Чтение 18–й страницы книги ~Каменное сердце~

Когда рабочих рук в избытке, все происходит практически мгновенно. Навес был изготовлен еще до темноты, десять высоких щитов из жердей – тоже. На ночь его оставили в лагере, а утром десять пареньков под командой Олега понесли первое осадное орудие вперед.

Наверное, когда стражники увидели, что кочевники вместо пустых криков, гарцевания и метания стрел вдруг затеяли правильную атаку, они впали в ступор. Во всяком случае, за всю дорогу на маленький отряд ведуна не упало ни одной стрелы. Только когда мальчишки установили навес вплотную к стене и укрепили подпорки, защитники спохватились и скинули сверху несколько валунов. Но толстый щит выдержал – ребята постарались на совесть. Булгарам осталось только ругаться и копить хворост, чтобы сбросить на крышу. Поэтому мальчишек Середин послал за водой, а сам принялся ощупывать кладку, прикидывая, куда бы нацелить удары будущего тарана.
Поднимая на пути горских кочевников стену, строители не очень заботились о красоте, а потому использовали первые попавшиеся под руку камни, никак их не обрабатывая. Просто обмазывали раствором и складывали поплотнее друг к другу. Как результат – швы получились довольно толстые, местами в три-четыре пальца.
– Хорошие умели делать растворы, на куриных желтках и бычьей крови. Но это ведь все равно не гранит… – Олег вытянул косарь, поскреб один из швов. Из него тут же посыпалась коричневая крошка и песок. – Однако! Даже учитывая, какая у меня сталь, они явно схалтурили.
Ведун начал торопливо кромсать известку и к возвращению мальчишек пробился вокруг торчащего в центре крупного валуна на добрый десяток сантиметров. Кочевники, обрадовавшись, тоже схватились за ножи – но не тут-то было! Их клинки только царапали раствор, быстро затупляясь.
– Хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам, – нараспев прокомментировал Середин, продолжая работу. – Я свое оружие сам ковал, а вы, небось, готовое покупали. Ничего, не огорчайтесь, сейчас и для вас занятие найдется. – Он посторонился. – Ну-ка, ребята, все дружно взялись за валун, раскачали и вытащили!
Олег «прогрыз» кладку на глубину руки и дальше просто не дотягивался. Теперь оставалось только выламывать остатки раствора. Кочевники в двадцать рук ухватили камень со всех сторон, напряглись… Ничего. Еще раз… С тем же результатом. Дело сдвинулось с мертвой точки, только когда один из мальчишек догадался вогнать в щель край щита и хорошенько надавить на жердины. Камень издал громкий хлопок, словно лопнувший воздушный шарик, и пополз вбок. Его опять ухватили, но теперь уже достаточно легко выволокли наружу. Ведун тут же целиком влез в получившуюся пещеру, стал оскребать мелкие, с голову, камушки внутреннего слоя. Они поддавались легко: один, второй, третий.
– Стоп! – За очередным булыжником засветилась щель. Олег наклонился, заглянул. Корзины, кувшины, горшки… Да это кладовка!
Как и многие другие строители, булгары не удержались от соблазна употребить массивное укрепление в хозяйственных целях. С внутренней стороны стена не была сплошным монолитом. Здесь имелись многочисленные арки, ниши, полости, зашитые деревом. Их использовали как клети, арсеналы, тюрьмы, жилые помещения, даже для хранения казны. Середин, судя по всему, наткнулся на продовольственный склад. Всего два метра кладки – и осаждающие оказались практически внутри.
Снаружи послышался шум, треск.
– Похоже, нас уже поджигают, – догадался ведун. – Ребята, беритесь за ведра. Быстро высунулись, плеснули воды на пламя и тут же назад!
