У мага Ла Шене отпала челюсть. Ксанка с Олетом застыли в ступоре. Первым опомнился маг.
– Стой!!! – завопил он кучеру, высунув голову из кареты.
– Тпру! – кучер покорно натянул вожжи.
Маг выскочил на обочину дороги и начал торопливо творить портал.
– Куда вы, Ла Шене? – захлопал глазами граф.
– Обратно во дворец. Не желаете вместе со мной в империю?
– Но я должен принять наследство.
– Как знаете. В конце концов, я вашему батюшке обещал доставить вас живым и невредимым до Вавилота. Я это сделал. Остальное – не мои проблемы.
– Но вы же согласились потом охранять меня и в имении за очень и очень приличный гонорар, вы даже задаток…
– Засунь его себе знаешь куда? – рявкнул маг, швыряя в окно кареты туго набитый кошель. – Держи свой задаток. С белой сворой замка Вомпирштейн только полный идиот рискнет связаться. А я еще лет двести-триста пожить хочу. Прощайте, милый граф.
С этими словами Ла Шене нырнул в только что созданный им портал, который немедленно захлопнулся за его спиной.
– Приплыли, – Ксанка начала выходить из ступора и, опомнившись, первым делом шлепнула Вита по руке, которая успокаивала ее уже где-то в районе бедра, после чего сползла с его колен.
– Что делать будем? – растерянно спросил ее Олет.
– Не знаю, – покачала головой Ксанка, и они, не сговариваясь, перевели взгляд на своего ученика.
– Да что вы всполошились? Ну, Грим, ну, белый… кой черт разница, белый он или черный?
– Очень большая, – со вздохом пояснила Ксанка. – Черный Грим действует целенаправленно. Надо ему, скажем, накаркать смерть на графа, – девица сочувственно посмотрела в сторону Амстервиля, – накаркает, но на него одного. А белая свора замка Вомпирштейн, стоящего у преддверья ада, гасит всех подряд. Рядом оказался, все. Уже не жилец. Редко кто после нашествия белого Грима выживает.
– Господа, – затрепетал юный граф Амстервиль, видя, что дело пахнет уже не страшилками, и речь пошла о серьезных делах, – неужто и вы меня покинете?
– А что вам мешает развернуться и отправиться обратно в империю? – нахмурился Вит. – Вы же слышали, чем грозит вам и нам белая свора. Неужто имение для вас дороже жизни? Не вступайте в права на имение, и все дела.
– Именно этого я сделать не могу, – понурился Амстервиль. – Это вопрос чести. Так было испокон веков. Один представитель рода графов Амстервилей всегда должен находиться в родовом имении около Вавилота. Он должен жить там безвылазно как хранитель…
– Хранитель чего? – жадно подалась вперед Ксанка.
– Точно не знаю. Я так полагаю – нашего рода, – пожал плечами граф. – Дядюшка мой был бездетен, так что теперь этот крест нести мне. Скажу больше, – тяжко вздохнул юноша, – как только приедем, из этого имения мне за его пределы ни ногой.
Друзья переглянулись.
– Не расстраивайтесь, граф, – Вит ободряюще похлопал метросексуала по плечу. – Мы однажды слово давши, назад его не берем. Разберемся мы и со сворой и с загородной виллой и с дядюшкой твоим. Кучер, – высунул он голову в окно кареты, – трогай! До имения нашего заказчика с ветерком! И чтоб до рассвета на месте были!
– Так уже светает, ваши сиятельства, – крикнул в ответ кучер.
– Тогда хотя бы к завтраку поспей! Доедешь за час, граф тебя штофом гномьей водки пожалует! Не обидите кучера, граф?
– Разумеется, не обижу! Ах, господа, как я рад. Кстати, меня зовут Билли. Просто Билли, а не граф. Граф Амстервиль – это для посторонних, а для друзей просто Билли. Кстати, этому прохвосту магу я обещал заплатить двадцать тысяч имперских золотых за решение моих проблем, вы представляете?
– Представляем, – тут же включился в беседу Олет. – Думаю, Билли, эти двадцать тысяч золотых по праву должны принадлежать нам, ну… в качестве, скажем, премиальных за отличную работу.
