Чтение 18–й страницы книги ~Легкие шаги безумия~

- Так говорила моя мать, - тихо произнес Веня. Регина несколько секунд молча смотрела ему в глаза.

- Хорошо, - вздохнула она, - сейчас я смою маску, и мы поработаем.

- Нет, - он замотал головой, - нам надо поговорить. Просто поговорить, без гипноза.

- Ну валяй, говори. Я тебя внимательно слушаю.

- Регина, я не хочу, чтобы ты убивала Полянскую, - произнес Веня тихо и хрипло.

- Она будет последней. На ней все замыкается, именно на ней. Я ведь не трогаю Ольгу Синицыну - она не представляет опасности. А Полянская опасна, и ты не можешь не понимать этого.

- Оставь ее в покое.

- Почему?

- Потому, - он нервно сглотнул, - потому, что ты не сможешь это сделать грамотно и аккуратно. Ты уже и так слишком наследила. А Слепой не возьмется. Как ты не понимаешь, у нее муж - полковник милиции. Такие дела раскрывают из принципа, из ментовской солидарности.

- Только поэтому мне не трогать Полянскую? - быстро спросила Регина.

- Да. Только поэтому.

- Лена, деточка, проснись.

Лена с трудом открыла глаза и уставилась на Веру Федоровну, которая стояла над ней с телефоном в руках.

- Да... Доброе утро. Который час? - спросила она, садясь накровати.

- Половина десятого. Тебе с работы звонят.

- Спасибо, - Лена взяла трубку из рук Веры Федоровны.

- Спишь еще? Вставай, - послышался в трубке голос секретарши главного редактора Кати, - планерку перенесли на сегодня. К одиннадцати подъезжай. Главный сказал, чтобы ты была обязательно.

- Хорошо, Катюш, я приеду. Спасибо, что разбудила пораньше.

В спальню вбежала Лиза в колготках и теплом свитере.

- Мамочка, доброе утро! Мы с бабой Верой уже позавтракали, а ты все спишь и спишь. А этот дядя не умеет разговаривать по-нашему, он такой смешной, смотри, что он мне привез!

Лиза умчалась в свою комнату и вернулась, держа в руках коробку с конструктором "Лего".

- Вера Федоровна, а где Майкл? - спросила Лена, вылезая из-под одеяла и накидывая халат.

- По-моему, он пошел бегать. Когда я проснулась, он стоял в прихожей в коротких штанишках и кроссовках. Он что-то стал бурно мне объяснять, но я не поняла. Тогда он показал знаками, и я сообразила. Наверное, скоро прибежит. Может, ним с Лизонькой пока пойти погулять, чтобы ты спокойно собралась на работу? Заодно американца твоего встретим. Вдруг заблудится?

- Не надо, Вера Федоровна. Погода скверная, к тому же я не успела сложить Лизины вещи. Хотела сделать это сегодня утром, но видите - надо на планерку,

- Лена виновато улыбнулась, - я уже все приготовила, постирала, отгладила. Вы только сложите в сумку.

Лена окончательно проснулась только после горячего душа. "Конечно, если ложиться спать не раньше половины пятого, то будешь чувствовать себя отвратительно и выглядеть не лучшим образом. Ладно, немного губной помады и пудры..." - Глядя в зеркало, Лена вдруг заметила, что взгляд у нее стал каким-то другим, тревожным, даже испуганным.

"Мне не страшно, я это уже проходила два года назад. Мне совсем не страшно", - подумала она и попыталась улыбнуться своему отражению. Улыбка получилась жалкая, вымученная.

- А баба Вера тебе кофе сварила и яичко! - сообщила Лиза.

Раздался звонок в дверь. Вернулся Майкл со своей пробежки. Он весь сиял, лысина была розовой и влажной.

- Там дождь, - сказал он весело.

- Где же ты бегал? - поинтересовалась Лена.

- Вокруг дома, пятьдесят кругов, чтобы не потеряться.

- Там в холодильнике есть для тебя йогурт и апельсиновый сок. Мне надо на работу, часа на два. Потом приедет моя подруга Ольга, и мы отвезем тебя в Третьяковку. Подождешь?

