Чтение 18–й страницы книги ~Серебрянные пули с урановым наконечником~

— Нет. Неурожайные годы.

— Первая часть обмена должна состояться завтра, — сказала Кайти. — И... там будет Клайт.

— Он пойдет п-первым? — спросил я. Кайти отрицательно мотнула головой.

— Зная Клайта... скорее он будет настаивать на том, чтобы его обменяли последним. Он... — Ее голос на миг прервался. — Он и в самом деле заботится о них.

— Думаю, — подала голос Золушка, — я смогу к утру соорудить что-нибудь вроде «ловушки для дурака», на случай, если гарнаркцы вздумают играть с нами в игры. На всякий пожарный, для страховки.

— Да уж, — вздохнул я. — С-страховка нам н-не помешает.

* * *

За последние двадцать минут по улице не прошло ни одно живое существо. Брангвуйский полдень — это не шутка, тридцать три Цельсия в тени, да поди ж еще найди эту тень под двумя-то солнцами. Меня спасал термостат комба, а мою спутницу скорее всего какой-то амулет, потому что объяснить отсутствие на ее очаровательном личике энного количества ручейков иначе как магией было сложно.

Подавляющее большинство остальных разумных и не очень обитателей Тагара в этот час пряталось по своим норам. Лишь в полусотне метров от нас, у подножия покосившейся стены, валялась местная дворняга, время от времени приподнимавшая голову, дабы окинуть окрестности очередным мутным взглядом. Жалкое зрелище — даже с учетом того, что лохматая зверюга была раза в полтора крупнее земного волка, имела львиную гриву и короткие, загнутые вверх рога.

— Знаешь, — вполголоса сказала Кайти, — у меня плохое предчувствие.

— Б-брось, — отозвался я. — Еще немного — и мы все будем п-пить самое дорогое вино в самом л-луч-шем питейном зале этого г-гнусного городишки. А там, глядишь, и Девлин с п-парнями подвалит.

— Да... наверное. — Кайти улыбнулась, но улыбка у нее получилась какая-то неправильная... неуверенная. — Странно. Все эти дни я не могла поверить, что Клайт мертв, а сейчас не могу поверить, что он все-таки жив.

— Мертв? — не понял я. — А с ч-чего ты взяла, что он м-может быть мертв?

— Магия. Точнее, — начала Кайти, наткнувшись на мой недоуменный взгляд, — старое фамильное умение. Тогда в море, как раз перед тем как на нас напал этот зеленый корабль, я почувствовала... почувствовала, что мой брат... что его больше нет. Не знаю, как объяснить это непосвященному, тем более — землянину.

— Н-ну, у нас тоже бывают п-предчувствия. Н-не- которые им даже верят.

— Потому я приказала тогда атаковать этот черный замок, — сказала Кайти. — Мне хотелось...

— Отомстить?

— Да. Но не только.

— В л-любом случае это в-все уже неважно, — заметил я. — Совсем скоро...

Густой, тягучий звук родился где-то в ультрамариновой бесконечности над нашими головами и лениво заскользил над Тагаром.

— Большой храмовый гонг. — Кайти встала, и я, элегантным жестом протянув ей руку, помог выйти из флае... тьфу, из покрытой рассохшимся лаком колымаги, запряженной двумя пииглами — местными лошадьми, выглядевшими как невообразимая помесь лягушки с носорогом. От носорога пииглы заимствовали ноги и размер, а от лягушки — большие вылупленные глаза и пупырчатую, сплошь покрытую слизью кожу. Ну и интеллект, судя по всему. Не знаю, есть ли среди земных животных существа с аналогичным запаховым спектром — разве что легендарный скунс. Честно признаюсь — скунса нюхать не доводилось, но сильно подозреваю, что пиигл ему, как минимум, не уступит.

— Д-далеко идти?

— Не очень, — девушка озабоченно огляделась по сторонам. — На этой улице только один дом из белого мрамора.

— Из с-светло-зеленого мрамора, — поправил я. — И это единственное з-здание, к которому ведет т-тро-пинка.

— Для дел подобных нашему, — сказала Кайти, — обычно стараются подобрать не самые оживленные места.

— Я-то, в о-общем, не п-против.

Можно даже сказать — за. Если что пойдет не так, будет меньше поводов ссориться с городской стражей... потому как разрушений избежать все равно не удастся.