Сам он вернулся к расковыриванию швов вокруг ближайших к кладовке булыжников. К обеду был расчищен круг диаметром больше полуметра. Пока еще не сквозной лаз – но если на камни хорошенько опереться плечом…
– Все, ребята, сменяемся, – решил Середин. – Пусть Чабык другой десяток для обороны присылает. Огонь заливать да стражу дразнить. Нам же надо подкрепиться и отдохнуть. Есть у меня на сегодня еще кое-какие планы.
Вскоре после обеда в лагере кочевников показалась и Роксалана. Под ее пристальным наблюдением два десятка молодых ребят приволокли громадное бревно толщиной в четыре обхвата и метров восемь длиной. Правда, это была сосна. Уронив заготовку для тарана за ближней к крепости юртой, мальчишки разошлись. Девушка повернула к жилищу посланника ворона и его семьи, сразу за пологом скинула кирасу, пояс, содрала с себя рубаху, зачерпнула из котла воды, долго и жадно пила, потом перевела дух:
– Ну и жара! Тария, полей на меня из ведра, а то я пахну старым козлом, заснувшим в нечищеном свинарнике. Все самой делать приходится, все самой. Старейшины только кумыс пить умеют да добычу несуществующую делить. И этот бездельник блудливый весь день дрыхнет.
– Отстань, – сладко зевнул ведун, поняв, что речь идет о нем. – У меня намечается бурная ночь, нужно набраться сил.
– Если намекаешь на мое сладкое тело, теперь ароматное, как парное молоко юной козочки, – то хрен ты чего получишь, зажравшийся хряк. Я и так устала по самое не хочу.
– Не беспокойся, ты меня ничуть не интересуешь. Можешь спать спокойно, без слабого пола обойдусь.
Через мгновение на горле Олега сомкнулись влажные и холодные, как зимняя пиявка, пальцы.
– Нельзя ли без грубостей, драгоценная моя? – не шевельнулся Середин. – Скажи просто, что хочешь с нами. Я соглашусь.
– Что-то больно легко соглашаешься, милый. Наверняка есть какой-то подвох.
– Ты не поверишь, мои намерения чисты, как первый березовый сок. Просто для авантюры требуется стройная, утонченная, сногсшибательно красивая, умная, изящная…
– Не забудь про бездонные глаза и коралловые губы, – перебила Роксалана. – И про стан серны.
– Так ты согласна?
– На что?
– Повторить свой знаменитый подвиг: «Одним махом семерых убивахом»?
В этот вечер девушка впервые за все время их знакомства облачалась с непомерным тщанием и вниманием к деталям. Остроконечная шапочка с бисерной понизью, сшитая из четырех бархатных уголков разного цвета, большие сплошные височные кольца и серьги с гроздью речного жемчуга, холщовая рубаха со свободным рукавом и плотно застегнутыми обшлагами, замшевая жилеточка с застежкой на плече, красная от сплошной вышивки, черный шелковый платок с серебряной оборочкой от уха до уха, закрывающий низ лица, мягкие войлочные шаровары зеленоватого оттенка и шитые серебром, остроконечные тапочки.
– Ну, и как? – развела руками Роксалана. – На что похоже? Ни одна тряпка в размер не попадает.
– Грудь силиконовой кажется. – Олег постучал по соску, и спрятанный под кофточкой железный нагрудник отозвался коротким гулом. – А так ничего, терпеть можно. Если бы я не боялся, что ты меня укусишь, то сказал бы: убойная телка, в которую трудно не втрюхаться в первую же секунду.
– Бескультурный ты хам, Олежка, – отмахнулась девушка. – Мог бы говорить комплименты без сарказма. Ладно, горбатого могила исправит… Не бойся, это не пророчество. Пора?
Ведун приоткрыл полог юрты, выглянул наружу. Там уже давно стемнело. Лагерь кочевников тихонько шуршал от края и до края. Крепость булгар затихла еще два часа назад, однако вдоль стены горели факелы, в их свете иногда проявлялись фигуры медленно перемещающейся стражи.
– Саакым, вы здесь? – негромко окликнул Олег.

