Чтение 18–й страницы книги ~Так говорил Заратустра~

братья мои! Что мне теперь -- до богов!

Так говорил Заратустра.

О сострадательных

Друзья мои! до вашего друга дошли насмешливые слова:
"Посмотрите только на Заратустру! Разве не ходит он среди нас,
как среди зверей?"

Но было бы лучше так сказать: "Познающий ходит среди
людей, как среди зверей".

Но сам человек называется у познающего: зверь, имеющий
красные щеки.

Откуда у него это имя? Не потому ли, что слишком часто
должен был он стыдиться?

О, друзья мои! Так говорит познающий: стыд, стыд, стыд --
вот история человека!

И потому благородный предписывает себе не стыдить других:
стыд предписывает он себе перед всяким страдающим.

Поистине, не люблю я сострадательных, блаженных в своем
сострадании: слишком лишены они стыда.

Если должен я быть сострадательным, все-таки не хочу я
называться им; и если я сострадателен, то только издали.

Я люблю скрывать свое лицо и убегаю, прежде чем узнан я;
так советую я делать и вам, друзья мои!

Пусть моя судьба ведет меня дорогою тех, кто, как вы,
всегда свободны от сострадания и с кем я вправе делить
надежду, пиршество и мед!

Поистине, я делал и то и другое для всех, кто страдает; но
мне казалось всегда, что лучше я делал, когда учился больше
радоваться.

С тех пор как существуют люди, человек слишком мало
радовался; лишь это, братья мои, наш первородный грех!

И когда мы научимся лучше радоваться, тогда мы тем лучше
разучимся причинять другим горе и выдумывать его.

Поэтому умываю я руку, помогавшую страдающему, поэтому
вытираю я также и душу.

Ибо когда я видел страдающего страдающим, я стыдился его
из-за стыда его; и когда я помогал ему, я прохаживался
безжалостно по гордости его.

Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных;
и если маленькое благодеяние не забывается, оно обращается в
гложущего червя.

"Будьте чопорны, когда принимаете что-нибудь!
Вознаграждайте дарящего самим фактом того, что вы принимаете!"
-- так советую я тем, кому нечем отдарить.

Но я из тех, кто дарит: я люблю дарить как друг --
друзьям. Но пусть чужие и бедные сами срывают плоды с моего
дерева; это менее стыдит их.

Но нищих надо бы совсем уничтожить! Поистине, сердишься,
что даешь им, и сердишься, что не даешь им.

И заодно с ними грешников и угрызения совести! Верьте мне,
друзья мои: угрызения совести учат грызть.

Но хуже всего мелкие мысли. Поистине, лучше уж совершить
злое, чем подумать мелкое!

Хотя вы говорите: "Радость мелкой злобы бережет нас от
крупного злого дела", но здесь не следует быть бережливым.

Злое дело похоже на нарыв: оно зудит, и чешется, и
нарывает, -- оно говорит откровенно.

"Гляди, я -- болезнь" -- так говорит злое дело; в этом
откровенность его.

Но мелкая мысль похожа на грибок: он и ползет, и прячется,
и нигде не хочет быть, пока все тело не будет вялым и дряблым
от маленьких грибков.

Но тому, кто одержим чертом, я так говорю на ухо: "Лучше,
чтобы ты вырастил своего черта! Даже для тебя существует еще
путь величия!" --

Ах, братья мои! О каждом знают слишком много! И многие
делаются для нас прозрачными, но от этого мы не можем еще
пройти сквозь них.

Трудно жить с людьми, ибо так трудно хранить молчание.

И не к тому, кто противен нам, бываем мы больше всего
несправедливы, а к тому, до кого нам нет никакого дела.

Но если есть у тебя страдающий друг, то будь для страдания
его местом отдохновения, но также и жестким ложем, походной
кроватью: так будешь ты ему наиболее полезен.

И если друг делает тебе что-нибудь дурное, говори ему: "Я
прощаю тебе, что ты мне сделал; но если бы ты сделал это себе,
-- как мог бы я это простить!"

Так говорит всякая великая любовь: она преодолевает даже
прощение и жалость.

Надо сдерживать свое сердце; стоит только распустить его,
и как быстро каждый теряет голову!

Ах, где в мире совершалось больше безумия, как не среди
сострадательных? И что в мире причиняло больше страдания, как
не безумие сострадательных?

Горе всем любящим, у которых нет более высокой вершины,
чем сострадание их!

Так говорил однажды мне дьявол: "Даже у Бога есть свой ад
-- это любовь его к людям".

И недавно я слышал, как говорил он такие слова: "Бог
мертв; из-за сострадания своего к людям умер Бог". --

Итак, я предостерегаю вас от сострадания: оттуда
приближается к людям тяжелая туча! Поистине, я знаю толк в
приметах грозы!

Запомните также и эти слова: всякая великая любовь выше
всего своего сострадания: ибо то, что она любит, она еще хочет
-- создать!

"Себя самого приношу я в жертву любви своей и ближнего
своего, подобно себе" -- так надо говорить всем созидающим.

Но все созидающие тверды.

Так говорил Заратустра.

О священниках

И однажды Заратустра подал знак своим ученикам и говорил
им эти слова:

"Вот -- священники; и хотя они также мои враги, но вы
проходите мимо них молча, с опущенными мечами!

Также и между ними есть герои; многие из них слишком
страдали; поэтому они хотят заставить других страдать.

Они -- злые враги: нет ничего мстительнее смирения их. И
легко оскверняется тот, кто нападает на них.

Но моя кровь родственна их крови, и я хочу, чтобы моя
кровь была почтена в их крови". --

И когда прошли они мимо, напала скорбь на Заратустру; но
недолго боролся он со своею скорбью, затем начал он так
говорить:

Жаль мне этих священников. Они мне противны; но для меня
они еще наименьшее зло, с тех пор как живу я среди людей.

Я страдаю и страдал с ними: для меня они -- пленники и
клейменые. Тот, кого называют они избавителем, заковал их в
оковы:

В оковы ложных ценностей и слов безумия! Ах, если бы кто
избавил их от их избавителя!

К острову думали они некогда пристать, когда море бросало
их во все стороны; но он оказался спящим чудовищем!

Ложные ценности и слова безумия -- это худшие чудовища для
смертных, -- долго дремлет и ждет в них судьба.

Но наконец она пробуждается, выслеживает, пожирает и
проглатывает все, что строило на ней жилище себе.

О, посмотрите же на эти жилища, что построили себе эти
священники! Церквами называют они свои благоухающие пещеры.

О, этот поддельный свет, этот спертый воздух! Здесь душа
не смеет взлететь на высоту свою!

Ибо так велит их вера: "На коленях взбирайтесь по
лестнице, вы, грешники!"

Поистине, предпочитаю я видеть бесстыдного, чем
перекошенные глаза стыда и благоговения их!

Кто же создал себе эти пещеры и лестницы покаяния? Не были
ли ими те, кто хотели спрятаться и стыдились ясного неба?

И только тогда, когда ясное небо опять проглянет сквозь
разрушенные крыши на траву и пунцовый мак у разрушенных стен,
только тогда опять обращу я свое сердце к жилищам этого Бога.

Они называли Богом, что противоречило им и причиняло
страдание; и поистине, было много героического в их поклонении!

И не иначе умели они любить своего Бога, как распяв
человека!

Как трупы, думали они жить; в черные одежды облекли они
свой труп; и даже из их речей слышу я еще зловоние склепов.

И кто живет вблизи их, живет вблизи черных прудов, откуда