Мы поднялись по растрескавшимся ступеням, сквозь которые уже начали пробиваться пурпурные побеги, и вошли в дверной проем, когда-то — судя по сохранившейся петле — прикрывавшийся дверью вполне великанских габаритов. Интересно, что с ней могло случиться? Следов осады не видно... то ли прежние владельцы этого Дворца-на-Задворках испытывали к ней столь ностальгические чувства, что прихватили с собой при переезде, то ли ее «приватизировали» соседи, заглянувшие в поисках чего-либо полезного в хозяйстве. Вторая поправка курсанта Карлова: «Если вещь прибита гвоздями так, что ее можно отодрать, значит, она не прибита гвоздями!»

Первым помещением за проемом был небольшой зал, когда-то украшенный дюжиной колонн — кажется, флюоритовых, — а ныне заваленный их обломками. Из зала вело три коридора, и после секундного раздумья Кайти уверенно направилась к центральному. Я последовал за ней.

В двух ближайших ко входу комнатах — судя по царящему там разгрому — останавливался на постой кавалерийский полк, укомплектованный преимущественно гоблинами татаро-монгольской национальности. В третью комнату я заходить уже не стал — встретившая меня за два метра от нее волна смрада известила, что именно в ней упомянутый кавполк содержал своих верховых животных — судя по некоторым оттенкам запаха, это были пииглы.

Коридор упирался в дверь — первую уцелевшую дверь во всем «осколке былого величия». Впрочем, приглядевшись, я изменил свое мнение — эту дверь поставили совсем недавно.

— 3-заходим?

Вместо ответа Кайти с размаху пнула дверь сапогом.

За дверью был еще один зал, размерами и неосвещенностью походивший на обесточенный космолетный ангар.
Инфор тихонько пискнул, перестраивая диапазон. Впрочем, даже того света, что уныло сочился из проема за нашими спинами, вполне хватало, чтобы разглядеть всю комиссию по торжественной встрече — высокий черноволосый человек в красном плаще со стоячим воротником точно в центре зала, пятеро в серых балахонах, выстроившиеся в неровную шеренгу за его спиной, и еще один балахон, подпирающий стену в дальнем правом углу.

Интересно — ребята в балахонах явно не полагались на темноту, а были защищены каким-то искажающим заклятием. Во всех основных режимах инфора вместо лиц под надвинутыми капюшонами клубилась серая мгла.

— Меня зовут Витанау Игг, — представился черноволосый. — Я один из десяти князей Священной Земли-Воды, именуемой в других Мирах Гарнарком. Совет Князей уполномочил меня вести переговоры с вами..

Недовысказанное им окончание фразы «подлые воры» повисло в пыльном воздухе между нами.

— Где Арр-Адах? — отрывисто осведомилась Кайти.

— Уважаемый Посредник не пожелал почтить эту встречу своим личным присутствием. — Огорчение в голосе черноволосого было настолько фальшивым, что он даже не пытался это особенно замаскировать. — Возможно, организовав ее, он счел свои обязанности исполненными. Впрочем, лера, если вы настаиваете на его присутствии, мы можем пригласить его присоединиться к нам. Уверен, — губы Витанау раздвинулись в улыбке, назвать которую иначе как змеиной я не мог при всем желании, которое, впрочем, отсутствовало напрочь, — он не откажется принять нашу просьбу.

Ох, как мне это не нравится! Как мне все не нравится!

Больше же всего мне не понравилась интонация, с которой человек в плаще произнес две последние фразы. Этакий... ехидно-намекающий тон. Что-то он такое знал, этот тип, что-то, что его... пожалуй, забавляло.

— К Брамбру Посредника! Где мой брат?

— Вы увидите вашего уважаемого брата, лера, как только мы увидим наш жемчуг. — Черноволосый слегка наклонил голову. — Как и было обговорено.

Aга. Кажется, мой выход.

Ларец был чертовски тяжелый — я не сильно удивился бы, окажись он дальним родственником давешнего сундучка, исполнявшего роль корабельной казны на корабле-призраке. Гномская работа.

Я поставил ларец точно посредине между Кайти и типом в плаще. Стоило мне отпустить его, как по серой шеренге словно прокатилась волна, один серый балахон пошевелился, другой издал странный звук — полувсхлип-полушипение. Нервные ребята.

Черноволосый коротко махнул рукой, указывая на ларец — и двое балахонов с правого фланга шеренги немедленно качнулись вперед.

