Чтение 18–й страницы книги ~Гадюка в сиропе~

восторге и принялась одеваться. Съезжу в "Мир литературы", поспрашиваю
коллег Лины. Все-таки негодяя, задумавшего всю комбинацию, нужно искать
возле Брит. Ведь открыла же она, смертельно напуганная, добровольно дверь,
значит, отлично знала пришедшего, доверяла ему. Хотя почему это я употребляю
мужской род? Вдруг все придумала женщина?

ГЛАВА 10

"Мир литературы" помещался в большом здании, украшенном множеством
табличек. Здесь мирно соседствовали "Загадки и кроссворды", "Друг зверей",
"Женский взгляд", "Володя" и "Светлый путь". Поднявшись на третий этаж, я
пошла по длинному коридору, стены которого украшали картины и гравюры.
Множество совершенно одинаковых белых пластмассовых дверей сверкали
табличками: "Отдел информации", "Сектор критики", "Фотоотдел".
Поколебавшись, я толкнула дверь корректорской и поинтересовалась:

- Скажите, Ангелину Брит где найти?

Пять миловидных женщин разом оторвались от бумаг и уставились на меня.
Наконец одна курносенькая блондиночка осторожно спросила:

- А вы ей кто?

- Автор, статью принесла.

Женщины одновременно вздохнули, блондиночка все так же немногословно
сказала:

- Ступайте в отдел информации.

В нужной комнате перед компьютером сидела девица в невероятно короткой
юбчонке. Вначале мне показалось, что она просто-напросто забыла надеть с
утра эту деталь туалета - ну опаздывала на работу и прилетела в одном
свитерке. Кстати, одна из наших преподавательниц, милейшая Валентина
Сергеевна, однажды ворвалась в лекционный зал с воплем:

- Простите, проспала.

Студенты благосклонно закивали. Что ж, профессора тоже люди, и ничто
человеческое им не чуждо. А Валентина Сергеевна хоть и читала занудный
предмет "История музыки", но была неплохой теткой, абсолютно безвредной,
только очень рассеянной.

- Извините, извините, - бормотала она, выпутываясь из длинной шубы. -
Итак, начинаем. На рубеже XVII и XVIII веков в Италии...

- Простите, - робко кашлянула пианистка Машенька Рогова. - Простите...

- Ну, в чем дело? - рассердилась Валентина Сергеевна, крайне негативно
реагирующая на то, что ее отвлекали от лекции.

Деликатная Машенька покраснела и пролепетала:

- У вас это, юбка, то есть ну, в общем... Валентина Сергеевна глянула
вниз и обнаружила, что стоит перед аудиторией в прелестной белой блузочке,
заколотой у горла настоящей камеей и... в одних чулках. Несчастная
взвизгнула, схватила шубу...

Мальчики деликатно отвели глаза. Преподавательница замоталась в каракуль
и сказала историческую фразу:

- Боже, какое счастье, что я нацепила утром целые колготки!

- Вам кого? - лениво поинтересовалась девчонка.

- Ангелина Брит тут сидит?

- Она умерла, - спокойно ответила корреспондентка, не отрываясь от
монитора. - Если вы материал принесли, давайте мне.

Пораженная полным бездушием, с которым журналистка говорила о смерти
коллеги, я решила изобразить ужас и воскликнула:

- Такая молодая! Отчего? Девчонка дернула плечиком:

- Небось любовник пристрелил. Брит была страшно неразборчивая, любого к
себе в постель волокла, вот и допрыгалась.

- Вы ее хорошо знали? Репортерша фыркнула:

- Я с ней не здоровалась, потому что предпочитаю не иметь дело с людьми
такого сорта! Если принесли материал - кладите на стол. Нет, тогда не
мешайте, у нас номер идет.

- Статьи нет, - пробормотала я.

- Тогда что вам надо?

- Видите ли, Лина одолжила мне крупную сумму денег, я хотела отдать...

Нелюбезная собеседница отложила мышку и первый раз посмотрела в мою
сторону:

- Ангелина вам дала в долг?!

- Да, а что такого?

- Она вечно сама рубли сшибала, нимфоманка! Я растерянно стояла на
пороге.

- Уходите, не мешайте, - процедила девица, но лотом сжалилась и добавила:

- Спросите в соседней комнате Олю Кондратьеву, вроде они дружили...

В расположенном рядом помещении несколько человек ругались над огромным
листом бумаги.

- Не лезет твоя заметка, - говорил один. - Хвост висит.

- Отруби, - велел другой. - Сколько хвоста-то?

