Чтение 18–й страницы книги ~Канкан на поминках~

- Что за старуха-то?

- Да наша, местная, - отмахнулась Вера, - баба Лена из 23-й, вечно у дома
толкется. Вот какое горе у меня теперь, за сестрой вещи убрать, да еще эти
Галька с Тонькой на квартиру пустую пасть разинули, сестрами себя считают,
родными, уж и объявление дали. Да они к Соне никакого отношения не имеют,
жабы! Давай еще по одной!

Я быстренько налила ей полный стакан портвейна. Вера разом проглотила
темно-красную жидкость, зевнула и, пробормотав:

- Чегой-то спать охота, - положила голову на стол.

Я подождала, пока из ее груди донесется легкий храп, и, осторожно
захлопнув дверь, ушла.

Двадцать третья квартира находилась на пятом этаже в другом подъезде.
Часы показывали полпервого. Самое удачное время для посещения дамы
пенсионного возраста. Родственники убиваются на работе, а она самозабвенно
смотрит "Мануэлу", или "Чужую кровь", или не знаю, какие сейчас сериалы
Демонстрирует телевидение. Интуиция не подвела. Баба Лена коротала время у
голубого экрана. Когда

Она растворила дверь, из глубины квартиры донеслась страстная речь:

- Дорогая, ты так хороша, что глазам больно смотреть на твою красоту.

Я оглядела тумбообразную старушку, закутанную, несмотря на теплый
сентябрьский день, в байковый халат и серый пуховый платок.

- Вы Елена... извините, отчества не знаю.

- Зови просто баба Лена, - разрешил божий одуванчик и поинтересовался:

- Тебе чего? Ты вроде не из наших, своих я всех знаю.

- Я с телевидения, программа "Криминальные новости".

- Да ну, - удивилась старушка, - а ко мне| зачем?

- Можно войти?

- Шагай, - кивнула бабулька, - только туфли скидай, а то грязи натащишь.

Я покорно переобулась и вошла в довольно просторную комнату, обставленную
недорогой, но явно новой мебелью отечественного производства. Баба Лена
устроилась на диване, я в кресле.

- И зачем я тебе понадобилась?

- В доме у вас девушку убили, Софью Репнину...

- Девушка, - хмыкнула старуха, - скажешь тоже, никакая она не девушка.

- А кто?

- Прошмандовка, - припечатала баба Лена, - гулящая. Через день нового
мужика вела. Накрасится, кудри начешет, духами обольется и топает на
каблучищах или на машинах приезжает... Автомобили все дорогие, парни
чванливые, мимо пройдут и головы не наклонят, и Сонька сама летит - фыр-фыр,
словно и незнакомы. Гордая слишком была соседями здороваться, куда нам до
нее, со свиным рылом в калашный ряд...

- И все мужики такие?

- Один только был приличный, на "Жигулях" стареньких ездил, зимой
появился, уж не упомню, когда. В декабре, что ли! Я с внучком у подъезда
гуляла, смотрю, машина подкатила. Вываливается Сонька, а с ней парень. Дошли
до меня, мужик так вежливо и произносит: "3дравствуйте".Баба Лена прямо
растерялась от неожиданности. На следующий день она, вооружившись для
надежности палкой, побрела в аптеку. Идти предстояло далеко, на проспект,
киосков с лекарствами в округе полно, но только в государственной аптеке
можно получить необходимое по бесплатному рецепту. Старуха, боясь упасть на
покрытом льдом тротуаре, медленно проползла через двор. Вдруг рядом
остановились "Жигули", высунулся вчерашний Сонькин кавалер и спросил:

- Куда собрались, бабуля?

- В аптеку, сынок.

- Садитесь, подвезу.

Удивленная невероятным вниманием, баба Лена влезла в "Жигули" и вмиг была
доставлена сначала по нужному адресу, а потом домой.

- Вот какой воспитанный, - вздыхала старушка, - а изменился он с зимы по
весну!

- Почему?

Баба Лена пожала плечами:

- Кто его знает, может, Сонькино влияние. Дурное завсегда хорошее
перешибет, как ни старайся. Плохому быстро учатся.

- Нет, вы не поняли. Почему вы решили, будто он изменился?

- А и решать нечего, все было видно.

Всю зиму баба Лена не встречала приветливого парня. Сонька приводила все
время мужиков, но других, а вот в марте опять приехал этот, в стареньких
"Жигулях". Баба Лена обрадовалась и встретила мужика как родного.

- Здравствуй, сынок, давненько я тебя не видела.