- Твоя дочь будет учить меня русскому языку! - сказал Майкл и отправился в душ.

- Вера Федоровна, не предлагайте Майклу ни колбасы, ни сосисок, ни яиц. Он вегетарианец, - сказала Лена, доставая из стенного шкафа кожаную куртку,

- и кофе он не пьет. Там для него специальный травяной чай, хлеб с отрубями, растительный маргарин и джем. Найдете?

- Не волнуйся, детка. Я разберусь. Ты так не замерзнешь?

- Пальто нельзя надеть без химчистки, оно все в грязи. Да, Лизонькин комбинезон я постирала в машине. Он висит на батарее в спальне, должен уже высохнуть.

Поцеловав на прощание Лизу и Веру Федоровну, Лена схватила сумку и побежала вниз по лестнице. Было уже половина одиннадцатого. Она не любила опаздывать.

На улице действительно шел дождь. Стало совсем тепло. Казалось, за одну ночь наступила настоящая весна.

До Новодмитровской улицы, где находилась редакция, было недалеко, но очень неудобно добираться городским транспортом - сначала метро с пересадкой, потом четыре остановки на троллейбусе. Лена решила поймать машину. Она подняла руку, голосуя. Через минуту остановился черный "Мерседес".

Владельцы иномарок редко подрабатывают частным извозом. "Мерседес" был не "шестисотый", не новый, никого, кроме водителя, в машине не было, но Лене на мгновение стало не по себе.

"Не надо было голосовать... Но он один, а в метро, в троллейбусе и на улице тоже может случиться что угодно", - подумала она и взглянула на часы. До начала планерки осталось двадцать минут.

Человек в шерстяной английской кепке, надвинутой низко на лоб, и в затемненных очках перегнулся и открыл переднюю дверцу.

- Новодмитровская, за Савеловским вокзалом. Тридцать тысяч, - сказала Лена.

- Поехали, - кивнул водитель. Она села на заднее сиденье.

- Лучше через Бутырский вал, на Новослободской могут быть пробки, - сказал водитель, не оборачиваясь, - вы ведь спешите.

- Да, очень спешу. . - На работу?

- Да.

Некоторое время ехали молча.

- Не возражаете, если я закурю? - спросил водитель.

- Пожалуйста.

- А вы не хотите? - Не оборачиваясь, он протянул ей открытую пачку каких-то незнакомых, вероятно, очень дорогих сигарет и зажигалку "Ронсон".

- Спасибо, - Лена вытянула сигарету. Ей действительно хотелось курить, она нервничала, а свои забыла дома впопыхах.

- Вы, простите, случайно не в журнале "Смарт" работаете? - спросил водитель, выруливая на Новослободскую.

- Да. А как вы догадались? - удивилась Лена.

- В позапрошлом номере была ваша фотография.

Действительно, главному редактору пришла идея сделать фотомонтаж на разворот под названием: "Знакомьтесь, редакция". Там были фотографии почти всех сотрудников. Редакционный фотограф носился по отделам со своим "Кодаком", как бандит с пистолетом, и щелкал всех неожиданно, чтобы получилось как можно смешней и неофициальней.

Лена попалась за компьютером. Она успела оглянуться и сказать: "Коля, не надо, я плохо выгляжу" - и тут ее щелкнули. Но фотография вышла вполне приличная. Во всяком случае, Лену можно было узнать.

- Вы Полянская Елена Николаевна, - продолжал водитель, - заведуете отделом литературы и искусства. Вам тридцать шесть лет. Вы замужем, у вас есть двухлетняя дочь. Ее зовут Лиза.

У Лены сильно стукнуло сердце. Кроме имени и должности, под фотографиями ничего написано не было.

- Простите, - спросила она как можно спокойнее, - мы разве с вами знакомы?

- Да, мы встречались с вами очень давно и не в Москве. Но вы совсем не изменились с тех пор, просто удивительно.

"Всякое бывает, - подумала Лена, немного успокаиваясь, - я действительно почти не изменилась за последние десять лет, меня часто узнают давние знакомые. А я многих не могу узнать сразу".