– Здесь, чародей.
– Поднимайте щиты. Мы выходим.
Спрятав Роксалану в середину группы, кочевники подняли над головами щиты и, бодрой трусцой пробежав до навеса, нырнули под защиту бревен, изрядно засыпанных за день камнями и обугленным хворостом. Замерли, переводя дух.
Десять молодых нукеров. Еще столько же держали тут оборону половину дня – с помощью воды и длинных палок. Итого: двадцать мечей. Больше не получалось. Если бы к небольшому навесу вдруг направилась полусотня с полным вооружением – стража наверняка бы забеспокоилась, подняла тревогу. А наряд «стеноломателей» из нескольких человек – дело привычное.
– Ну, ребята, – выдохнул ведун, протискиваясь к стене. – Вас мало, но вы лучшие. На вас вся надежда. Не подведите рода свои малодушием. И меня не подведите.
Он забрался в нишу, оставшуюся от первого большого валуна, лег на спину и сдвоенным ударом ног проломил ослабленную с утра кладку. Первым нырнул в проем, достал огниво, выбил несколько снопов искр, пытаясь сориентироваться в тусклом свете. Потом отодвинулся на середину, подал руку, поймал Роксалану за ладонь:
– Осторожнее, шуметь нельзя. Тихо! Вы слышите, бойцы? Заползаем тихо и осторожно. Милая, встань. Дай, взгляну на тебя еще раз.
– Никак, соскучился?
– За дело пекусь! – Олег снова высек несколько искр, оглядывая «старшую жену», потом проверил одежду на ощупь. – Вроде, все как надо. Сам бы влюбился, да о людях беспокоюсь. Вот держи…
Он поднял одну из ближних корзин, высыпал под ноги содержимое, подал девушке, потом вложил ей в ладонь шамшер. Поддавшись порыву, сдернул платок, крепко поцеловал в губы, закрепил обратно, вытянул меч, подступил к двери. Присел, выясняя, с какой стороны подпятники, где засов, отступил и одним решительным ударом прорубил дерево у самого косяка. Тихонько нажал. Створка поддалась.
– Готово…
– Ни на что без женщин не способны, – тихо буркнула девушка и спиной вперед выбралась наружу. – Всегда только на готовенькое прибегаете.
Сабля находилась за корзиной, со стороны ворот ее было не различить. Роксалана повернулась, подняла корзину на плечо, придерживая ее правой рукой так, чтобы клинок продолжал оставаться за плетеной стенкой. Медленно двинулась к скучающим внизу стражникам.
«Ну же, ну… – Взмолившись ко всем русским богам, Олег чуть приоткрыл створку и стал наблюдать за происходящим в прорубленную щель. – Тетка ночью заглянула в кладовку, взяла припасы для кухни. Ничего страшного. Кофта, шаровары. Оружие ей спрятать некуда, в руках корзина. Все тихо, мирно. Безопасно. Тревожиться не о чем…»
Стражники заметили девицу, сошлись рядом, наблюдая за ней, о чем-то тихо перемолвились.
– Доброй вам ночи, бездельники, – еще на полпути заговорила Роксалана. – Кто из вас звал меня к себе?
– У-умница, – прошептал Олег. – Все правильно, пусть они и голос твой услышат. Голос молодой, девичий. Чего тебя бояться?
Караульные переглянулись, прислонили копья к стене, двинулись навстречу, потирая руки:
– А кого ты хотела увидеть, хурхе? Мы здесь все как на подбор! – слащаво поинтересовались они.
– Я очень хочу увидеть того, – остановившись перед ними, красавица начала опускать корзину, – кто обещал вогнать в меня свой кол.
Из полунаклонившегося положения он толкнула шамшер вверх. Острие вошло стражнику под подбородок и погрузилось на добрую четверть длины. Второй схватился за пояс – но Роксалана сделала шаг влево, резко потянула оружие за собой, и скользнувший поперек горла клинок чисто отсек караульному его непутевую голову. Мертвое тело еще только упало на колени, а Середин уже мчался к девушке со всех ног.
