Чтение 18–й страницы книги ~Игрушки. Выше, дальше, быстрее~

С первым десятком снарядов, учитывая уже вытащенные мной шесть, мужики управились буквально за пять минут — я только–только успел добраться до «бэтэшки», подбитой на вершине холма. Трошин тихонько свистнул, но я знаками показал, чтобы они продолжили разгрузку.

Внезапно из–за гребня холма донеслись голоса, и я залёг за подбитым танком. Повернувшись к «тридцатьчетвёрке», я замахал рукой, показывая Трошину, что нужно спрятаться. Слава и ещё один боец исчезли за корпусом танка.

«Странные какие–то голоса — писклявые какие–то…» — подумал я, прислушавшись.

-…дядько Пилип сказав, шо тот не помацаный, а етот вишь, как разнесло… — сумел я разобрать слова

По какому то наитию, я полез в нарукавный карман, куда положил «шпалы» снятые с тела подполковника–артиллериста. Достав две, я складным ножом торопливо проколол дырки в лацканах соей камуфляжной куртки и вставил «шпалы». Осторожно выглянув из–за танка, я увидел двух пацанов, бредущих по полю. Один из них, тот, что постарше (на вид ему было лет десять) поучал второго — явного дошколёнка:

-Дядько Пилип шо казав? У рэчки! А мы яшцэ не дайшли.

-Сашка, я стамиуся! — канючил второй. — Пачакай, одпачнем!

Подумав немного, я тихонько свистнул, привлекая внимание. Ребятишки остановились и стали оглядываться по сторонам.

Эй, пацаны, давайте сюда! — позвал я их и помахал рукой.

-Ой, Сашка, хто ета? — младший дернул за рукав старшего.

-Не бойтесь, я свой, советский, — я постарался успокоить малышей.

-Кали советский, тады бумагу пакажь! — грозно сказал Сашка, загораживая собой мелкого.

Я большим пальцем показал на свои знаки различия.

-Ух, ты! — сказал старший, и тут же спросил: — А вы ад немца хаваетесь?

После чего приблизился ко мне шагов на пять.

-Не то, чтобы прячемся, но опасаемся. Как, у вас немцы в деревне есть? — и я рукой показал на видневшуюся километрах в полутора деревушку.

-Не, у нас няма. В Косачах есть трошки, а у нас — тольки старасту уцтвярдзили.

-А как ваша вёска (припомнил я характерное слово) называется? И что за староста у вас?

-Та Воуковщына называется. А дядька Пилип — ён добрый. Ён раней милицыянерам працавау, а зараз — старостой. — Ответил Сашка.

-Дядька командир, а вы тут трапку бальшую не бачили? — вступил в разговор младший. — А то нас дядька послал её прынести, а мы ходим, ходим…

-Цыть, ты казяука, не бачишь, я с товарищем командиром размауляю!

-Так, ребята, давайте сюда. Посидим, поговорим. — И я приглашающе махнул рукой.

Пока ребята поднимались к «моему» танку, я успел помахать Бухгалтеру, и показать ему, чтобы он подошёл ко мне.

Когда ребята сели рядом со мной, я нашарил в кармане штанов пакетик с продуктовым НЗ и, открыв его, не вынимая из кармана, набрал полную горсть «вкусняшки». Надо сказать, что я предпочитаю в качестве «экстренной подпитки» таскать смесь сухофруктов и орехов. Протянув руку с лакомством детям, я предложил:

-Угощайтесь.

Ребята подумали пару мгновений, а затем сложили ладошки «горсточкой», и я щедро отсыпал каждому орехово–фруктовой смеси. Младший сначала задумчиво разглядывал незнакомую субстанцию в руках, а потом высыпал всё в подол рубахи и, выбрав из кучки кусок сушёного ананаса, отправил его в рот. На лице его появилась умильная улыбка, и он торопливо запихнул в рот примерно полгорсти невиданного угощения.

-Шашка, вку… шно вельми, — не переставая жевать, сказал он.

Старший не заставил себя долго упрашивать, и тоже принялся за угощение. В этот момент к нам и подошёл Трошин.

-Здорово хлопцы! — поприветствовал он ребятишек, а мне кивнул головой: «Кто такие, мол?»

-Вот, боец Трошин, ребята местные, до брезента охочие. Их дядька Филипп прислал. — Коротко обрисовал я ситуацию. — А дядька Филипп — большой человек, староста.

Пацаны, продолжая увлечённо жевать, согласно закивали головами.

-А как бой здесь был вы, ребята, видели? — спросил Бухгалтер.

-Угум… Я бачиу. — Откликнулся старший. — А Михася мамка в погреб загнала, ён малой ишо.