Похоже, им и в самом деле очень нужен этот жемчуг. Чертовски, просто позарез нужен. Странно все это! Надо бы чип задействовать.

— Н-не так быстро, п-парни, — говорю я.

Черт! Что-то мне напомнил этот жест Витанау! Два пальца, указательный и средний, сложенные вместе.

— Знаете, что т-такое плазменная граната? — Лица людей — или существ — в балахонах по-прежнему скрывает серая мгла, но я готов поспорить, что у них сейчас очень удивленные рожи. — Н-наверно, не знаете. А зря. П-плазменная граната — это та-акая за-аме-чательная штука...

— Может, — насмешливо интересуется Игг, — вы собираетесь продать нам немного их... а, лер землянин?

— П-плазменная граната, — продолжаю я, не обращая внимания на его слова. — устроена крайне п-про-сто. Корпус из п-пластика... очень дешевого п-пластика, п-пара кнопок, к-крохотый интелктронный к-крис-таллик... и собственно п-плазма в магнитной ловушке. А з-знаете, что с-самое смешное?

Кажется, до Витанау дошло, что на этот раз пришла моя очередь издеваться. По крайней мере, комментариев он больше не отпускает.

— С-самое смешное, — говорю я. — Что п-плаз-менный заряд-то в гранате уже с-сформирован. И с-сто-ит только м-магнитной ловушке исчезнуть, как «б-ба-бах» — и д-дырка в полу... с опла-авленными краями.

— Большая дырка? — нарочито спокойным тоном осведомляется Игг.

— Н-не очень, — с сожалением признаюсь я. — Вы, д-достопочтенный, с-скорее всего отделаетесь п-па-рой ожогов... как и мы. Но вот в-ваш д-рагоценный жемчуг такое варварское обращение в-вряд ли перенесет.

— Надеюсь, — все тем же безличным голосом говорит Витанау, — что подобного несчастья не случится. Это было бы крайне прискорбным событием для всех присутствующих... и многих не присутствующих в этом зале.

— И я на это н-надеюсь, — радостно подхватываю я. — Только ведь эти м-магнитные ловушки... п-про-сто ужас какая н-нестабильная штука. Никогда заранее не з-знаешь, от чего она может с-схлопнуться.

— Например?

— Н-например, от т-того, — я достаю из кармана комба крохотную, похожую на «божью коровку» полусферу дистанционного пульта и поднимаю ее повыше, дабы все присутствующие могли разглядеть ее, что называется, во всех подробностях, — что я отпущу кнопку, к-которую сейчас прижимаю. Не н-нажму, обратите в-внимание, а отпущу. Или от т-того, что кто-то п-пус-тит в ход магию, п-подавляющую земную технику, — ловушка от этого п-пропадет, а вот п-плазма нет, п-потому что в ней техники н-ни на грош.

— Достаточно, — обрывает меня Игг. — Я понял. Говори, чего хочешь, землянин?

— Ты забыл д-добавить «лер», — напоминаю я.

«Я вас, сосунков, научу повзводно думать и строем разговаривать!»

— Лер землянин...

— Обмен п-пройдет, как и было з-запланировано, — говорю я. — Мы не з-заинтересованы в обмане. У вас еще о-остаются наши люди.

— А у вас. — мягко произносит черноволосый, — наш зеленый жемчуг.

И в этот момент я понимаю, зачем они вообще согласились на эту встречу и почему были готовы менять пленников лишь на половину похищенного. Эти чертовы гарнаркцы вообще не собирались ничего менять — им нужен весь жемчуг, и они всерьез настроены — по крайней мере, были настроены — его заполучить.

Откуда, хотел бы я знать, у них эта уверенность?! Черт, ну как мне все это не нравится!

В голове мелькает мысль, что самым разумным сейчас будет требование разойтись по сторонам для последующей встречи в более располагающей обстановке. Мелькает — и пропадает, спугнутая криком Кайти:

— Где мой брат?!

— Разумеется, ваш брат здесь, — говорит Игг. — Как и было обговорено, мы доставили его сюда... так же, как и вы доставили жемчуг.

Почему он выделил слова «так же»? Проклятье, он же почти не скрывается, этот надменный ублюдок! Но что за чертову игру он ведет? И почему так уверен в своих силах?