– Держи! – кинул ей наборный пояс с остальным оружием, оглянулся на кочевников: – Ворота открывайте!
Ведун подхватил прислоненный рядом с копьями щит, метнулся вверх по лестнице. Пролет, поворот, еще пролет… Стена. Караульный скучал возле зубца, поставив копье рядом, щит под ноги и облокотившись локтями на край стены. Он сонно повернулся на звук шагов. Отчаянно зевая, увидел блеск меча – и голова повалилась наружу.
– Дисциплинка… – Олег повернул последний раз, побежал по деревянной приставной лесенке на башню.
– Чего там за шум? – поинтересовался дородный детина в короткой кольчуге.
– Все хорошо… – тяжело дыша, ответил Середин.
– Проклятие! – Воин отпрыгнул назад, схватился за копье. – Карау-ул!
– Заткнись!
Ведун попытался располовинить его голову, но стражник снова отскочил:
– Лягуша-атники!!!
Воин крепче сжал кулаки на древке копья, решительно ударил Олега в живот. Тот закрылся щитом, попытался провернуться вокруг древка, рубанул наотмашь. И опять толстяк успел отскочить. По лестнице с другой стороны башни кто-то уже карабкался ему на помощь. Середин зарычал от злости, выставил щит, подпер его плечом и ринулся вперед. Стражник опять отпрыгнул – но на этот раз уперся спиной в каменный зубец. Доски щита затрещали, принимая на себя острие наконечника. Ведун толкнул щит вверх, сделал еще шаг и в длинном выпаде вогнал меч врагу в живот, отскочил. С лестницы спрыгнули двое – без щитов, только с прямыми мечами. Середин хмыкнул и, не вкладывая силы, рубанул ближнего из-за головы. Тот вскинул меч вверх, парируя удар, и ведун преспокойно нанес ему удар окантовкой щита в грудь. Но теперь со всей силы. Ему показалось, что он даже услышал треск ломающихся ребер, когда караульный покатился назад по лестнице.
Второй, поняв серьезность положения, отступил. Он побежал вдоль стены, подхватил чей-то щит, которого Олег в потемках не заметил.
– Я его сделаю! – На площадку запрыгнула Роксалана, решительно крест-накрест рубанула воздух. – Иди сюда, расист хренов! Куда ты хотел загнать мне кол?
– Между ног, болотная тварь! – Караульный повернулся к ней, вскидывая щит над головой и рубя поперек груди.
Кривой клинок Роксаланы рассек деревяшку, отрубил булгарину кисть руки и проскочил мимо его тела. У девушки расползлась жилетка, наружу полезло что-то черное. Щит громко упал на пол.
– Вот проклятие… – поднес стражник обрубок руки к своим глазам.
– Ой, мама, – схватилась за грудь Роксалана.
– Ничья, – подвел итог ведун и вогнал меч воину в спину. Подскочил к стене, глянул вниз. Черные и бесшумные, словно призраки, сотни кочевников уже втягивались в ворота. – Отлично…
– Это железо! – хохотнула девушка, рванула жилетку – но дорвать до конца не смогла.
– Терем! – Олег скатился по лестнице в проем между башнями.
Здесь двое лучников торопливо расстреливали врага через бойницы в полу. Ведун кинулся к ним, и они тут же переключились на нового противника – выпущенные почти в упор стрелы пробивали щит насквозь и вылезали с обратной стороны на десять-двадцать сантиметров. Но достать человека не могли. Олег добежал до первого, взмахнул мечом. Лучник закрылся подзором1 – и тут же упал с разрубленной головой. Второй, бросив колчан, схватился за щит и обнажил меч:
1 Самая толстая часть на плечах лука.
– Умри, лягушатник!
– Ага, сейчас. – Олегу даже стало смешно.
