Чтение 18–й страницы книги ~Пятая жертва~

- В логово интересного человека.

Валдаев был согласен на все.

Элла что-то делала в ванной. Оттуда доносился шорох сна, который время от
времени прерывался, но потом снова возобновлялся. Наконец она появилась,
распушила свои роскошные волосы и сказала:

- Еще немного, и буду похожа на человека, - она примостилась рядом с ним
на диван.

- Тебе и так идет, - Валдаев прижмурился и осторожно снял ее за плечи.

Она прильнула к нему. Их губы встретились. И Валдаев улетел куда-то в
межпланетные пространства.

Он был счастлив. Он слился с ней все в том же безумном срыве. Было даже
лучше, чем в прошлый раз. Сейчас он мог не забивать голову вопросами -
оправдает ли он ее ожидания, будет ли на высоте. Он просто отдавался на волю
сущего их потока. Время стало неважным. И вообще все на свете было неважным,
кроме них двоих...

- Ox, - воскликнула Элла, взглянув на часы, когда они, ослабленные,
обнаженные, немножко отстранились друг г друга. - Опоздаем.

- Нам это нужно? - лениво осведомился Валдаев. Ему страшно не хотелось
вставать. А хотелось так и лежать, обняв Эллу за обнаженные плечи, и знать,
что она готова прильнуть к нему снова и затрепетать от его щедрых ласк.

- Я обещала быть. И тебя привезти. Ты произвел хорошее впечатление, и
тебя хотят видеть снова.

- На кого произвел впечатление?

- Неважно, - она, обнаженная, встала на ковер, начала сбирать одежду. За
халатом даже не нагнулась, а просто относила его ногой в сторону. Извлекла
из гардероба простенькое и скромное синее платье. Оно означало, что
собираются они не на фуршет и не на светский раут.

Элла необыкновенно быстро для женщины оделась.

Пока Валдаев натягивал свои одеяния, она уже быстрыми движениями
профессионального художника подрисовала себе лицо. Причесалась. Полюбовалась
собой в зеркале-и было чем любоваться. Ее, пусть и не совершенных черт лицо
лучилось изнутри силой и ясностью.

- Готов? - Она окинула Валдаева оценивающим взором, поправила ему пиджак,
расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке. - Так лучше. Все, пошли.

На улице было тепло. Синоптики обещали десять градусов, но было все
семнадцать. Валдаев раскаялся, что надел плащ. Стало немного жарко.

Они остановили такси.

- Мосфильмовская, - сказала она, остановив такси.

- Начало, конец? - осведомился водитель.

- Около киностудии. Покажу.

Пара небольших пробок и один затор - не так уж и плохо для современной
Москвы. Минут через сорок машина затормозила около сталинского серого дома
чуть в стороне от Мосфильмовской улицы.

- Приехали, - сказала Элла.

Валдаев расплатился. Они прошли в необычно чистый подъезд, скрытый за
тяжелой металлической дверью, поднялись на девятый этаж. Элла стала
бесцеремонно трезвонить, как не трезвонят, приходя к малознакомым людям.

Дверь открылась. Валдаев увидел ладно скроенного бородатого мужчину в
синих джинсах и клетчатой рубашке.

- А, припозднившиеся. Здравствуйте, - сказал хозяин, отступая и пропуская
гостей в прихожую.

Валдаев в первый момент не сообразил, кто этот чело век. Но потом
вспомнил, что это дядя Эллы, с которым он встречался на художественной
выставке на Чистых прудах, - Ким Севастьянович Ротшаль.

В двухкомнатной просторной квартире был творческий беспорядок. Главная
вещь, которая безраздельно царила здесь, - библиотека. Если, конечно, можно
так назвать расставленные в ряд на полках, сложенные на столиках, столах,
стульях и табуретках, а то и просто сваленные на пол книги. Помимо книг, в
большой комнате стояли круглый стол с несколькими стульями, старое кожаное
кресло, новенький черный стол с мощным серебристым компьютером работающим в
режиме ожидания. На стене, свободной от книжных полок, висели рога и
охотничье ружье с патронташем. В углу стоял телевизор "Сони" с метровым
экраном и видеомагнитофон.

- Минуту, - Ротшаль отправился на кухню, появился оттуда с запотевшей
бутылкой белого вина. - Не против?

- Конечно, не против, - сказала Элла. Хозяин вновь удалился на кухню,
Валдаев присел на мягкий затертый стул. Элла устроилась в кресле.

- Дядя терпеть не может, когда ему помогают по дому, так что пусть сам
накрывает стол, - она схватила пульт дистанционного управления. - Ну-ка, чем
забавляется мой дядюшка, - с этими словами она нажала на кнопку. И чуть не
подпрыгнула на месте, когда комнату огласили собачий лай и чье-то
улюлюканье.

На экране за зайцем мчались собаки. Изящные, неземные создания - гончие.
Маленький серый комок несся вперед. Он был жертвой. Что было у него на уме?
Знал ли, что ему не уйти? Понимал ли, что судьба его решена?