Витанау поворачивается к шестому балахону — тому, что до сих пор безучастно подпирал стенку в углу зала, — и все тем же странно знакомым жестом приказывает ему подойти к нам. Тип, не торопясь, отклеивается от стены и медленной, шаркающей — вид, будто у него на ногах старинные космоботы со свинцовыми подошвами, — походкой направляется к нам. Примерно на полпути он поднимает руки, сбрасывает капюшон...

— Клайт!

Забыв обо всем, Кайти бросается навстречу брату... я начинаю тянуться левой — черт! Ну какой же я идиот, что заранее не подумал! — рукой к кобуре разрядника. Левой — потому что правая рука занята пультом!

Губы Игга снова раздвигаются в зловещей змеиной усмешке. Краем глаза я вижу синеватый отблеск стали в правом рукаве Клайта... застежка кобуры наконец поддается... поздно! Слишком поздно!

— Ка-а-айти!

Длинный «пламенеющий» кинжал... бежавшая навстречу Клайту девушка замирает, а затем медленно начинает падать. Кажется, проходит целая вечность, пока красный крестик прицела вместо черных волос оказывается направлен на серую ткань — и я с остервенением вжимаю гашетку разрядника.

Очередь разрывает герцога пополам. Крови нет — только какие-то серые ошметки разлетаются на ползала, а затем нижняя половина существа, когда-то бывшего герцогом Клайтом... моим другом, падает на пол рядом с телом сестры. Я перевожу красное перекрестье на лоб Витанау... догадываясь, впрочем, что с ним этот номер повторить не удастся. Равно как и отпустить кнопку на пульте-капельке.

— А ты догадлив, землянин, — усмехается Игг. — Не очень умен... но догадлив.

— Не очень... черная м-мразь.

— О! — Витанау удивленно приподнимает бровь. — Даже так?

— Вспомнил, — поясняю я, — где я в-видел этот жест.

— Вот этот? — с интересом спрашивает Витанау, указывая двум давешним балахонщикам на ларец с жемчугом.

— Ага. Во Дворце-из-Раковин... у черного м-мага.

— Которого ты убил, — заканчивает Игг. — Да. Увенагль недооценил тебя... за что и поплатился.

— Не он один, — бормочу я, медленно опуская ствол разрядника. — Не он о-один.

— В отличие от него, землянин, — голос Витанау приобретает скучающе-менторский оттенок, — мне приходилось иметь дело с выходцами из вашего Мира. Любопытный Мирок... хотя должен заметить, что ваш Создатель был большим извращенцем.

— В-возможно, — отзываюсь я, внимательно следя за невидимой чертой на полу перед ларцом. — Я никогда н-не удостаивался ч-чести быть п-представленным ему л-лично.

Пока я выдавливаю из себя эту фразу, Игг, подавшись вперед, прямо-таки подрагивает от нетерпения, — видимо, черный маг очень сильно жаждет продемонстрировать мне, как ловко он умеет справляться с разрядами. Так что, когда до него наконец доходит, куда именно направлен ствол...

— Не-е-ет!

В этом вопле очень мало человеческого — так может орать разве что раненная насмерть гиена. Впрочем, зачем я так про зверушку? Никогда ведь не охотился на гиен, так что, возможно, их вопль звучит куда человечнее.

Наблюдение за срабатыванием плазменной гранаты в режиме компрессии — это, по крайней мере, лично для меня большое эстетическое наслаждение. Сияющая бело-золотистая ослепительная субстанция не вырывается наружу банальным шаром — нет, увеличивается в объеме, плавно перетекая из одной футуристической формы в другую, строго подчиняясь таинственному танцу остаточных полей ловушки вокруг нее. Просто фантастически красивое зрелище. Странно даже, что никто из топологов не догадался почерпнуть вдохновение из этого источника — в нем бы с избытком хватило материала на десяток докторских диссертаций. Такие фигуры...

Я успеваю досмотреть спектакль до момента, когда грани перетекающих плоскостей начинают перемалывать в своем зачаровывающем танце типов в балахоне—с точки зрения раскаленной плазмы человеческие, или кто они там на самом деле, тела ненамного более прочная, чем воздух, преграда. Затем ударная волна отрывает меня от пола... швыряет на него же, но двумя метрами дальше, а надо мной неторопливо прокатывается огненный смерч.