- Напомните, пожалуйста, когда и где, - попросила она с улыбкой.

- В Тобольске, в июне восемьдесят второго, - тихо ответил он.

"Волков?! - выкрикнула про себя Лена. - Зачем я села в машину? Но для чего ему это понадобилось? Господи, что мне делать? Как себя вести?"

И тут он развернул машину, въехал в один из тихих переулков, остановился, снял кепку, очки и резко повернулся к Лене лицом.

- Здравствуйте, Веня, - сказала она спокойно, - я очень рада вас видеть. Но, к сожалению, сейчас я спешу. - Она быстро взглянула на часы. Было ровно одиннадцать.

- Лена, вы спешите на планерку? Не волнуйтесь, никакой планерки нет. Вас не вызывали в редакцию.

- То есть?.. - Она осторожно дернула дверную ручку.

- Не пытайтесь открыть дверь, все заблокировано. Я попросил позвонить вам домой совершенно постороннего человека, моего звукорежиссера. Ее голос похож на голос секретарши Кати, особенно по телефону. Я сказал, что хочу разыграть одну хорошую знакомую. Простите, я не мог придумать иного способа встретиться с вами.

- Зачем? - спросила Лена еле слышно.

- Мне надо было вас увидеть - не из окна машины, а близко. Не бойтесь меня. Хотите кофе?

- Хочу.

Он достал из "бардачка" термос и две большие кружки, налил Лене и себе. Кофе был крепкий, сладкий, с густыми сливками.

Лена глотнула и почувствовала, как стучат зубы о стенку фаянсовой кружки.

- Если у вас есть мой телефон и вам понадобилось со мной встретиться, почему вы просто не позвонили сами мне домой? Зачем такие сложности, Веня? - Она постаралась улыбнуться. - Зачем вы заблокировали двери и почему я должна вас бояться?

- Когда-то я повел себя с вами не лучшим образом, - медленно проговорил он, - я думал, вы не захотите со мной встречаться.

Он сидел к ней вполоборота. Его лицо показалось ей вдруг каким-то растерянным, жалким, почти детским.

- Веня, прошло четырнадцать лет. Мы с вами взрослые люди, далеко не юные. Вы, насколько я знаю, весьма преуспели в жизни, вы миллионер, суперпродюсер, владелец великого и могучего концерна "Вениамин", вас знает вся страна. А ведете вы себя как маленький мальчик.

- Да, Леночка. Прошло четырнадцать лет. Но мне кажется, это было вчера. Я помню до сих пор, как пахли твои влажные волосы после бани, помню вкус твоих губ, ощущение твоей кожи под ладонью. Если бы ты не оттолкнула меня тогда, все сложилось бы совсем иначе.

"Он сумасшедший, - с ужасом подумала Лена, - у него дрожат руки. У него совершенно безумный, блуждающий взгляд".

- Разве у тебя все плохо сложилось? - Она старалась говорить как можно спокойней и ласковей. - Веня, не криви душой. Ты богатый, знаменитый, у тебя жена-красавица.

- Я один на свете. Она меня не любит. И никто не любит. Она сделала из меня куклу, зомби... Леночка, если бы ты не оттолкнула меня тогда...

- Веня, очень вкусный кофе. Ты сам его варил?

- Тогда ты сказала, что в кухне что-то горит. Сейчас говоришь про кофе.

- Прости. Ты хотел сказать мне что-то важное?

- Да. Ты можешь меня поцеловать и погладить по голове? Пожалуйста, просто поцелуй и погладь по голове. И все, больше мне ничего от тебя не надо.

Он нажал на какой-то рычаг и спинка его сиденья резко откинулась назад. Лена вздрогнула. Он оказался совсем близко, взял у нее из рук кружку с недопитым кофе, наклонившись, поставил ее на пол.

"Господи, что же мне делать? - в панике думала Лена. - Главное не испугать его, не насторожить, не дать почувствовать, как мне страшно..."

Она осторожно провела ладонью по его белобрысой лысеющей голове. Он поймал ее руку и припал губами к ладони.