-Ну, и что же ты видел? — это уже я.

-Тому скора три тыдни як. Германы па той дарозе, — и он махнул рукой в сторону шоссе, — пёрли. А наши танки аккурат ад вёски нашей паехали. Тольки германы хитрые были, яны у лесе гарматы понаставили. Почти усих папалили. Дядька Пилип сюды ходил, кулямёт прынёс — я бачыу як ён яго у дровы заховал. А нас, вось, за трапкой якой–то послал.

-«Трапку» мы вам, конечно, отдадим. Только она тяжёлая очень. Не дотащите. — Ответил я.

-Нее, мы с Михасем сильные. Я вон з самих Углян книги домой прынес, коли у школу пашёл!

Поскольку я не знал, где эти самые Угляны ноходятся, то только и мог, что одобрительно покачать головой. Однако тут мне пришла в голову хитрая идея.

-Ребята, а что, если мы сами вам тряпку принесём. Да, и с дядькой Пилипом познакомиться нам охота. Вы говорите, он милиционером был?

-Да. Был. Тольки у нас рашили германам пра то не гаварыть.

-Так передайте Пилипу, что мы вечерком заглянем. Тряпку принесём.

-А, может, ему записку напишем? — предложил Трошин.

-Верно, сейчас и напишем.

-Дядька командыр, а у вас ласункау больше няма? — спросил Сашко, облизывая ладони.

По контексту догадавшись, о чём он спрашивает, я снова полез в карман.

-Подставляйте руки!

Отойдя на пару метров от ребятишек, мы с Трошиным присели на землю и принялись обсуждать «послание диверсантов милицейскому старосте».

-Слушай, Антон, а зачем нам вообще с ним встречаться? — спросил меня Бухгалтер.

-А жрать тебе, Слава, каждый день хочется или только по средам? — парировал я.

-Так можно же просто придти и взять.

-Ага, так они тебе и отдадут. У них, между прочим, пулемёты тоже имеются. Да и дружить с ними надо, а не реквизициями заниматься. Лучше думай, что мы им предложить можем?

-Оружие? Патроны?

-Керосин! — осенило меня. — Керосина у нас литров пять есть. Ещё котелки, ложки и прочую утварь, что от батарейцев погибших осталась.

-И немецкие тоже можем отдать.

-Не можем! — отрезал я.

-Почему это?

-Если у них кто из оккупантов увидит — крестьянам может сильно не поздоровиться. Немцы имущество своё собирают гораздо активнее, чем наше.

Слава смущённо почесал затылок, как видно, проблемы крестьянства его до сего момента не волновали.

-Колёса… — задумчиво предложил он.

-Что «колёса»? — настала моя очередь удивляться.

-Мы можем предложить им на обмен колёса от передков и пушек. Они в хозяйстве всегда нужны.

-Вот видишь, что, значит, направить умного человека на правильный путь! Сразу идеи хорошие появляются. А поскольку Бухгалтер у нас ты — то тебе и писать. — С этими словами я протянул ему огрызок карандаша и листок из блокнота.

Трошин покорно разложил листок на колене и приготовился писать, но потом, почему–то замявшись, спросил:

-Антон, а что такое Рос–гос–страх?

Я чуть не подпрыгнул, но потом понял, что он прочитал шапку на листочке, вырванном мной из промо–блокнота, который я таскал в кармане разгрузки.

-Российское государственное страховое общество, вон, видишь, и орёл двуглавый. Это нам выдавали из старых запасов, чтобы противника путать. В каком здании главное управление нашей «конторы» сидит, знаешь? — филигранно, как показалось мне, выкрутился я из сложной ситуации.

-Нет, не знаю. — честно ответил Трошин. — Меня только в Киеве допрашивали.

-Извини, что напомнил. — Я почувствовал себя несколько неловко. — Так вот, при царе в «нашем» здании располагалось страховое общество «Россия», вот и остались запасы».

-А, тогда понятно.

-Но ты «шапку» — то оторви, всё таки. — Посоветовал я ему.

Оставив Трошина заниматься эпистолярным жанром, я вернулся к мальчишкам.

-Ребята, а как у дядьки Пилипа фамилия?

-Нэущэнко, — ответил Сашко, и добавил. — А вы у яком звании таварыщ командир?

-А с чего ты взял, что я командир?

-Дык вон яка добрая форма у вас. И этот, други, вас слухаецца. По всему видать, шо вы командир. А вы от германа тикаете, али не?

-Что? — непонял я.

-Ну, вы уходите или германа бить будете?

-Бить будем! — И повернувшись к Трошину, громко сказал. — Фамилия старосты Неущенко.