Встаю. Как ни странно, но я даже сумел не выронить разрядник... правда, поверхность «кольт-волка» местами выглядит изрядно оплавленной, но индикатор заряда бодро сияет. Толку, правда, с него — подручные Витанау выглядят не хуже меня, и тлеющие балахоны беспокоят их не больше, чем меня осевшая на комбе сажа.

Сам черный маг, похоже, не пострадал вовсе, даром что стоял и продолжает стоять куда ближе меня к эпицентру нашего карманного Апокалипсиса. Вот только разозлен он до крайности — белые от гнева губы сжались в тонкую нитку, а уж взгляд. От такого взгляда сами в гроб прячутся и изнутри заколачиваются.

— С-слушай, Игг, - нарочито панибратским тоном осведомляюсь я. — А н-на кой вам вообще п-по-надобился этот зеленый ж-жемчуг?

— Я поведаю тебе эту тайну, землянин, — шипит Витанау. — Обязательно поведаю. Чуть позже. После того как ты познакомишься с моей магией. Смертельной магией.

Он резко выбрасывает вперед правую руку — и я, выронив разрядник, падаю на колени, сгибаясь в приступе боли... нет, Боли! Черт, вот уж не думал, что во Вселенной может существовать такая боль! По идее, человеку полагается окочуриться от шока эпохи за три до ее наступления.

Разумеется, боль длится бесконечно — секунды две. Затем она пропадает, и я с наслаждением стекаю на усеянный выбитой взрывом щебенкой пол. Какая благодать!

— Ну как? — участливо осведомляется Игг, делая шаг вперед. — А ведь это только начало, землянин.

Я почти люблю этого идиота. Настолько, что даже готов объяснить ему, какой он тупой, ограниченный, самоуверенный и надутый придурок. Ей-ей, если бы я не был так занят откусыванием очередной партии свежего воздуха, то именно так бы и поступил.

Здоровенный — метра три на четыре — кусок потолка беззвучно обрушивается на одного из балахонщиков — так, что за пределами камня остается торчать лишь конвульсивно подергивающаяся кисть. Воздушная волна заставляет отшатнуться остальных — и прежде, чем они успевают опомниться, скользнувшая в пролом черная тень оказывается уже между ними.

Даже в режиме компрессии я не успеваю увидеть ничего путного — глаз выхватывает лишь отдельные детали, вроде длинной мускулистой ноги, покрытой коротким черным «плюшевым» мехом и заканчивающейся когтями, могущими сделать честь любому орлу. Еще — огромные перепончатые крылья, длинный хвост, а вот оружие в руках-лапах нашего нового гостя сливается во что-то серовато-туманное. Ну и разлетающиеся во все стороны конечности...

Схватка с типами в балахонах — впрочем, если называть это схваткой, придется применить то же определение к сражению кофейных зерен с кофемолкой — длится не более трех секунд. Затем финалист разворачивается в сторону бледного, как сама смерть, Витанау, замирает — и я наконец получаю возможность без помех разглядеть его... то есть ее.

И чего, спрашивается, Айт так старательно запугивал меня? Я-то уж настроился увидеть чего-то вроде квага из «Разведчиков подземелья», в крайнем случае — тварь из старинных «Чужих». А женщина-пантера — это еще большой шаг вперед по сравнению с доброй половиной тагарских прохожих.

— Ты! — хрипит Витанау. — Проклятое порождение Нижних Миров. Ты должна повиноваться слуге Великого Повелителя.

Леди-кошка презрительно фыркает и, подобравшись, прыгает вперед.

Больше всего это похоже на попадание из тяжелого разрядника. Брызги крови и рваные клочья веером разлетаются по залу. Один такой клок — граммов на четыреста — с неприятным чавкающим звуком падает прямо на мой ботинок.

— Я, — мурлыкающим голосом сообщает леди-кошка голове Витанау, которую держит перед собой за волосы, — не повинуюсь никому, кроме самой себя.

Витанау молчит. Видимо, поддерживать беседу без помощи тела — задача проблематичная даже для столь мудрой головы, какой полагал себя недавно черный маг. Подождав пару секунд, леди-кошка разжимает когти, и голова Игга с глухим стуком падает на пол.

Я медленно подхожу к телу Кайти. Медленно — потому что горсть не ведающих эмоций и сомнений кристалликов, притаившихся под серым пластиком инфора, уже успела обработать поступившую к ним картинку и сообщить мне не подлежащий обжалованию результат... точнее, приговор.