- Леночка, не бросай меня... Мне очень плохо.

- Веня, ну почему именно я? - спросила она тихо. - Вокруг тебя столько женщин, значительно красивей меня, моложе. Тебе стоит пальцем поманить, побежит любая, на край света.

- Да, они побегут за моими деньгами, связями и властью, - эхом отозвался он.

- Но ведь у тебя есть жена! Она любит тебя - не за деньги и связи.

Он прижал ее ладони к своим щекам и посмотрел ей в глаза.

- Ты тоже меня не любишь, - произнес он печально, - но ты могла бы любить так, как мне нужно, как мне хочется.

- Откуда ты знаешь? Возможно, у нас и не получилось бы ничего. Это только кажется, что с другой женщиной было бы лучше, но одно дело - роман; и совсем другое - долгий брак, совместный быт. Поверь мне, надо радоваться тому, кто рядом с тобой...

Она не успела договорить. Он впился губами в ее губы с такой жадностью и силой, что стало больно.

Какое-то древнее, неясное, спасительное чутье подсказало Лене, что нельзя сейчас вырываться и сопротивляться. Она не отвечала на поцелуй, терпела из последних сил. Как только он оторвал свои губы от ее губ, она сказала - спокойно и ласково:

- Веня, послушай меня, пожалуйста. Четырнадцать лет назад меня напугал именно такой вот напор, такая стремительность. Дай мне время, не повторяй старых ошибок. Ты ведь не хочешь, чтобы я опять испугалась тебя? Тогда не спеши, не гони так. Я никуда не денусь. Я тоже не могла забыть тебя все эти годы, но то, что трудно в двадцать один, в тридцать шесть еще трудней. Дай мне привыкнуть к тебе. Неужели ты хочешь, чтобы у нас все произошло вот так, в машине, в грязном переулке? Неужели этого ты ждал четырнадцать лет? Мы с тобой не подростки, у нас у обоих семьи.

Она говорила и осторожно гладила его по голове, баюкала, утешала, как ребенка. Она заставляла себя верить тому, что говорит, боясь, что он сумеет почувствовать любой, даже самый тонкий оттенок фальши.

- Я теперь понимаю, что ошиблась тогда, четырнадцать лет назад. Но у нас еще есть время исправить ошибку. Мы будем с тобой спокойны и осторожны, чтобы никого не ранить - ни твою жену, ни моего мужа. Хорошо?

- Да, - прошептал он, - как ты хочешь, так и будет...

- Ну вот, - она тихонько поцеловала его в лоб, - я больше не боюсь тебя. Я тебе верю, мне с тобой хорошо и спокойно. Сейчас мы выкурим еще по сигаретке и поедем.

- Куда? - Его голос перестал быть хриплым, руки успокоились.

- Я должна была после планерки, которую ты выдумал, - она улыбнулась, - я должна была заехать в детский магазин и купить весенние ботинки для дочери. Кстати, у тебя есть дети?

- Нет, - он вытащил пачку сигарет, они закурили, - моя жена не любит детей. Она их никогда не хотела.

- А ты?

- Не знаю. Я не думал об этом. В какой магазин ты хочешь поехать за ботинками для своей Лизы? Расскажи мне о ней. На кого она похожа, на тебя или на твоего мужа?

- На нас обоих, - уклончиво ответила Лена. - Здесь есть поблизости "Детский мир". Совсем рядом.

- А потом?

- Потом, Веня, мне надо домой. С Лизой сидит няня, я должна отпустить ее не позже половины второго.

Лена надеялась, что он останется ждать в машине и не войдет с ней в магазин. Но он вошел и не отходил от нее ни на минуту. Она выбирала ботинки для Лизы и как-то механически думала о том, что без примерки может ошибиться, пятнадцатый размер маловат, а шестнадцатый - велик. Ножка двухлетнего ребенка растет со страшной скоростью, за месяц на полразмера. У Лизы именно сейчас формируется походка, ботиночки не должны жать, но и сваливаться тоже не должны...