– Я сказал двадцать? Вы явно ослышались. Речь шла о двух тысячах…
– Ладно, замнем для ясности, – вступил в дискуссию Вит. – О двухстах тысячах поговорить можно и позже. Главное, граф, действуйте со своими новыми подданными решительней. Покажите им, кто есть кто. Поставьте их на место с самого начала…
Карета неслась по проселочной дороге во весь опор, резво подпрыгивая на ухабах. Вслед ей неспешно трусила снежная свора, изредка мелькая меж деревьев, оставляя за собой огромные следы в виде долго не тающих, даже под лучами июньского солнца, снежных сугробов.
27
Замок графа Амстервиля был окружен высокой каменной стеной. У распахнутых ворот их уже ждали. Комитет по встрече состоял из важного напыщенного дворецкого в зеленой ливрее, пухленькой, миловидной дамы средних лет со связкой ключей на боку и двух дюжих мулодцев, застывших по бокам этой парочки по стойке «смирно». Оба были одинакового роста и одинаковы с лица, только один мулодец был одет во все черное, другой во все белое. Карета остановилась. Юный граф и нанятая им троица покинули ее и, сплотив ряды пред лицом неведомой опасности, ожидавшей их в замке, двинулись на комитет по встрече с такими зверскими физиономиями, что комитет невольно начал пятиться назад. Команда Вита и граф честно следовала инструкциям главы сыскного агентства. Оттеснив комитет по встрече к правому крылу замка, серой громадой возвышавшейся над ними, граф воинственно тряхнул головой, заставив бантики в завитых волосах радостно подпрыгнуть.
– Кто таков? – грозно спросил Амстервиль, ткнув тонким пальчиком в сторону растерявшегося толстячка в зеленой ливрее.
– Дворецкий, с-э-э-эр, – проблеял толстячок.
– Имя?
– Пургон, сэ-э-эр.
– Сочувствую. Бывает и хуже. Ну же, не стойте столбом. Представьте остальных.
Дворецкий сообразил, что сразу бить его не будут, расправил плечи и приступил к церемонии представления.
– Это моя жена, миссис Пургон, сэ-э-эр. Ключница имения вашего покойного дядюшки, сэ-э-эр.
Миссис Пургон сделала забавный реверанс, заставив пышные, накрахмаленные юбки зашуршать по земле. Граф перевел взгляд на дюжих мулодцев.
– А это, я полагаю, челядь? Почему ее так мало? Слуги должны встречать нового хозяина имения у порога! Она что, сбежала напуганная смертью моего дядюшки?
– Никак нет. Сбежали только двое. На их место, кстати, мы вот этих двух новеньких и взяли, сэ-э-эр. Такие расторопные, мы с супругой просто нарадоваться на них не можем.
Мулодцы тут же вытянулись во фрунт и лихо щелкнули каблуками.
– Бывшие военные, видать. Строевую выправку за версту видно, – одобрил граф. – Вы близнецы?
– Никак нет! – дружно рявкнули молодцы. – Мы однофамильцы.
Команда Вита и граф задумались, пытаясь осмыслить эту фразу.
– Не обращайте на них внимания, граф, – заторопился дворецкий. – Они очень исполнительные, но недалекие. Деревня, она и есть деревня.
Мулодцы быстро переглянулись и тут же скорчили такие дебильные рожи, что дворецкому сразу поверили все, кроме Вита, от внимания которого эта трансформация и мимолетная стрельба глазами не ускользнула.
– Ладно, с ними ясно. Однако где же остальная челядь? – Проинструктированный Витом граф честно играл свою роль крутого, строгого хозяина.
– Извольте следовать за мной, сэ-э-эр, – покорился дворецкий. – Здесь недалеко.
Они обогнули правое крыло замка. Дворецкий подвел их к открытому окну, из которого тянуло чарующими ароматами копченой дичи, жаркого и неслась разухабистая песня.
– «Бывали дни веселыя-я-я, гулял граф во саду!!!» – во всю глотку орали пьяные голоса.
– Кто это? – Глаза графа стали круглые.
– Это повара, сэ-э-эр.
– И что они делают?
