Чтение 18–й страницы книги ~Последний Дозор~

В чайхане было сумрачно и грязно. Под потолком, вокруг слабых лампочек в загаженных абажурах, кружили с жужжанием жирные мухи. Мы сидели на засаленных и пестрых не то подушках, не то маленьких матрасиках вокруг низенького, сантиметров пятнадцать от пола, стола. Самого обычного стола, только с укороченными ножками. На столе была скатерть - яркая, но тоже грязная.

В России такое кафе мгновенно бы закрыли. В Европе посадили бы владельца в тюрьму. В США собственнику влепили бы немыслимого размера штраф. А где-нибудь в Японии хозяин подобного заведения от стыда сам сделал бы себе сеппуку.

Но таких вкусных запахов, как в этой маленькой, совершенно не туристической чайхане, я нигде не слышал!

Оторвавшись от преследования, мы разделились. Темный ушел искать своих и докладывать о происшедшем. Валентина Ильинична и Нодир отправились собирать Светлых, состоящих в резерве Дозора, отзваниваться в Ташкент, просить подкрепление. А мы с Алишером и Афанди поймали такси и добрались до этой чайханы на окраине Самарканда, рядом с небольшим базаром. У меня зародилось подозрение, что базаров в Самарканде больше десятка и уж точно больше, чем музеев и кинотеатров вместе взятых.

По пути я наложил на себя заклинание личины и стал двойником Тимура. Молодые маги почему-то считают дурной приметой принимать внешность покойника. Поверья с этим связаны самые разные, от "скоро умрешь" и до "чужих привычек нахватаешься". Можно подумать, что привычки - это блохи, которые после смерти хозяина разбегаются по сторонам в поисках кого-то максимально похожего... Я никогда не был суеверным, так что принял внешность Тимура без колебаний. Все равно надо было замаскироваться под местного. Приезжий с европейской внешностью и в этой чайхане выглядел бы так же нелепо, как папуас на сенокосе в русской деревне.

- Здесь очень вкусно кормят, - объяснил Алишер вполголоса, сделав заказ. Я, не понимая по-узбекски ни слова, в присутствии молодого парнишки-официанта молчал. Афанди, к счастью, тоже: только временами крякал, потирал залысину и гордо поглядывал на меня. Видимо, взгляд подразумевал: "Как мы этого дэва, а?" Я послушно кивал в ответ.

- Верю, - ответил я. У стены стояла здоровенная китайская магнитола с огромными хрипящими динамиками и мигающими разноцветными лампочками. Играла кассета с чем-то национальным, исходно интересным, но безнадежно испорченным переделкой в ритмы поп-музыки и качеством магнитолы. Но зато громкость звука была достаточной, чтобы спокойно говорить по-русски, не рискуя вызвать удивленные взгляды соседей. - Пахнет вкусно. Только, извини, грязновато тут.

- Это не грязь, - ответил Алишер. - Точнее, не та грязь. Знаешь, когда в Россию приезжают из Западной Европы, тоже морщатся: мол, грязно у вас везде. А ведь грязно не оттого, что не убирают! В России почвы другие, больше эрозия земли, в воздухе от этого пыль и она повсюду оседает. Вымыл тротуар с мылом, так в Европе он три дня останется чистым, разве что клочок бумаги ветром принесет. А в России хоть языком вылизывай, пыль через час снова осядет. В Азии пыли еще больше, поэтому и европейцы, и русские говорят: "Грязь, бескультурье, дикость!" Неправда это! Просто местность такая! В Азии если пахнет хорошо - это не грязь. В Азии надо верить не глазам, а носу!

- Любопытно, - сказал я. - Никогда не задумывался об этом. Наверное, поэтому на Востоке глаза у людей узкие, зато носы большие?

Алишер мрачно посмотрел на меня. Потом вымученно рассмеялся:

- Ладно, уел. Смешно. Но я и вправду так думаю, Антон. На Востоке все иначе.

- Даже Иные, - кивнул я. - Алишер, а я ведь не поверил в дэва. Извини.