– Далась вам эта Франция! – Роксалана тоже спрыгнула вниз, побежала к последнему врагу: – Дай я!
– Вонючие дикари, – сплюнул воин. – И бабы у вас вместо мужей!
– Так куда ты хотел воткнуть мне кол? – зловеще поинтересовалась девушка.
– Сюда! – Булгарин присел на колено и выбросил вперед клинок, метясь ей в низ живота. Но Олег успел пришлепнуть его сверху щитом, и сталь бессильно проскребла каменные плиты. Роксалана изящно скользнула вбок и почти без замаха опустила шамшер врагу на основание затылка.
– Гендерные шовинисты. Ненавижу… – Она присела и вытерла клинок о штаны убитого врага.
– Во имя Сварога! Кого я привезу папе с мамочкой? Чингисхан сплошной, а не девка.
– Не нравлюсь? – Она наконец сдернула закрывающий лицо платок, отвела руку с ним в сторону, разжала пальцы.
– Нравишься… – печально признал ведун.
– То-то же… – Кошачьим движением она оказалась рядом, губы к губам. Олег прильнул к ней в горячем поцелуе, ладонью расстегнул ее пояс, запустил ладонь под завязки штанов, не забывая крутить глазами по сторонам. Битва еще не утихла, а они находились во вражеской цитадели. – Ты куда смотришь, негодяй? Я здесь!
Рука девушки рванула его ремень, нашла завязки штанов. Ее шаровары уже начали сползать, и молодые люди, путаясь в одежде, повалились набок.
– Куда ты смотришь? Я хочу, чтобы ты приласкал мне грудь. Смотри на меня… – Ее губы были раскаленными, как огонь, а глаза горели, как у хищного зверя. – Куда ты смотришь? Тебе мало меня? Ты хочешь кого-то еще?
Роксалана рывком опрокинула его на спину, оседлала, ощутила его плоть, резко опустила бедра и выпрямилась, закрыв глаза и закинув шамшер за затылок.
– Да… – Олег уронил руку с мечом, подчиняясь буйству неугомонной спутницы, прикусил губу. – Проклятие!
– Ты чем-то недоволен? – наклонилась она и горячо выдохнула в самое лицо.
– Не могу понять, в раю я или в аду! – Он стрельнул взглядом по площадке и резким толчком перевернул оба тела, оказавшись сверху. Опустил меч рядом, чтобы находился рядом с ладонью, прижал руки девушки к камням: – Знай свое место, женщина.
– Ах ты… – Она напряглась, попыталась его сбросить, но так получилось, что лишь подалась навстречу. Снова и снова, сильнее и сильнее. Наконец обмякла, прошептала: – Да… Твоя я, твоя, твоя… – Рука с саблей взлетела вверх, руки девушки сомкнулись за его спиной, прижали с невероятной для столь хрупкой леди силой: – Твоя, мой хороший, твоя…
И они окончательно растворились в омуте страсти.
А город просыпался – просыпался в ужасающем ночном кошмаре, когда воинам прямо в постелях приходится хвататься за меч, когда девушек будят в темноте чужие руки, а простые смертные открывают глаза только для того, чтобы умереть. Город просыпался в криках, звоне стали, грохоте вышибаемых дверей и окон.
Олег это понял, лишь когда Роксалана разжала свои объятия. Впервые вспомнил, что помимо них есть еще внешний мир.
– Как хорошо, Олежка. Как хорошо… – улыбнулась девушка. – Скажи, ведь правда: ради такого стоит ощутить чужой меч возле своего сердца и снести голову какому-нибудь негодяю?
– Без отрубленных голов это тоже получается неплохо.
– Какой ты бесчувственный, Олежка, даже не ожидала. Когда это просто так, то это… Как тренажер. Подвигался, устал, получил удовольствие, потратил калории. А здесь… Здесь – это уже жизнь. Чувствуешь: вот она! Мы живые! Что, опять посоветуешь железную паранджу?