Она рассматривала одну пару обуви за другой так сосредоточенно, словно не было ничего на свете важнее детских ботинок.

Когда она направилась к кассе, он вытащил бумажник, но оказалось, что у него только доллары и кредитки. К счастью, в этом магазине по кредиткам расплачиваться нельзя было...

- Твой муж так мало получает? - спросил он, взяв у нее из рук легкую коробку.

- Почему?

- Потому, что ты покупаешь одежду для ребенка в таком вот магазине, - спокойно ответил он.

- Обычный магазин, - пожала она плечами, - в других, где принимают кредитки, продается все то же самое, но в пять раз дороже.

Пока они шли к машине, он держал ее за руку. На этот раз ей пришлось сесть на переднее сиденье, рядом с ним.

- Почему ты вышла замуж за милиционера? - спросил он по дороге.

- А чем милиционер хуже других?

- Ничем, - согласился он. - Ты любишь своего мужа? Ты счастлива с ним?

- У нас нормальная семья... А ты любишь свою жену?

- А как ты думаешь? - усмехнулся он.

- Кто она у тебя? Я имею в виду - по специальности.

- Врач. Психиатр.

- Как ее зовут?

- Регина.

- Наверное, очень сильная и властная женщина?

- Давай не будем сейчас о ней говорить, - попросил он, - давай поговорим о тебе. Я хочу знать, как ты жила эти четырнадцать лет, что с тобой происходило. Я хочу знать о тебе все.

- Хорошо, Веня, я расскажу тебе. Но не сразу. Четырнадцать лет - это очень много, это почти целая жизнь.

Они уже подъезжали к Лениному дому.

- Когда мы увидимся? - спросил он, останавливая машину у подъезда.

- Я позвоню тебе.

Он достал из кармана визитку и подчеркнул два из пяти номеров.

- Это сотовый и кабинетный. А я могу позвонить тебе? Что сказать, если твой муж возьмет трубку?

- Конечно, можешь, - улыбнулась она, - если мой муж возьмет трубку, ты просто поздороваешься и попросишь позвать меня к телефону.

Прежде чем выпустить из машины, он еще раз впился в нее своим жадным, болезненным поцелуем. Лена вдруг испугалась, что кто-нибудь из соседей пройдет мимо, заглянет в машину, нагло вставшую у самого подъезда, и узнает ее. "Измена - это как воровство, - думала она, целуясь с Волковым, - это хуже воровства... Хотя изменой здесь и не пахнет".

Влетев в подъезд, она бросилась вверх по лестнице, пробежала несколько пролетов и, остановившись на площадке между этажами, прижалась лбом к холодной кафельной стене. Она стояла так до тех пор, пока не услышала звук отъезжающей от подъезда машины. И только после этого, глубоко вздохнув, спокойно поднялась к двери своей квартиры.

Глава 23

- Я из уголовного розыска, - Мишаня Сичкин протянул охраннику свое удостоверение.

Тот изучал тщательно и молча. Наконец, не сказав ни слова, отступил и пропустил Мишаню в дверь.

Редакция журнала для мужчин с многозначительным названием "Дикий мед" занимала один этаж четырехэтажного панельного здания на окраине Москвы. Когда-то здесь был детский сад. Во дворе еще стояли качели, лесенки, сказочные домики.

- Здравствуйте, где я могу найти Ирину Сергеевну Москвину? - обратился Мишаня к размалеванной, стриженной почти наголо девице, которая сидела за компьютером в приемной.

- До конца коридора, направо, - ответила девица, не отрывая глаз от экрана.

- Ирка, следи за лицом! - гремел раскатистый бас из-за приоткрытой двери в конце коридора. - Голову держи, держи, я сказал! Улыбайся! Да не скалься ты, как дворняжка на кота! Ласковей, Ира, ласковей!

Мишаня осторожно заглянул в дверь. Посреди большой комнаты, ярко освещенной софитами, на полосатом матраце полулежала грудастая блондинка. На ней не было ничего, кроме распахнутого ефрейторского кителя с какими-то значками и медальками и фуражки, кокетливо надвинутой на одну бровь.