- Знаешь, по твоему описанию - это был не тот, что меня преследовал, - серьезно сказал Алишер. - Тот пониже ростом, но очень юркий. С ногами. Похож скорее на обезьяну с рогами.

- Тьфу на них, отрыжка мироздания, творение безответственных магов! - подхватил Афанди. - Мы с Антоном победили этого безнравственного, развратного дэва! Если бы ты видел этот бой, Алишер! Хотя не стоит юноше смотреть порнографию...

- Дедушка Афанди... - начал я. - Умоляю!

- Зови меня просто - бобо! - велел Афанди.

- Что это значит? - спросил я с подозрением.

- Это значит "дедушка". - Старик похлопал меня по плечу. - Мы с тобой победили этих дэвов, ты мне теперь как внук родной!

- Афанди-бобо, - попросил я. - Пожалуйста, не вспоминайте этот бой. Мне очень неловко, я не сразу смог поразить дэва.

- Дэвов! - твердо повторил Афанди.

- Дэва? - наивно предложил я.

- Дэвов! Их там было два! Большой сжимал маленького в руке и размахивал им налево-направо, направо-налево!

Афанди привстал и очень красочно изобразил поведение "дэвов".

- Хай, великий воин Афанди, - быстро сказал Алишер. - Их было два. Антон не заметил второго от страха. Сядьте, нам несут чай.

Минут десять мы пили чай со сладостями. Я опознал халву, рахат-лукум и что-то вроде пахлавы. Все остальные сладкие кондитерские чудеса Востока были мне незнакомы. Но получить удовольствие от вкуса это не помешало. Тут были разноцветные кристаллы сахара (я предпочел не размышлять, чем именно их подкрашивали), мотки тонких, очень сладких нитей, что-то похожее на халву, но белое, сухофрукты. Все очень вкусное. И все очень сладкое, что для нас было особенно важно. После потери Силы всегда тянет на сладкое. Пусть мы оперируем чужой Силой, всего лишь перераспределяя ее в пространстве, но и это непросто. Глюкоза в крови падает так, что легко свалиться в гипогликемической коме. Если это случится в Сумраке, то спасет лишь чудо.

- Потом будет шурпа и плов, - сказал Алишер, наливая себе уже пятую пиалу зеленого чая. - Здесь простая еда. Но настоящая.

Он замолчал. И я понял, о чем он думает.

- Они погибли в бою. Как положено дозорным, - сказал я.

- Это был наш бой, - негромко произнес Алишер.

- Общий бой. Даже для Темных. Мы должны найти Рустама, и никто нам в этом не помешает. Вот Мурата жалко... и людей положил, и сам жить не смог.

- Я бы смог, - мрачно сказал Алишер.

- И я тоже, - признался я. Мы обменялись понимающими взглядами.

- Люди против Иных. - Алишер вздохнул. - Поверить не могу! Как в кошмарном сне! Их всех зачаровали, это работа для Высшего!

- Как минимум трое Высших, - сказал я. - Темный, Светлый и Инквизитор. Вампир, целитель и боевой маг.

- Настал конец времен. - Афанди покачал головой. - Никогда не думал, что сойдутся вместе Свет, Тьма и Страх...

Я быстро посмотрел на него - и успел поймать краткий миг перед тем, как глуповатое выражение вернулось на лицо Афанди.

- А ты ведь не так глуп, как притворяешься, Афанди, - сказал я негромко. - Зачем ты ведешь себя будто выживший из ума старик?

Несколько секунд Афанди улыбался. Потом посерьезнел:

- Слабому лучше выглядеть дурачком, Антон. Только сильный может позволить себе быть умным.

- Ты не так уж и слаб, Афанди. Ты вошел на второй слой и пять минут пробыл там. Хитрость какую знаешь?

- У Рустама было много секретов, Антон.

Я долго смотрел на Афанди, но лицо старика оставалось невозмутимым. Потом перевел взгляд на Алишера. Тот выглядел задумчивым.

Интересно, мы с ним пришли к одной и той же мысли?

Скорее всего да.