- Ну вот, она уже забавляется, - улыбнулся Ротшаль, заходя в комнату. Он
поставил на стол салатницу с неизменным московским блюдом - салатом
"оливье".

- Бедное животное! И ты наслаждаешься этим? - возмущенно воскликнула
Элла.

- Наслаждение - сказано громко, - Ротшаль взял у Эллы пульт, включил
медленный просмотр. Теперь собаки жили в другом времени. И от этого их
движения стали куда более свершенными. - Но это красиво. - Он обернулся к
Валдаеву. - Вы не увлекаетесь охотой?

- Нет.

- Тоже, как Элле, жалко беззащитных животных?

- Что-то вроде того.

- Напрасно. Никто не хочет понять, что отношения охотника и жертвы лишены
морали. Они - выражение борьбы за существование. Побеждает совершеннейший.

- Да, животные борются за существование, - горячо произнесла Элла. - А
охотник просто развлекается.

- Нет, это не просто развлечение. Тут нечто гораздо большее. Это
внутренняя потребность охотника. Отражение некоего общего закона. - Ротшаль
задумался. - Впрочем, это долгий разговор.

Валдаев кинул взор на экран. Там дали увеличение бегущего зайца. И вдруг
журналист представил себя на его месте. Надо рваться вперед, чтобы выжить.
Но нет ни сил, ни возможности. А сзади - они. Преследователи... Чур меня!

Хозяин опять занялся сервировкой. Через пару минут на столе стояли
тарелки с ветчиной, осетринкой, вазочка с икрой.

- Горячего не будет, - развел руками Ротшаль.

- Мы сюда не есть пришли. Мы пришли поглядеть, как поживает научная
интеллигенция. - Элла пересела из кресла на стул. И тут же начала сооружать
бутерброд с икрой.

- На, - она положила его перед Валдаевым. - Он у нас стеснительный, - с
усмешкой пояснила она дяде Тот понимающе кивнул. А Валдаев ощутил, что
краснеет.

Ротшаль разлил по бокалам вино.

- Плохо говорю тосты, - произнес он. - Спасибо за то, что посетили меня в
моей берлоге. За встречу?

- За встречу, - Элла чокнулась с ним, потом с Валдаевым.

Валдаев прикрыл глаза и маленькими глотками выпил вино. Оно было вкусным
и быстро туманило голову.

- Изумительно, - Элла поставила опустевший бокал. - Где купил?

- Прислал коллега из Франции, - пояснил Ротшаль.

- Значит, "Геном человека" - дело денежное, - заключила Элла.

- Где как, - покачал головой профессор. - У нас - не очень.

- Мой дядюшка - один из ведущих специалистов по международной программе
"Геном человека", - пояснила Элла - Знаешь, что это такое?

- Примерно представляю.

- Цель программы - расшифровать ДНК человека. Читать хомо сапиенса как
книгу. - Элла взяла инициативу в свои руки и разлила вино по бокалам.

- Только в этой книге слишком много страниц, - улыбнулся Ротшаль. - И мы
только нащупываем, на каком языке она написана. Ну что, твой тост, Элла...

Так потихоньку они уговорили одну бутылку и взялись за другую.

Валдаев не слишком любил ходить по гостям. Ощущал неловкость. Ему не
нравилось напрягаться и казаться чем-то большим, чем есть на самом деле. Не
так часто он встречал людей, с которыми ощущал себя свободно. Так вот тут
был как раз такой случай. Хозяин квартиры излучал обаяние и
доброжелательность. Он острил и незло подтрунивал над окружающими. За вечер
прошлись по многим темам. Единственно, речь у Ротшаля была литературна,
текла плавно, что слегка утомляло. Местами он был нудноват, когда ступал на
тропинку пространных рассуждений. Но эти недостатки нередко встречаются у
ученого люда.

- Нужно, чтобы Валерий написал о тебе статью, - сказала Элла, грустно
глядя в опустевший бокал.

- Я не против, - с готовностью произнес Валдаев. Ему хотелось сделать
приятное этому человеку, как-то отплатить за доброе расположение.

- Нет, - Ротшаль вдруг посерьезнел. - Ни в коем случае.

- Дяде чужда мирская слава, - засмеялась Элла.

- Ты сама знаешь, что дело не в этом. Повисло неловкое молчание.

- Да нет, ничего особенного здесь нет, - нарушил его Ротшаль. - Просто я
человек суеверный. Предпочитаю не особенно распространяться в средствах
массовой информации по моей тематике.

- Почему? - заинтересовался Валдаев.

- Сложно все это... У любого ученого иногда возникает ощущение, что он
переступает через грань дозволенного. И та ней уже не его епархия.

- А чья?

- Высших сил.

- Бога, что ли?

- Скорее Сатаны. Мы вторглись в запретное. И многие получают по голове.