– Предлагаю сделать хотя бы шлем. Инструмент у меня есть, время тоже. Раньше, чем через два дня, кочевники из этой крепости не уйдут. Никакой силой не выгонишь.
– Какой ты прагматичный… Давай лучше стену осмотрим. Ночь длинна. Тут еще так много забавных мест.
* * *
Как и ожидал Олег, никаких требований ему выставлять не пришлось. Кочевники сами прикинули общую добычу, сами оценили его вклад во взятие крепости и сами отсчитали долю. То, что он не принимал участия в разграблении, значения не имело. Тот, кого на общем пиру угощают головой, не обязан мараться в столь грязном развлечении. Его задача – сделать так, чтобы развлечься смогли другие. В итоге, личный обоз посланника ворона увеличился примерно в два раза – до двадцати повозок. Скота в крепости почти не нашлось, а невольницы, которых привели к юрте, после выхода Роксаланы наружу бесследно испарились. Так быстро, что Олег не успел даже оценить, сколько их там было.
На третий день победители гордо прошествовали через крепость и двинулись дальше. Двадцать четыре повозки, табун и отара. Все свое добро: юрты, добычу, припасы – кочевники оставили в лагере. Какой смысл тащить с собой целых десять дней то, что потом все равно придется везти обратно? Там же остались и два десятка раненых, семеро убитых и четыре десятка просто слабых, старых и больных нукеров: охранять добычу, оборонять лагерь и захваченную крепость.
– Надеюсь, ты угадала с телефоном и телеграфом, и про нас западнее Бигорана никто не знает, – покачиваясь в седле, сказал спутнице Середин, когда они миновали уже второй постоялый двор с плотно запертыми, несмотря на ясный день, воротами. За стенами маленьких крепостиц и окрестных домов не было видно ни скота, ни людей. – Потому что, если нас повяжут со всем этим обозом в глубине страны, сидеть нам на колу придется точно. Обоим. И четыре с небольшим сотни бойцов при столкновении с настоящей, многотысячной армией Булгара нас никак не спасут.
– Ерунда, Олежка, – махнула рукой Роксалана. – Это же средневековые дикари. Откуда у них приличная связь? Откуда они могут знать, что творится уже в десятке километров, за линией горизонта?
– Про гонцов никогда не слышала? А про почтовых голубей?
– Глупости все это. Мы так быстро взяли город, что никто не успел ничего написать и никого отправить. Успокойся. Подумай, сколько времени займет путь в Муром через Урал? Месяц идти обратно, еще пару недель через горы, и месяца два, коли с такой скоростью, да через степи к Волге, – загнула она пальцы и добавила: – Через зимние степи. Да еще, между прочим, тебя там два колдуна поджидают, забыл?
– Колдунов, пожалуй, там уже нет. Вниз по Уралу за мной погнались. Насчет крюка ты права, отсюда до Мурома меньше месяца осталось. Есть смысл рискнуть. Вот только… – Он оглянулся на гордых кочевников, скачущих с пиками, щитами и луками, да еще в трофейных булгарских доспехах. Не все, конечно – но полсотни воинов уже приоделись. – Вот только, мне кажется, наша свита привлекает к себе слишком много внимания. Без них, просто с обозом и небольшим стадом, мы выглядели бы… э-э-э-э… более толерантно…
Роксалана тоже оглянулась, пожала плечами. Олег придержал скакуна, поравнялся со старостой:
– Прости за беспокойство, уважаемый Бий-Султун. Вы проводите нас до самого конца? Не оставите одних?
– На тебе милость богов, чародей, – покачал головой кочевник. – Ты тот, кто приносит добычу. Мы не оставим тебя никогда.
– Ты успокоил мою душу, – кивнул Середин и снова нагнал Роксалану.
– Не бери в голову, – успела она заговорить первой. – Без конных сотен мы, наверное, покажемся безопаснее. Но самим нам будет куда безопаснее с ними.