Слава кивнул головой, давая понять, что услышал меня.

-Да, и ещё добавь, что если он согласен на встречу, пусть на заборе повесит две белые тряпки. В метре друг от друга.

Трошин быстро сделал приписку и отдал бумажку мне.

«Уважаемый гражданин Неущенко, если вы заинтересованы в обмене сельскохозяйственной продукции на различные промтовары (керосин, брезент, колёса и прочее), то мы хотели бы встретиться с вами сегодня вечером у вас дома. Вячеслав Трошин. Если вы согласны, то к 7 часам вечера вывесите два полотенца на заборе.»

-Мощно и содержательно. Но, в то же время — ни о чём. Ты, просто мастер написания коммерческих предложений! — сказал я Трошину.

-Что–то не так? — спросил он.

-Да нет, это я тебя хвалю. — Успокоил я его.

Хитрым образом сложив записку, так, что она превратилась в крошечный пакетик размером с почтовую марку, я протянул её старшему мальчишке.

-Вот, передайте дядьке Пилипу. Кстати, а как его дом выглядит?

-Дак, ён чацвёрты ад ваколицы!

-От чего?

-Ну, ад края вёски.

-От околицы, что ли?

-Да.

-А от какой?

-Ад той, што в сторону Скнаревичей, — и, не рассчитывая на мою сообразительность, мальчик показал рукой.

-Спасибо вам, хлопчики. Если вечером придём, с меня — гостинец!

-Ой дзякую вам, дядька командир! — сказал младший.

И ребятишки весело зашагали по направлению к селу.

-Арт, а ты уверен, что этот староста нас немцам не сдаст? — спросил Трошин.

-Нет, не уверен. Но ребята то, чем мы здесь занимаемся, не видели. Так что, даже если и сдаст, то ловить нас будут в деревне. Он же подумает, что мы окруженцы простые. А мы на машине приедем. Да с подстраховкой. Но, первую партию снарядов уже к речке тащить надо. И, кладите сразу двадцать штук. Всё равно, волочь — легче, чем нести.Пока бойцы в темпе вытаскивали снаряды, а Бухгалтер сноровисто выкручивал взрыватели, я снова попытался связаться с командиром:

-Арт в канале. Фермер — ответь! — так раз десять.

Наконец я услышал в наушнике:

-Фермер в канале. Слушаю тебя.

-Закентовались с местными. Тот кто здесь мазу держит — бывший мент. Откликается на погоняло Филипп Неущенко. Узнай у Зельца, он с ним лямку вместе не тянул?

-Узнаю. О чем договорились–то?

-Хотим барахло на хавчик махнуть.

-Ну и узнайте.

-Мы на семь вечера стрелу забили. Я думаю, если на «ублюдке» подвалить, то и товар доставим и «эклеры» без гемора вывезем. Как понял?

-А если он сдаст? Тогда, как я понимаю, «ублюдок» прикрытием послужит?

-Так точно.

-Понял. Что везти?

-Бутыль с керосином, пары три колёс от передков, мелочи нашей до кучи: котелки, ложки, ремни.

-Где «точка»?

-«Картинка» у тебя под рукой?

-Да.

-Из «кустов» «тропинка» должна выходить, от вас — «на час», от нас — «на восемь». Мы на объект от «экватора» выйдем. Заодно и проконтролируем. И Зельца с ксивой — в обязалово пошли.

-Да уж разберусь, как–нибудь… Кстати, я «эмку» на колёса поставил.

-Поздравляю! Всё, мне ещё тяжести таскать, отбой.

-Отбой.

Спустившись с гребня холма, я помог мужикам вытаскивать снаряды, а заодно и нашёл в боевом отделении пару полных магазинов для ДТ, неизвестно почему ускользнувших из загребущих рук «дядьки Пилипа».

Оставшиеся до времени «Ч» два часа, мы провели, комфортно расположившись в кустах, что росли метрах в трёхстах от деревни. Не служба, а сказка: мы подкрепились немецкими сухими пайками, и вели наблюдение, разделившись на пары, так, что всем удалось даже по полчасика вздремнуть.

Примерно в шесть часов на заборе четвёртого от дальнего конца деревни дома появились два белых полотенца.

….

Бродяга. Взгляд сбоку.

«Потом, на машинах, они поедут…» — слова Арта продолжали звучать у меня в голове.

«На машинах…»

Понятно, что свой автомобиль Гиммлер в самолете не привезет, чай не на «Боинге» летит.

Значит, встречать его будут машины из местного гаража. Учитывая ранг визитера, это уж точно не «Опель» будет.