Афанди - он и есть Рустам? Глуповатый старик, который десятилетиями безропотно прибирал офис провинциального Дозора, - один из старейших в мире магов?

Все может быть. Все что угодно. Говорят, что с годами каждый Иной меняет характер, упрощается: на первый план выходит какая-то одна, доминирующая черта личности. Хитроумному Гесеру хотелось интриг, так он и интригует до сих пор. Фома Лермонт, который мечтал о спокойной и уютной жизни, теперь ухаживает за своим садиком и работает антрепренером. А Рустам, если в его характере преобладала скрытность, вполне мог дожить до полной паранойи и скрываться в обличье слабого и недалекого старика...

Но если так - он не раскроется, даже выскажи я свою догадку. Рассмеется в лицо, начнет старую песенку про своего учителя... А ведь он вовсе не сказал, что Рустам инициировал его! Он рассказал эту историю от третьего лица: Рустам, глупый старик, инициация. Это мы сами поместили Афанди на место глупого старика!

Я снова посмотрел на Афанди. Теперь мое воспаленное воображение готово было найти в его взгляде и лукавство, и болезненную скрытность, и даже ехидство.

- Афанди, я должен говорить с Рустамом, - сказал я, аккуратно выбирая слова. - Это очень важно. Гесер послал меня в Самарканд, просил разыскать Рустама и в память о старой дружбе попросить у него совета. Только совета!

- Хорошая вещь - старая дружба, - кивнул Афанди. - Очень хорошая! Когда она есть. Но я слышал, что Рустам и Гэсэр рассорились. Так сильно рассорились, что Рустам плюнул вслед Гэсэру и сказал, что не желает видеть его на узбекской земле. А Гэсэр рассмеялся и ответил, что тогда Рустаму надо выколоть себе глаза. На дне бутылки хорошего старого вина может выпасть горький осадок, и чем старее вино, тем сильнее осадок горчит. Так и старая дружба может породить очень, очень большую обиду!

- Ты прав, Афанди, - сказал я. - Ты во всем прав. Но Гесер сказал еще одну вещь. Ему довелось спасать жизнь Рустама. Семь раз. И Рустаму довелось спасать его жизнь. Шесть раз.

Нам принесли шурпу, и мы замолчали. Но Афанди и после того, как паренек удалился, сидел с плотно сжатыми губами. И с таким выражением лица, будто что-то считал в уме.

Наши с Алишером взгляды встретились. Алишер едва заметно кивнул.

- Скажи, Антон, - произнес наконец Афанди. - Если твой друг расстроился, когда его любимая женщина ушла от него... так расстроился, что решил покинуть этот мир... а ты пришел к нему и месяц жил у него, с утра до вечера пил вино, заставлял ходить в гости и рассказывал, как много вокруг других красивых женщин... это считается спасением жизни?

- Я думаю, зависит от того, действительно ли друг готов был расстаться с жизнью от любви, - осторожно сказал я. - Каждому мужчине, который пережил подобное, казалось, что незачем жить. Но очень, очень редко они кончали с собой. Ну, разве что были глупыми безусыми юнцами.

Афанди снова замолчал.

А у меня, будто дождавшись паузы, звякнул телефон.

Я достал трубку в полной уверенности, что звонит либо Гесер, которому доложили о случившемся, либо Светлана, почувствовавшая неладное. Но никакого номера или имени на дисплее не было. Он просто светился ровным серым светом.

- Да? - произнес я.

- Антон? - спросил голос. Знакомый голос с легким прибалтийским акцентом.

- Эдгар? - обрадованно воскликнул я. Нормальный Иной звонку Инквизитора радоваться не станет. Тем более если этот Инквизитор - бывший Темный маг. Но сейчас была слишком нестандартная ситуация. Лучше уж Эдгар, чем незнакомый ревнитель равновесия, увешанный амулетами с ног до головы и подозревающий в преступлениях всех и вся.

- Антон, ты в Самарканде. - Эдгар, конечно, не спрашивал, а утверждал. - Что там творится? Наши провешивают портал от Амстердама до Ташкента!