Заночевали путники на половине перехода между двумя постоялыми дворами – все равно ворота во всех закрыты. Поутру двинулись дальше по тракту вдоль Камы и докатились до очередного города. Размера он был скромного, метров двести в диаметре, стоял на круглом островке за деревянными стенами, обнесенный рвом, судя по всему, достаточно глубоким – кувшинки росли лишь у берега. Перед рвом на добрых полкилометра тянулись слободы: ремесленные мастерские, домики с огородами, сараи непонятного назначения, кузни. Правда, сейчас эти кварталы пугали мертвой тишиной: ни единого человека, ни единой козы или даже курицы, за распахнутыми дверьми виднелись совершенно пустые сени, горницы, верстаки. Народ, забрав все, что представляло ценность, спрятался за стены. Остались заборы да избы. Но и то, и другое срубить заново труда не составляет: густой и бескрайний сосновый бор различался километрах в пяти на юг от реки.
– Добрый день, люди! – подъехал к подъемному мосту единственных ворот Олег. – Мы пришли с миром! У нас хороший товар. Пустите на торг, отдадим дешево!
– Убирайся прочь, вонючий пожиратель лягушек! Твое место на колу у выгребной ямы! Пошел отсюда, пока наша дружина тебя не порубила!
Насчет дружины они несомненно врали. Городок производил впечатление тылового, никогда не знавшего войны. Черные, местами прогнившие до дыр стены, покосившиеся башни, отвалившиеся зубцы. Сверху не упало ни единой стрелы. Ну, откуда тут дружина? Небольшая стража у посадника – воришек на торгу пугать, – да, может статься, полсотни ветеранов, из милости отосланных доживать старость в тихом захолустном гарнизоне.
«С востока у Булгарии опасных врагов не имелось, – припомнил Олег. – Это с запада то хазары данью обложат, то русские грабить придут. Здесь Булгарии крепости ни к чему. Напрасная растрата для казны».
– О чем задумался, посланник ворона? – спросил Бий-Султун.
– Мы пришли с миром, – повторил Середин. – Мы хотим лишь добраться до здешней столицы, продать товар, купить припасы и двинуться дальше. Если они нас не пускают, это их право. Мы на их земле. Пусть веселятся. Едем дальше.
Под улюлюканье с ветхих стен сотни прошли немного вдоль рва, вывернули на ведущую к тракту улицу и покатились дальше. Один запертый постоялый двор, другой.
Пришельцам здесь были совсем не рады.
– Чабык, – привстав на стременах, указал вперед Середин. – Ты видишь? Что это?
– Какая-то пыль, чародей.
– Столько пыли может поднять на дороге только идущий на рысях отряд конницы. Большой отряд. Пошли вперед дозор. И быстрее, быстрее, пусть скачут во весь опор! Если конница на рысях, она будет здесь через час.
Кривой кочевник свистнул, взмахнул рукой. К нему от ленивой колонны оторвались трое всадников, выслушали приказ, сорвались в галоп. Примерно полчаса длилось томительное ожидание, потом молодцы вернулись:
– Рати булгарские идут. В железе все. Несчитано!
– Видели, сколько? – попытался уточнить Олег.
– Много. Сотни. Первых разглядели, остальные в пыли далеко. Не понять.
– Полоса удачи кончилась, – понял Середин. – Сворачивай с дороги. На полверсты отойдем, там встанем. Может, обойдется, и дальше поскачут. Поворачиваем! Туда, дальше, к лесу!
У Олега было всего минут десять. Он успел только освободить тракт, откатив повозки на триста метров в сторону и поставив в два ряда. Справа и слева от обоза большими толпами собрались сотни Бий-Султуна и Бий-Атила, а перед собственно телегами полоской в три ряда выстроились малые отряды, что напросились провожать чародея в его далекой, мирной дороге.