Любимая машина гитлеровской верхушки — «Хорьх». Как это писалось в наставлении для американских парашютистов–диверсантов в 1944? «Если вы увидите «Хорьх» — стреляйте сразу, в девяносто девяти случаях из ста вы уничтожите важную птицу».

Что еще может быть? «Майбах»? Ну, может быть…

Не суть. Сколько этих машин в городе? Навряд ли много. Десяток, ну полтора–два. И все. Обслуживают они исключительно шишек, значит и гараж у них, скорее всего один на всех. Время визита мы знаем. Перед встречей машины проверят, и подготовят к выезду. Так… На аэродром они придут заранее. Но, по–всякому, не менее чем за полчаса–час. Стартуют они из охраняемого гаража, так что, скорее всего на предмет минирования в пути и на аэродроме их проверять не будут. Эта проверка будет вечером, после подготовки. Проникнуть в гараж? Надо посмотреть. Охрана, степень укреплённости. Сигнализации там нет. Собаки? Вряд ли, если только у патруля. Хорошо… залезли, что дальше? Куда мину совать? В машину гауляйтера он не сядет, будет своя. Какая — надо смотреть по степени оттопыренности авто и по тщательности подготовки. Отдельный пост? Вполне вероятно — значит и отдельный бокс. Теплее!

Так….

Ладно, допустим, что с гаражом облом. Охрана бдительная, стена толстая, да, мало ли что еще. Все равно смотреть на него надо, будем знать какие машины и в каком количестве пошли за гостем. Значит один человек с рацией и в гражданке — туда. Еще один — на подходе к месту встречи. К нему в напарники еще один — с миной. Колонна прошла —мину на дорогу. Такую же парочку уже после «точки рандеву». С той же задачей. Это на случай отхода назад или прорыва уцелевших вперед. По пулемету им для страховки. Мало ли, не пришибет его взрывом, тогда что? Тогда в госпиталь, вот на этот случай ребята на дорогу сюрпризов и насуют. Санитарку они ждать не будут, повезут на уцелевшем транспорте, так что, тут грех на душу не возьмем. Так, а госпиталь у нас где? Офицерский. Ибо, в солдатский его точно не повезут. Туда еще парочку ребят, на кратчайшую дорогу. С той же экипировкой. Точку эту минируем, пулеметы после стрельбы бросаем, не до них. Так, значит несколько комплектов гражданской одежды или… немецкая форма? Язык? А, у немцев, в начале войны были же уже чешские и словацкие части? В сорок втором — точно были, а сейчас? А, у них форма своя и где ее взять? Отпало… жаль. Добровольцы? Хиви! Это прокатит. Были они уже? Надо у Арта спросить, сам уже и не помню. Документы? Ну, тут проще. Муравейников в округе тьма, у Казака в трофеях я самописку видел. Тотен по–немецки напишет все, что надо. Полицаи. Эти, точно в городе есть, на вторых ролях. Тихонько задавить парочку, вот и форма. Документы — ох, скажет мне Тотен пару ласковых слов… потом. Когда все кончится.

Время! Вот главная проблема! Город изучить надо, мины поставить, да и просто сделать, наконец. Ставить можно заранее, о направленных, а уж тем более совмещенных зарядах тут еще никто не знает. Проверять будут дорогу, ну, кусты, обочины. Кюветы будут смотреть, там, где они есть. Дальше пяти метров от дороги не отойдут. Значит, смотрим, что проверяют и следом ставим. Ну, вот, уже скелет и вырисовывается понемногу…

…..

Примерно за полчаса до назначенного времени в деревню вернулось стадо. Подтолкнув локтём Бухгалтера, я, памятуя о летних каникулах в деревне, сказал:

-Давай, в четыре глаза смотрим. У них сейчас кутерьма начнётся.

-Какая кутерьма?

-Коров по дворам разбирать будут. И, если там, паче чаяния, немцы есть, они тоже вылезут — за свежим молочком.

В два бинокля, а Трошин, не расставался с великолепным цейсовским артиллерийским биноклем, найденным им на поляне, мы пристально вглядывались в происходящее в селе. От этого увлекательного занятия меня отвлёк голос в наушнике:

-Бродяга Арту. Бродяга Арту. Как погода? Как облачность?

-Арт в канале. Ясно и сухо. Ветер — умеренный.

-Понял тебя. Проконсультируй брата–акробата с неба свалившегося. — И в канале появился Люк.

-Здесь Люк. Арт, где у вас кондитерская?

-А ты где нарисовался?

-На тропинке, ползу за «ублюдком» с большим чемоданом.

-Как из кустов вылезешь, поворачивай в сторону Афгана, — припомнив прошлое Сашки, дал я ему оригинальную наводку. — А там тебя девки у пруда уже ждать будут.