- А почему до Ташкента? - не понял я.

- Проще. Этой трассой хоть раз пользовались, - пояснил Эдгар. - Так что там у вас?

- Про Эдинбург знаешь?

Эдгар только насмешливо фыркнул. Да уж, задал я вопрос. В Инквизиции вряд ли остались даже стажеры, не слыхавшие про попытку похитить артефакт Мерлина. Что уж говорить об опытных сотрудниках.

- Судя по всему, та же команда. Только там они пользовались услугами наемников. А здесь задурили головы местным военным и полицейским. Все в амулетах и чарах, пули заговорены...

- Понятно, отпуск у меня накрылся, - безнадежно сказал Эдгар. - Хоть бы ты туда не совался! Меня с пляжа выдернули! Потому что я имел опыт работы с тобой!

- Ценю такое внимание, - ехидно сказал я.

- Все очень серьезно? - помедлив, спросил Эдгар.

- Сотня человек, натравленных на оба местных Дозора. При отходе погибли двое Светлых. А потом нас атаковал дэв. Перекусил пополам Темного. Я его три минуты трамбовал!

Эдгар выругался. Спросил:

- Чем трамбовал?

- Прахом. Хорошо хоть знал случайно...

- Восхитительно! - с сарказмом произнес Эдгар. - Молодой московский маг случайно помнит заклинание против големов, которое не применялось лет сто!

- Уже статью шьешь? - усмехнулся я в ответ. - Приезжай, тебе понравится. Кстати, заклинания против големов подучи, тут, по слухам, еще один ошивается.

- Это какой-то кошмар... - пробормотал Эдгар. - Я на Крите. В плавках стою на пляже. Мне жена спину мажет солнцезащитным кремом. А мне велят через три часа быть в Амстердаме и немедленно отправляться в Узбекистан! Это как называется?

- Глобализация, сэр, - сообщил я.

Эдгар застонал в трубку. Потом сказал:

- Меня жена убьет. У нас медовый месяц. Она, между прочим, ведьма! А меня вызывают в какой-то там Узбекистан!

- Эдгар, тебе не идет говорить "какой-то там", - снова не удержался я от ехидства. - Как-никак в одном государстве раньше жили. Считай это своим отсроченным патриотическим долгом.

Но Эдгар явно не был расположен ни к сарказму, ни к пикировке. Тяжело вздохнул, потом спросил:

- Как мне тебя найти?

- Звони, - просто ответил я. И прервал связь.

- Инквизиция, - понимающе кивнул Алишер. - Спохватились. Им тут работка найдется.

- Для начала бы свои ряды почистили, - сказал я. - Ведь кто-то орудует у них в конторе.

- Не обязательно, - попытался вступиться за Инквизицию Алишер. - Это может быть Инквизитор в отставке.

- Да? И откуда тогда люди узнали, что Гесер направил нас в Самарканд? Он сообщил только Инквизиции!

- Среди предателей есть и Светлый целитель, - напомнил мне Алишер.

- Ты хочешь сказать - Высший Светлый из нашего Ночного Дозора? Целитель? И он работает на врага?

- Да хоть бы и так! - упрямо сказал Алишер.

- У нас в Дозоре был только один Светлый целитель высшего уровня, - спокойно напомнил я. - Только одна, точнее. Моя жена.

Алишер осекся. Замотал головой:

- Прошу прощения, Антон! Я не имел в виду ничего подобного!

- Ай, хватит ссориться! - прежним дурашливым голосом сказал Афанди. - Шурпа остыла! Что хуже остывшей шурпы? Только горячая водка!

Он воровато огляделся и провел рукой над пиалами с шурпой. От остывшего бульона снова пошел пар.

- Афанди, как нам поговорить с Рустамом? - повторил я.

- Шурпу ешь, - буркнул старик. И подал нам пример.

Отломив кусок лепешки, я принялся за шурпу. Что поделать, Восток есть Восток. Прямо отвечать здесь не любят. Наверное, лучшие в мире дипломаты - восточные. "Да" и "нет" не говорят, но это вовсе не значит, что они воздерживаются...

