика и озадаченно замерла.

- И бекон, - закончил я, глядя на покрытые пылью полки. Но по наступившей тишине понял, что шутка не удалась.

Впрочем, окончилось все не так уж плохо. Даже пресловутый бекон, оказавшийся на поверку самым обычным копченым мясом, какого во всех рижских лавках - хоть по уши засыпься. Надо отдать должное Сергею - он сумел, предварительно деликатно отогнав Кейт от плиты, соорудить из него и порошковых яиц нечто вполне съедобное, очень сытное и даже недурственное на вкус. Это оценила даже наша хозяйка.

- Очшень вкусно, - сообщила она, вылавливая с тарелки последний, как говорили у нас, "шматок". - И где вы только научились готовить, мистер Щербаков? Неужели на службе?

- Ну... - Сергей задумчиво посмотрел на вилку, прежде чем отложить ее в сторону. - Вообще-то умением готовить хотя бы мало-мальски сносно должен обладать каждый одинокий холостяк, к числу коих я себя пока, во всяком случае, причисляю. Но вы почти угадали - готовить я научился действительно на службе, в полку.

- А в каком полку служили? - выпалил я.

Очень уж трудно было удержаться, когда выпал случай приподнять завесу тайны над прошлым моего напарника. Тем более действительно интересно, где же это у нас господ офицеров учат из всякого, pardonnez-moi, merde конфетку делать... Ну, положим, не конфетку, но уж во всяком случае нечто съедобное. Нас, помнится, учили только это самое merde жрать так, чтобы потом наизнанку не вывернуло. Простому человеку вовек не представить, сколько всякой бегающей, ползающей и прочей пресмыкающейся дряни можно упихнуть в себя да еще и нахваливать. Или, может, для офицеров отдельные курсы есть?

Щербаков замялся.

- В Северном, - наконец выговорил он.

Кейт, которая как раз отхлебывала очередной глоток мерзкой коричневой жижи, называвшейся почему-то "настоящий бразильский кофе", поперхнулась и закашлялась. Отдельные брызги долетели до меня, но в тот момент я этого не заметил, так как был очень занят - возвращал на место отвисшую челюсть.

Да-а... "Вот те раз", - сказал генерал Миллер.

Хотя... Вообще-то я кретин. Брат ведь рассказывал, что вытащившая его разведка была именно из Северного полка. Просто рассказывал он об этом так обыденно - ну, сбили, ну, упал, ну, вытащили, - что я как-то пропустил эту деталь мимо ушей. Тоже мне, шпион.

А еще я вдруг понял, что уже довольно давно не воспринимаю Сергея как начальство. Человек, рискнувший жизнью, чтобы спасти Яна, и поплатившийся за это погонами Он мне как... двоюродный побратим, что ли?

Надо будет, когда все это закончится, обязательно затащить его в Уссурийск. Пусть узнает, сколько у него родственничков.

Сан-Франциско, штат Калифорния,

13 марта 1975 года, четверг.

Кейтлин Тернер

Сирена выбросила меня из постели, швырнула сначала на выключатель - загорелся свет, неприятно резанул слипшиеся со сна глаза, - потом почему-то в ванную, где я и застыла, прислушиваясь к далеким, но неумолимо надвигающимся отзвукам, церковному канону гудков, клаксонов, ревунов...

Вбитый годами гробучений рефлекс работал за меня. Пока голова судорожно пыталась сообразить, что случилось, руки сами по себе напяливали на мерзнущее по ночному холодку тело плащ, кидали в сумку какие-то вещи, ноги несли к лестнице. Из соседних комнат общежития уже валом валил народ. Кто-то истошно визжал.

"Дурная баба, - отрешенно подумала я. - Что визжать? Сигнал "все в укрытие" дублируешь?" Завыла полицейская сирена, сквозь окна на лестницу плеснуло неровным синим светом мигалок.

В чем же дело? Неужто... война? А что, вполне может быть. Вот только войны не хватает мне для полного счастья. Скоро выпускной. Последний год тихих измывательств, а потом я получу наконец степень магистра юриспруденции. И только война сможет мне помешать. Ничто другое. Вот там, сверху, и решили специально ради меня устроить маленький такой вооруженный конфликтик, мегатонн на триста.

Убежище располагалось в подвале. Могучие перекрытия строились с таким расчетом, чтобы противостоять и землетрясениям - Фриско часто потряхивает, и память о девятьсот шестом годе еще не выветрилась, - и бомбардировкам. Скамьи стремительно заполнялись народом. А пространство - шумом.

- Я требую, чтобы мне объяснили... - надрывался кто-то. Я от души пожелала ему того же, иначе болван просто не уймется.

- Джей! Джей! Помоги! Ты не видишь, я застря-яала!

Чтоб ты и не вылезла.