– Они отмеча… э-э-э… поминают вашего дядюшку, сэ-э-эр. Они так горюют, так горюют, сэ-э-эр… – Дворецкий смахнул с глаз несуществующие слезы. – Извольте пройти вот сюда, сэ-э-эр. – Дворецкий повел команду Вита и своего нового хозяина по дорожке в сторону парка. – Извольте освидетельствовать вон те ноги в сапогах сорок пятого размера, торчащие из розария, сэ-э-эр.
– Кто это?
– Ваш конюх, сэ-э-эр.
– Он что, – схватился за сердце граф, – как и мой дядюшка, помер?
– Нет. Просто он уже помянул вашего дядюшку, сэ-э-эр.
– Фу-у-у… – облегченно выдохнул граф.
– А теперь позвольте обратить ваше внимание во-о-он на ту беседку, из которого торчит этот симпатичный зад, – дворецкий все больше входил в роль гида.
Кто-то повис на перилах беседки. Передняя часть туловища была внутри, все остальное снаружи. Филейная часть тела смотрела в зенит. Из-под задранной юбки торчали пестренькие панталоны веселой расцветки.
– Кто это, Пургон?
– Ваша садовница, сэ-э-эр.
– Она тоже уже успела помянуть?
– Нет. Она в обмороке, сэ-э-эр.
– И давно?
– Считайте, каждый день, сэ-э-эр.
– А что ее так напугало в беседке?
– Тело нашего покойного хозяина, сэ-э-эр.
Видя, что лицо Билли начало белеть, Вит подмигнул Ксанке и Олету. Те торопливо подхватили графа с двух сторон под локотки.
– Ты долго будешь нам тут зубы заговаривать? – набросился юноша на дворецкого. – Не видишь, хозяин и его гости устали с дороги? Быстро всех накормить, напоить, спать положить…
– Комната хозяина уже готова, – величественно сказал Пургон, – для гостей сейчас распоряжусь… – дворецкий покосился на графа в ожидании подтверждения своих слов.
Тот молча кивнул головой и позволил отвести себя в замок. Все, действительно, уже порядочно устали. Команда Вита, и он сам уже больше суток были на ногах. Добредя до обеденного зала на сотню персон, Олет, Вит и Ксанка растеклись по креслам; граф же, увидев внутреннее убранство замка, побагровел. То, что он увидел, привело его в такое негодование, что содержимое беседки отошло на второй план.
– Что это такое? – возмущенно вопросил он Пургона, обводя взглядом мрачное помещение. Возмущение его было так велико, что он попытался выскочить из кресла, но сидевший рядом Вит сумел его остановить.
– Обеденная зала, сэ-э-эр.
– Но кто ж так строит? Серая стена, сплошной камень…
– Замок имеет такой вид уже много веков, сэ-э-эр. И строили его именно из камня, – деликатно кашлянул дворецкий.
– Вы не понимаете! Это же неправильно. Внутренность надо отделать дубовыми панелями веселенькой расцветки. Камин украсить резными изразцами. А занавески… кто повесил на окна этот кошмар?
– Моя жена, сэ-э-эр.
– Но у нее же совсем нет никакого вкуса!
– А-а-а!!! – слезы брызнули из глаз миссис Пургон, и она, рыдая, выбежала из зала.
– По-моему, наш граф слегка перегнул палку, – еле слышно прошептала Ксанка, повернув голову в сторону Вита, сидевшего от нее по правую руку. – Не пора ли его тормозить?
– Пусть еще порезвится.
– Так. К завтрашнему дню все переделать! – стукнул холеной ручкой по столешнице граф и затряс зашибленной рукой.
– Как скажете, сэ-э-эр. Не изволите откушать? – Пургон сделал знак своим новым помощникам.
Мулодцы метнулись куда-то в сторону кухни и вскоре притащили на подносах приборы, состоявшие из четырех тарелок, четырех ложек, большой супницы и половника. Тарелки плюхнулись перед гостями и графом, и в них дворецкий лично разлил что-то липкое, белесое и тягучее.
– Что это? – выпучил глаза Олет.
– Овсянка, сэ-э-эр.
– Еще раз, не понял.
– Овсянка, сэ-э-эр.
Олет поднял тарелку с овсянкой, и дворецкий сразу понял, что за этим последует. Он был опытным дворецким, а потому торопливо нырнул за спинку кресла, в котором расположился граф.