Только когда и я, и Алишер доели шурпу, Афанди со вздохом произнес:

- Наверное, Гэсэр сказал правду. Наверное, он может потребовать от Рустама ответа. Одного ответа на один вопрос.

Что ж, это уже маленькая победа!

- Сейчас. - Я кивнул. Вопрос, конечно же, надо было задать правильно и так, чтобы не оставить возможности двусмысленного ответа. - Минутку...

- Зачем ты спешишь? - удивился Афанди. - Минутку, час, день... Думай.

- Я в принципе готов, - сказал я.

- И что? Кого ты будешь спрашивать, Антон Городецкий? - Афанди усмехнулся. - Тут нет Рустама. Мы поедем к нему, и ты задашь свой вопрос.

- Тут нет Рустама? - Я едва не потерял дар речи.

- Нет, - твердо ответил Афанди. - Прости, если какие-то мои слова ввели тебя в заблуждение. Но нам придется поехать на плато демонов.

Я подумал, что начинаю понимать Гесера, разругавшегося с Рустамом. И что Мерлин, несмотря на все свои злодеяния, был все-таки добрейшей души и великого терпения Иной. Потому что Афанди - это Рустам. К гадалке не ходи!

- На одну минуточку я... - Афанди поднялся и двинулся к дверке в углу чайханы. На двери был нанесен трафаретом понятный без перевода мужской силуэт. Что интересно - двери с женским силуэтом не наблюдалось. Видимо, проводить время в чайхане женщины Самарканда не привыкли.

- Ну и фрукт Рустам, - пробормотал я, пользуясь возможностью. - Сухофрукт. Урюк упрямый.

- Антон, а ведь Афанди - не Рустам, - сказал Алишер.

- Ты что, поверил?

- Антон, десять лет назад Рустама узнал мой отец. Я тогда не придал этому особого значения... ну, жив древний Высший, ну и что с того? Много их отошло от дел, живут себе незаметно среди людей...

- Ну?

- Отец знал Афанди. Лет пятьдесят, наверное, знал.

Я задумался.

- А как именно отец тебе рассказал про Рустама?

Алишер наморщил лоб. Потом очень четко, будто читая с листа, произнес:

- Сегодня я видел Великого, которого семьдесят лет никто и нигде не встречал. Великого Рустама. Друга, а потом врага Гесера. Я прошел мимо. Мы узнали друг друга, но сделали вид, что не видим. Хорошо, что такой маленький Иной, как я, никогда с ним не ссорился.

- Ну и что? - Настал мой черед спорить. - Твой отец мог наконец-то узнать Рустама, замаскировавшегося под Афанди. Об этом и сказать.

Алишер задумался и признал, что да, могло быть и так. Но он все же считает, что отец говорил не об Афанди.

- Все равно нам это ничего не дает. - Я махнул рукой. - Ты же видишь, какой он упрямый. Нам придется идти с ним на плато демонов... кстати, что это такое? Только не говори мне, что на Востоке есть демоны, которые живут на каком-то плато!

Алишер усмехнулся:

- Демон - это сумеречная форма Темных магов высокого уровня, чья человеческая природа искажена Силой, Сумраком и Тьмой. На первом занятии учат. Нет, плато демонов - человеческое название. Это горная местность, где стоят валуны причудливой формы - будто окаменевшие демоны. Люди туда не любят заходить. Ну, только туристы...

- Туристы - не люди, - согласился я. - Значит, обычные суеверия?

- Нет, не суеверия. - Алишер посерьезнел. - Там была битва. Большая битва Темных и Светлых, почти две тысячи лет назад. Темных было больше, они побеждали... и тогда Великий Светлый маг Рустам применил ужасное заклинание... никто и никогда больше не применял в бою Белое Морево. Темные окаменели. И не рассосались в Сумраке, а так и вывалились в обычный мир - каменными демонами. Люди говорят правду, хоть и не знают об этом.

У меня вдруг сжало сердце. Холодным, скользким, отвратительным воспоминанием. Я стою перед Костей Саушкиным. И далекий голос Гесера шепчет в голове...*

[* Эта история описана в третьей части книги "Сумеречный Дозор".]