Какофония стояла неописуемая. Мало того, что все набившиеся в бомбоубежище галдели не переставая, так еще и через перекрытия доносился тихий, но отчетливый гул. И сквозь эту звуковую кашу прорезался шуршащий треск.

Все разом смолкли. Трещал динамик. Это в нас вбито крепко. Если говорит радио - надо слушать. Когда сверху вещают - каждого касается.

Динамик прокашлялся.

- Внимание! Передаем выступление президента Соединенных Штатов Америки!

Там, где только что стоял немыслимый гам, повисла тишина. Мертвая, как сбитая паровым катком собака. Я нервно переступила с ноги на ногу - ну точь-в-точь корова.

- Граждане! Соотечественники! - пронесся над мозаикой бледных лиц голос Хитрюги Дика. - В этот неурочный час я должен сообщить вам весть столь же скорбную, сколь и неожиданную. Четыре часа назад войска Российской Империи вторглись на американскую землю. Нападению подверглась федеральная территория Аляска.

Над толпой пронесся даже не вскрик - пискливый шорох, как только что из динамика.

Дожили. Дождались. Вот и свершилось то, чего мы все так истово боялись. Война. И не с кем-нибудь - с Россией.

Мне представилась апокалиптическая картина - из северных ледяных пустошей ползут белые медведи, огромные, страшные, с глазками-бусинами и почему-то - русскими автоматами "сударев" в лапах. Что ж, этих медведей я и ждала. Если только в ближайшие часы на нас не скинут Большую Бомбу, меня быстро закатают в переводчики. Недаром я ломала глаза и мозги, по учебникам тридцатилетней давности осваивая чудовищно сложный, нелепый, монументальный, как немецкая архитектура, и столь же уродливый русский язык. А на передовой намного безопаснее, чем в тылу, куда придется основной ядерный удар. По крайней мере, если меня не станут посылать в прорыв по светящемуся шлаку.

Задумавшись, я пропустила следующую фразу президента.

- Я надеюсь, что все вы, дорогие мои американцы, как один, встанете на защиту Отечества. Уже сейчас наши доблестные войска грудью стоят на дороге жестокого захватчика, не щадящего ничего и никого на своем пути.

Ну точно, будет мобилизация.

- Еще никогда вражеская нога не ступала на американскую землю. Неужели же мы допустим, чтобы этот позор остался неотмщенным?

Вранье. А с англичанами кто воевал? Правда, мы больше на чужой земле горазды. С испанцами, с мексиканцами, с русскими и французами, с аргентинцами. Вечно норовим у кого-то кусок оттяпать. Ну никак без этого не удается.

- С сегодняшнего дня страна находится на военном положении. Приостанавливается действие Конституции, федеральных и местных законов.

Вот и плакало мое юридическое образование.

- Объявляется мобилизация...

Кончай волынку тянуть! Ты скажи, что там на Аляске творится, жучара!

Нет, не скажет. Вот уже и "Звездно-полосатое знамя" заиграли. Молчит. Хитрюга.

А значит, дело швах.

Вашингтон, округ Колумбия,

25 сентября 1979 года, вторник.

Анджей Заброцкий

Американский околоток мне не глянулся. Ну что это, прости господи, за полиция, если стена напротив парадного входа в участок вся расписана надписями, коих я в силу слабого знания английского, а точнее, американского арго, перевести не сумел, и непристойными картинками, перевода не требующими?

У нас, конечно, тоже... Недаром классик сказал, как на Руси забор строят. Но одно дело - проулок какой, а другое - напротив участка. В столице-то!

Щербаков с трудом отворил створку двери - я мимоходом отметил, что дверь окована железом и вместо смотрового глазка имеет пару узких бойниц - как раз, чтобы просунуть автоматный ствол. М-да, как говорит Сергей, осаду они, что ли, сидеть собрались? Против кого дружим, господа?

Длинный коридор за дверью через три сажени был напрочь перегорожен двумя столами, перед которыми выстроилась очередь, на три четверти состоящая из негров разной степени чернения. Гвалт они подняли такой, словно у столов им выдавали бесплатную тушенку, причем самому громковопящему - двойную порцию.

Мы осторожно просочились мимо них вдоль стены, при этом один из негров проорал что-то прямо мне в лицо - кажется, это было пожелание. Я ничего не понял, но на всякий случай вежливо оскалился в ответ.

У стола Кейт пришлось секунд пять размахивать своим удостоверением перед лицом тучного дежурного, прежде чем он соблаговолил обратить на нас внимание и махнуть фуражкой куда-то позади себя.

- Интересно, - задумчиво пробормотал Щербаков, когда мы протиснулись мимо стола. - Служащие тоже проходят здесь?

- Нет, для служебных надобностей есть другой вход, - сообщила наша провожатая. - Но нас бы через него не пустили.

- Почему? - удивился я.

Кейт состроила самую скорбную рожу.