До самого последнего момента ведун надеялся, что кованая рать, посланная куда-то на восток, не обратит внимания на уступивших дорогу путников и помчится дальше по важным государственным делам. Но, поравнявшись с замершими в ровном строю кочевниками, булгары замедлили шаг, а потом и вовсе остановились, начали спешиваться и прямо на глазах у близкого противника переседлывать коней. Одетые все как один в сверкающую броню из наползающих одна на другую железных чешуек, в прочных шлемах, с окованными щитами, длинными мечами и копьями, они ничуть не боялись слабо вооруженных и просто голых по сравнению с ними дикарей. Их было немного – всего пара сотен, – но это были матерые профессиональные вояки. Тяжелая конница, кованая рать. Главная ударная сила современных армий.
– Проклятье, – скрипнул зубами Олег и тронулся к булгарам. Следом поскакали старосты и Роксалана. – Эй, служивые! Командир у вас есть?! Мы пришли с миром! Мы не хотим крови! Мы желаем тихо добраться до Булгара и разойтись, не причиняя никому хлопот!
Из общей массы направил навстречу своего коня пожилой воин, из-под сплошной брони которого можно было увидеть только лицо и черную окладистую бороду. За ним поскакал еще всадник, совсем юный, безусый и розовощекий.
– Так это ты вождь этого племени? – остановившись в десятке метров, спросил пожилой воевода. – Сложите оружие, и вы останетесь жить.
– Мы желаем всего лишь дойти до Булгара, воевода.
– Сдавайтесь, и вы туда дойдете, – хмыкнул ратник. – Аккурат на невольничий рынок.
– Мы не ищем вражды! Мы пришли с миром. Мы не хотим проливать крови, воевода.
– Именно поэтому вы разорили Бигоран? – Булгарин вздохнул. – Не хотите проливать крови – сложите оружие. Сдадитесь сейчас – останетесь живы. Нет – через четверть часа я истреблю всех до последнего.
– Какая жестокость! – возмутилась Роксалана. – Вы все просто маньяки!
– Тебя я оставлю жить, дерзкая девка, – улыбнулся воевода. – Ты станешь моей наложницей. Решай быстрее, пожиратель лягушек. Когда мои воины поднимутся в седло, мы не станем задерживаться.
– Не хочется доставлять вам лишних хлопот, – кивнул Середин. – Пожалуй, будет проще, если вы нас истребите, причем как можно быстрее и качественнее. Седлайте коней, мы подождем.
Он поклонился и повернул коня.
– Что будет, чародей? – горячо зашептал Бий-Султун. – Ты правда хочешь, чтобы нас всех убили? Ты, верно, сам-то бессмертен, чародей?
– Чабык, Бий-Атил, – отмахнувшись от старосты, призвал внимание воинов Середин. – Это кованая рать, тяжелая конница. Она не разменивается на стрелы, не носится пред чужим строем. У них лошади перегружены, такого издевательства не выдержат. Они побеждают одним ударом. Атакуют плотным железным кулаком и стаптывают все на своем пути. Вы меня слышите? Они ударят в центр, чтобы раскидать нас по сторонам. Мы под таким тараном не выстоим. А вот телеги – запросто. Противник врежется и завязнет в обозе. Как только первые их ряды пойдут по нам, вы одновременно двинете вперед свои сотни, охватите их с боков и ударите в спины. Броня броней, а прямого удара копья или меча не выдерживает ничто. В окружении это будет просто неуклюжая толпа. Если не дрогнете, положите всех. Их вдвое меньше нас, мужики! Собьем спесь с этих бахвалов! – И Олег громко крикнул: – Хок! По местам, отважные нукеры! Скачите к сотням. Хок, хок! Роксалана, поезжай с Чабыком.
– А ты?
– Воевода за мной смотрит, милая. Он знает, что я главный. Куда я встану, там головной полк, главные силы. Мне нужно, чтобы он ударил в центр. Значит, мое место там.
– Ты с ума сошел! – горячо зашептала девушка. – Там же всех перебьют! Затопчут! Ты сам же только что сказал!