- Сто строк, - буркнул первый. Воцарилась тишина. Потом третий,
черненький, с длинными волосами, собранными в хвостик хихикнул:

- Денис, ты что, с дуба упал? Да там во всем материале не больше ста
двадцати строк!

- Тогда вообще сниму и поставлю в среду.

- Сегодня последний гонорарный день! - возмутился "хвостатый".

- Газета не резиновая! - отрезал первый.

- Простите, - робко вклинилась я в их беседу, - где Оля Кондратьева?

Мужики заткнулись и повернули головы. Взгляд у них был отсутствующий,
скорей всего они отреагировали на звук, не поняв смысла вопроса.

- Оля где? - повторила я.

- На поминки уехала, у нас сотрудница скончалась, - последовал ответ.

Поминки! И как я не додумалась! Ведь там явно соберутся близкие знакомые
Лины.

- А не знаете, где проходит прощание?

- Нет, - в один голос ответили двое, а третий сказал:

- У сестры Али, на улице Войскунского, дом семь, а квартиру не помню.

Но номер квартиры мне не понадобился. Когда я входила во двор, мимо
проехал желтый автобус с табличкой "Ритуал". Возле третьего подъезда он
притормозил, и из пахнущих бензином глубин начали выходить люди, в основном
заплаканные женщины в черных платках. Одну, толстую и неопрятную, вели под
руки двое простоватых мужиков. Я пристроилась в хвост траурной процессии и
вошла в квартиру.

Как водится, на большом столе между мисками с салатом "Оливье", тарелками
с блинами и селедкой стояли тесной толпой бутылки водки. Народ выпил, не
чокаясь, закусил, потом повторил... Я внимательно разглядывала гостей, всем
было хорошо за сорок, даже ближе к пятидесяти. Молодая дама только одна - не
слишком красивая, носатая девушка с крепкими ногами. Дождавшись, когда
основная масса присутствующих отправиться курить на лестницу, я подошла к
ней и спросила:

- Вы Оля?

- Да, - дружелюбно ответила Кондратьева.

- Дружили с Линой?

- Ну можно сказать и так, - осторожно произнесла она.

- Ужас какой, - вздохнула я. - Молодая...

- А вы ей кто? - полюбопытствовала Оля.

- В общем, никто. Просто встречались у Кондрата Разумова.

Она вздрогнула и нахмурилась:

- А Кондрат здесь при чем?

- Абсолютно ни при чем, - начала я выкручиваться. - Просто я двоюродная
сестра Лены Разумовой, вдовы...

- Надеюсь, вы не собираетесь устроить скандал, - сухо буркнула Оля. -
Лучше сдержитесь, место не слишком подходящее, и потом, 'здесь родители,
родственники, пожалейте их.

- Зачем мне начинать скандал? - удивилась я. Оля отвела глаза в сторону,
помолчала, потом процедила:

- Пойдемте в кухню.

В крохотной, едва ли пятиметровой комнатенке она села на табуретку между
грязной плитой и отчаянно тарахтевшим холодильником, вытащила пачку
"Мальборо" и отчеканила:

- Вы из милиции. Говорите прямо, что надо.

- Вовсе нет. Лена Разумова моя...

- Ни одна из родственниц Елены Михайловны никогда бы не пришла на поминки
к Але, - вздохнула Оля. - Ну если только с желанием устроить красивый
скандал.

- Ладно, - сдалась я, - ваша взяла. Только я работаю не в милиции, а в
адвокатуре. А почему Лена конфликтовала с Ангелиной?

Оля грустно улыбнулась:

- Аля была чудовищем.

- В каком смысле?

- В прямом. Настоящий монстр. У нее и друзей нет никого, только я, да и
то... - девушка махнула рукой.

- Она была способна на подлость?

- Она за деньги могла все, - пояснила Оля. - Она вообще была такая
беспринципная. Всегда думала, где бы урвать, и вечно со всеми ругалась,
завидовала, интриговала, сплетничала. Наши тетки в редакции ее терпеть не
могли.

- Почему?

Кондратьева посмотрела на тлеющую сигарету и тяжело вздохнула:

- Сейчас объясню.

Ангелина работала в "Мире литературы" четыре года. Ее коньком были
интервью с писателями. Не секрет, что многие поэты и прозаики бывают
противными, желчными людьми, отвечающими назойливым репортерам: "Звоните
через неделю, занят!" За некоторыми приходилось по году бегать, чтобы
выдавить из них пару ничего не значащих фраз. Чем популярнее литератор, тем
он закидонистей. И на редакционных летучках многие из корреспондентов