Со стороны кажется, будто девушка просто заснула... правда, в чертовски неудобной позе. Окликнуть ее — и она, опершись на локоть, вскинет голову, распахнет полузакрытые сейчас глаза... ясные синие глаза...
—

Ты можешь что-нибудь с-сделать?
Леди-кошка качает головой.

— От яда Азора нет спасения, землянин. Ни моя магия, ни твоя магия не могут помочь ей.

— А ч-что?

— Какой-нибудь бог... но в этом Мире у меня нет знакомых богов.

— Ж-жаль.

— Мне тоже. — Леди-кошка издает какой-то странный звук — полурычание-полушипение. — Я ломала их барьер так быстро, как могла.

— Не с-сомневаюсь в этом.

— Как чувствует себя мой маленький родственник?

— Хорошо. — Продолжая глядеть на Кайти, я начинаю отстегивать сползший за время боя на бедра пояс. Широкий толстый пояс из черной кожи с тонкой серебряной оплеткой. Как раз подходящее вместилище для трех с половиной килограммов зеленого жемчуга. — К-ак и было оговорено.

— Забавно, — замечает демонесса, задумчиво взвешивая пояс на правой лапе. — Вы, люди, постоянно подозреваете нас, демонов, в грязной игре, хотя мы-то как раз давно поняли, что в долгосрочной перспективе гораздо выгоднее играть честно.

— Люди, — говорю я, — очень часто с-склонны п-приписывать другим с-свои собственные м-мотивы.

— Мр-р-р! — одобрительно мурлыкает леди-кошка. — Хорошо сказано. Передай Айту, что на этот раз ему повезло с компаньоном.

Она исчезает прежде, чем эхо ее последних слов успевает отразиться от стен зала.

— Вуко? Вуко, как слышишь меня?

— Слышу хорошо.

Я медленно падаю на колени... осторожно касаюсь холодных тонких пальцев... и внезапно в моей голове ослепительным фейерверком вспыхивает надежда. Конечно же! Медотсек пепелаца укомплектован полностью, а это значит, среди прочего также комплект экстренной криозаморозки. И плевал я на мнение всяких порождений Нижних Миров — мы еще посмотрим, что на самом деле скажет земная наука.

— Вуко, ты слышишь меня? «Хрустальной тыквы» нет на месте. Повторяю, пепелаца нет на месте.

— Как нет? — шепчу я. — Как его м-может не быть?

— А вот так, — срывается на крик Золушка. — Нет, и точка!

Шах и мат!

Часть третья
Глава 12
ОНИ СТОЯЛИ МОЛЧА В РЯД... ИХ БЫЛО ВОСЕМЬ

Меня до сих пор не п-покидает ощущение, что п-происходящее — чья-то д-дурацкая шутка, — пожаловался я, ставя кубок с оусским красным обратно на столик. — Нет, конечно, я ч-читал в-вели-кое множество файлов о Мирах, все эти у-ученые споры о том, п-почему вы так н-напоминаете п-персона-жей нашего земного ф-фольклора... но я н-не думал, что это б-будет н-настолько похоже. Т-такая чертова уйма м-мелких деталей... титулы эти дворянские... карточные игры, наконец.

— Почему? — удивился Айт.

Для удобства беседы бесенок устроился на одном уровне с моим лицом, увенчав собой некое подобие ацтекской пирамиды. Основным строительным материалом при создании пирамиды послужили диванные подушечки — к счастью, сиденье кресла оказалось достаточно широким.

— К-контактов между Землей и Мирами до м-мо-мента Большой Встречи н-не было, — напомнил я. — Ваши же м-маги перешерстили л-летописи всех М-ми-ров и п-пришли к выводу, что это невозможно... техномагически. Окрестности С-солнца лишены магии. На 3-землю нельзя открыть портал...

— Кто сказал такую глупость, хозяин? — бесенок моргнул глазками, придав своей мордочке вид оскорбленной невинности. — Я такого никогда не утверждал.

— Ты х-хочешь сказать...

— Разновидностей порталов, — поучающе произнес Айт, — насчитывается немногим меньше, чем разновидностей этих ваших перемещательных машин, пепелацев. И попасть на Землю с помощью некоторых из них — не такая уж сложная задача, проделывавшаяся, как я подозреваю, неоднократно. Проблема заключается в том, что это, как говорите вы, земляне, билет в один конец.