– Билли, вы обещали нам полный пансион, – возмутился Вит, – а нам подают какие-то сопли. Это что, еда?
Граф встал из-за стола, снял с шеи салфеточку, которой, как культурный метросексуал, прикрыл свою манишку.
– Пургон.
– Я здесь, ваше сиятельство, – вынырнул из-за спинки кресла дворецкий.
– Вы поставили меня в неловкое положение перед моими гостями, и за это будете немедленно наказаны! – Граф демонстративно шлепнул дворецкого салфеткой по щеке. – Пусть это послужит вам уроком. Эту мерзость убрать, – кинул граф Амстервиль величественный взгляд на овсянку, – и предоставить пищу, достойную истинных дворян!
– И водки гномьей побольше, – добавил Олет.
– Лучше вина, – возразила Ксанка.
– А лучше и того, и другого, – махнул рукой Вит. – Должны же мы на сон грядущий расслабиться и заодно поздравить графа с вступлением в права наследства. Имение вам, граф, досталось просто замечательное.
– Вы слышали? Исполняйте!
– Сейчас все сделаем, – клятвенно прижал ручки к груди дворецкий и вместе с новыми слугами бросился в сторону кухни, потрясенно бормоча на бегу: – А граф-то на этот раз попался ничего. Старый хозяин сразу бы в рыло заехал…
Со стороны кухни послышался грохот, лязг, звон разбитого стекла и отборная ругань. Новые слуги с боем брали наготовленную для хозяина пищу, которые повара, поминая старого графа, использовали в качестве закуски. Победила молодость и сила. Стол был накрыт по-новому. Правда, на аппетитно прожаренных утиных и куриных тушках кое где виднелись отпечатки зубов побежденных поваров, но холодные закуски остались практически нетронутыми. На них-то друзья и навалились, периодически поднимая тосты за гостеприимного хозяина. Юному графу много было не надо, чтобы захмелеть, а его доблестную наемную гвардию с устатку развезло чуть ли не быстрее хозяина. Молчаливые молодцы, один в черном, другой в белом, с невозмутимыми лицами старательно подливали всем четверым, способствуя стремительному доведению нового хозяина и гостей до соответствующей кондиции.
– Молодец Пургон, быстро справился с заданием. – Затуманенный взгляд графа остановился на дворецком. – Разрешаю выпить с нами чарку за твоего нового хозяина.
От оказанной чести Пургон аж пустил слезу. В руках его словно из воздуха материализовался бокал граммов на пятьсот, до краев наполненный гномьей водкой. Слуга в белом, сделав свое черное дело, отошел в сторону.
– Ну, за вас, ваше сиятельство! – Дворецкий одним махом опорожнил стакан, плюхнулся в свободное кресло, облокотился на стол, подпер свою сразу потяжелевшую голову рукой и начал наставительно внушать жареному поросенку, пятачок которого торчал из блюда прямо напротив его носа: – А вот я бы на вашем месте сначала помянул усопшего. И пить за графа Джона Амстервиля следует стоя! – Он грохнул кулаком по столу так, что поросенок подпрыгнул и плюхнулся обратно в блюдо.
За это не выпить было просто грех. Слуги тут же опять наполнили бокалы. Дворецкий потребовал себе два. Ему дали, и он один начал старательно заталкивать в пятачок поросенка. Лишний стакан пришлось отнять. Выпили. Все стоя, дворецкий сидя, а выпив, грохнул бокал об пол.
– За упокойничка! И чтоб, сволочь, больше не вставал и к жене моей, скотина, не приставал! Граф, вы мне сразу понравились, я вас так люблю! – Дворецкий подтянул к себе блюдо и начал целовать поросенка в пятачок.
– Билли, – Вит поднял палец вверх, – наш план сработал. Вы произвели неизгладимое впечатление на челядь. Она вас уже уважает.
– И за это надо обязательно выпить, – радостно потянулся к кувшину с вином Олет. – У меня родился замечательный тост!
Ксанка, хотя и была тоже уже никакая, поняла, что еще один тост она не выдержит и окажется под столом.
– Не пора ли заняться делом, господа? – жалобно простонала она, не зная как еще остановить творящийся за столом пьяный беспредел.