Но еще недавно вежливый, хорошо воспитанный человек, уткнувшись носом в
воротник дубленки, прошмыгнул мимо нее в подъезд, не сказав ни слова. Потом
он начал довольно часто появляться и каждый раз старательно прикрывал лицо.
Сначала воротником дубленки, потом плаща, затем натянул на голову кепку с
огромным козырьком и черные очки. И больше он никогда не здоровался, не
подвозил бабу Лену и не улыбался. Ну а потом разнесся слух, что Соньку
Репнину прирезал хахаль, и к бабе Лене пришли из милиции, показали несколько
карточек, и старуха из кучи снимков безошибочно выбрала тот, где был
запечатлен парень, подвозивший ее в ? аптеку.

- А вы уверены, что зимой и весной видели одного и того же человека? -
осторожно поинтересовалась я.

- Конечно.

- Отчего вы так решили?

- А кому другому быть? Высокий, плечистый, блондинистый... и машина одна.

- Какая?

- "Жигули", точно знаю, у зятя такая.

- Цвет?

- Синий, нет, черный, нет, коричневый, - запуталась бабка, - словом,
темный.

Я молча вышла на улицу и села на лавочку у подъезда. Синий, черный,
коричневый, просто темный цвет... Не слишком точные показания. И еще одно -
у Володи никогда не было дубленки, следовательно, он не мог идти к подъезду
в марте, пряча лицо в воротник овечьего полушубка. Значит, это был не Вовка!
Но если не он, то кто?

ГЛАВА 10

Домой я возвращалась в расстроенных чувствах, открыла дверь и ахнула.
Прихожая и видневшийся вдали коридор были вымыты, нет, выскоблены, натерты
до блеска, и по квартире разливался упоительный аромат мясного наваристого
супа.

- Эй, есть кто здесь живой? - крикнула я.

- Мы тут, - раздался многоголосый хор.

Я вошла на кухню и обнаружила за огромным столом кучу народа: Лиза,
Кирюшка, Маша Гаврюшина, Саша Кротов... Дети опять притащили одноклассников.
У плиты, завязав косынкой волосы, суетилась Ксюша, увидев меня, она слегка
покраснела.

- Уж извините, похозяйничала без вас. Открыла холодильник, обеда нет, ну
и сварила, что сумела, из того, что в заморозке нашла.

Я уставилась на восхитительно пахнущий суп и горку ароматных котлет,
посыпанных зеленью с чесноком. В холодильнике лежали только обрезки,
купленные мной для собак.

- Небось устали? - - заботливо поинтересовалась Ксюша и, ловко неся
огромный живот, достала тарелку. - Садитесь скорей, котлет попробуйте.
Правда, мясо не ахти было, но свежее, только жилистое.

Я молча проглотила три котлетки. Как, интересно, она ухитрилась сделать
такую вкуснотищу из бросового продукта?

Дети тоже молча орудовали в тарелках. Собаки сыто щурились на диванчике.

- Надо с ними выйти, - вздохнула я. На улице опять начинался дождь, и
перспектива прогулки совершенно не радовала.

- Уже сходила; - весело возвестила Ксюша, - я люблю животных. Вот та,
толстенькая, - она ткнула пальцем в осоловевшую Мулю, - сначала на меня
рычала, но, как мясо попробовала, мигом успокоилась, такая продажная
оказалась.

Выпалив последнюю фразу, Ксюша радостно расхохоталась. Ее веселый,
какой-то детский смех прокатился по кухне. Встречаются иногда такие светлые,
чистые люди, от одного присутствия которых окружающим становится хорошо.

Я невольно улыбнулась и, запихивая в себя четвертую котлету,
пробормотала:

- Тебе нельзя так утомляться, еще и полы мыла.

- И белье постирала, - влез Кирюшка, - и из моей комнаты весь мусор
выволокла.

- Не делай больше этого, - велела я, - отдыхай перед родами.

- Ерунда, - отмахнулась Ксюша, - вы целый день заняты, а я получаюсь
лентяйка-нахлебница. Не могу сидеть сложа руки. Эх, жаль, спиц нет.

- Ты вяжешь?

- Как машина, - ответила Ксюша, - жилетку за три часа.

- А шарлотку печь умеешь? - с набитым ртом поинтересовался Кирюшка.

- С каким кремом? Ванильным или шоколадным?

- Не знаю, - растерялся Кирка, - Лампа вообще без крема делает, просто
бисквит с яблоками.

- А ты испеки и с таким и с таким, - посоветовала Лиза.

- Ну прекратите, - разозлилась я, - словно из голодного края приехали.
Как не стыдно беременную к плите приковывать!