- Белое Марево, - сказал я. - Заклинание называется "Белое Марево". Доступно лишь Высшим магам, требует максимального сосредоточения и полной прокачки Силы в радиусе трех километров...

Слова Алишера будто сорвали какой-то замок в моей памяти. И открылась скрипучая дверца шкафа, в котором затаился древний скелет, оскалившийся в костяной ухмылке...

Гесер дал мне не просто голое знание. Он передал целый кусок своей памяти. Щедрый подарок... почти такой же, какой получился у данайских плотников.

...Камень жжет ноги сквозь мягкие кожаные туфли, потому что камень раскален докрасна, и даже наложенные на одежду чары теряют свою силу. А впереди дымится чье-то тело, наполовину ушедшее в размягчившийся камень. Не у всех соратников чары выдержали Молот Судьбы.

- Гесер! - кричит мне в ухо рослый широкоплечий мужчина. Его черная бородка курчавится от жара, бело-красные одежды припорошены черным пеплом. Сверху падают, рассыпаясь порошком, кружевные черно-серые хлопья. - Гесер, надо решиться!

Я молчу. Я смотрю на дымящееся тело и пытаюсь узнать убитого. Но тут его защита сдается окончательно, и труп мгновенно вспыхивает, превращаясь в столб жирного пепла, уходящий в небо. Потоки рассеивающейся Силы колышут пепел, и тот на мгновение складывается в призрачную человеческую фигуру. Я понимаю, что именно падает на нас сверху, и к горлу подступает ком.

- Гесер, они хотят поднять Тень Владык! - В голосе мага в бело-красных одеждах панический ужас. - Гесер!

- Я готов, Рустам, - говорю я. Протягиваю ему руку. Маги нечасто творят заклинания вдвоем, но мы многое пережили вместе. И еще - вдвоем легче. Легче решиться. Потому что впереди - сотня Темных и десять тысяч людей.

А за нами - всего лишь сотня доверившихся нам людей и десяток магов-учеников.

Очень трудно убедить себя, что десять и сто дороже, чем сто и десять тысяч.

Но я смотрю на черно-серый пепел, и мне вдруг становится легче. Я говорю себе то, что всегда будут говорить себе сильные и добрые в такой ситуации. Через сто, через тысячу, через две тысячи лет.

Впереди - не люди!

Впереди - взбесившиеся звери!

Сила течет сквозь меня, Сила пузырящейся жижей наполняет жилы, Сила проступает на коже кровавым потом. Вокруг много, очень много Силы - истекающей из убитых Иных, рассеивающейся из произнесенных заклинаний, рвущейся из бегущих в атаку людей. Темные не зря привели с собой целое войско. Иным не страшно человеческое оружие, но машущие саблями руки, оскаленные в крике рты и жаждущие смерти глаза принадлежат живым бурдюкам, наполненным Силой. И чем больше ненавидит и боится это грязное человеческое отребье, согнанное под знамена Тьмы жестокими правителями или жаждой наживы, - тем сильнее идущие среди них Темные маги.

Но у нас в запасе есть заклинание, которое никогда еще не звучало под этим солнцем. Привезенное Рустамом с далекого северного острова, придуманное хитроумным Светлым по имени Мерлин, но ужаснувшее даже его, стоящего опасно близко к Тьме...

Белое Марево.

Рустам произносит чужие, грубо звучащие слова. Я повторяю вслед за ним, даже не пытаясь постичь смысл. Слова важны, но они лишь руки гончара, придающие форму глине; глиняная форма, в которую вольют расплавленный металл; бронзовые оковы, не дающие лишней свободы рукам. Слова все начинают и все заканчивают, в словах форма и направление, но решает все Сила.

Сила и Воля.

Я больше не могу сдержать ту мощь, что бьется во мне, с каждым ударом сердца готовая разорвать жалкое человеческое тело. Я открываю рот одновременно с Рустамом. Я кричу, но кричу уже без слов.

Время слов кончилось.