– Желание дамы закон! – Подвыпивший граф был само очарование и галантность. – Ну-с, с чего начнем? – Он уставился мутными глазками на Вита.
– С осмотра места происшествия, разумеется. – Глава сыскного агентства напустил на себя важный вид. – Криминалистика – наука точная. Для начала надо осмотреть тело.
– О как! – радостно сказал Олет. – Учитесь, граф. Шеф у нас ого-го!
Черный и белый слуги страдальчески переглянулись и только что не застонали.
– Гениально, шеф! Надо собраться в дорогу.
Олет поднялся, подхватил со стола штоф с гномьей водкой, сунул его под мышку и потянулся за закуской. На свою беду в качестве закуски он избрал поросенка.
– Не тронь моего графа!
Неравный бой с дворецким был коротким. Не ожидавший такого отпора Олет кубарем отлетел в противоположную сторону обеденного зала, поднялся с пола, потряс головой, вытащил из подмышки штоф, освидетельствовал его. Штоф, как ни странно, не разбился.
– Талант не пропьешь!
Не рискуя больше связываться с агрессивным Пургоном, юноша сдернул со стола менее безопасную закуску, уже изрядно изжеванную поварами.
– Шеф, я готов к работе! – отрапортовал он.
– За мной! – скомандовал Вит.
Покачивающаяся четверка под грустными взглядами новых слуг двинулась к выходу из зала, держась друг за друга. Путь до беседки был долог, но они все же дошли и уставились на пухлый зад садовницы, по-прежнему нацеленный в зенит.
– Что вы можете сказать об этом, господа? – Граф икнул и вопросительно уставился на нанятую им команду.
– Тело сориентировано в пространстве нестандартно, – глубокомысленно изрек Олет. – Граф, вы уверены, что ваш дядюшка был правильной ориентации?
– Абс-с-солютно, – пьяно тряхнул завитыми локонами Амстервиль.
– Значит, его разморило на солнце, – не менее глубокомысленно, чем ее брат, изрекла Ксанка, – и он – брык!
– Скорее всего, он что-то искал внутри беседки, – задумчиво добавил Вит, хлопая глазами на панталоны садовницы, – когда его разморило, и он это… брык!
– И то, что он искал, – осенило графа, – имеет самое непосредственное отношение к развернувшейся в этой беседке трагедии!
– И мы найдем, то, что он искал! – воинственно воскликнул Олет.
– Все в беседку, внутрь! Раскроем преступление по свежим следам! – вдохновленно сказал Вит.
Друзья, волоча за собой графа, ножки которого уже заплетались, вломились в беседку раскрывать преступление по свежим следам. Расследование набирало обороты. Из-за правого крыла родового замка графов Амстервилей высунулись любопытные физиономии черно-белых слуг.
– Кто-нибудь что-нибудь нашел? – донесся до них из беседки деловитый голос Вита.
– Я нашла еще одного графа, – послышался оттуда же радостный голос Ксанки.
Слуги еще раз грустно вздохнули.
– Придется работать по плану «В», – сказал слуга во всем белом.
– А чем тебе не нравится план «Б»?
– Тем же, чем и план «А». Неужто не ясно, что на трудоголиков нарвались? Столько выжрать и сразу за работу… Бред!
– Боюсь, нам с тобой никогда не понять этих людишек, светлый.
– Согласен с тобой, темный.
С этими словами они исчезли, по каким-то своим таинственным делам, решив, видать, не вмешиваться в работу профессионалов.
– Господа, – встряхнулся Билли Амстервиль, – а вам не кажется, что все мы немножко ошибаемся? Дядюшка у меня был только один.
– Значит, один лишний, – сделал однозначный вывод Олет.
– И его надо отсюда удалить, – добавила Ксанка.
– Чтоб не мешался, – согласился со своими учителями магического искусства Вит.
Они вчетвером попытались отодрать вмерзшего в скамейку беседки покойничка, но, как ни пыхтели, тот покидать насиженное место категорически отказался. Тогда они взялись за садовницу, и под их радостные вопли она улетела в розарий, где и продолжила отдыхать в беспамятстве рядом с блаженно похрапывающим конюхом, душевно помянувшим своего покойного хозяина.
– Ну-с, господа, что вы скажете как профессионалы об этом теле? – вопросил команду Вита граф.