Чтение 18–й страницы книги ~Улыбка 45-го калибра~

- На любом рынке, да хоть на нашем, у дороги, ходят люди с картонкой
на груди, где написано: "Дипломы, трудовые книжки".

- Да ну?

- Поезжайте, посмотрите.

Я вскочила в "Пежо" и понеслась на МКАД. При выезде на окружную
магистраль расположен огромный рынок. Чего там только нет:
стройматериалы, бытовая химия, товары для сада и огорода. Помотавшись
между торговцами, я поинтересовалась у мужика, предлагавшего паркет:

- Не видели тут парня с трудовыми книжками?

- Вон у будки сидит.

Я подбежала к серенькому строению и спросила сидевшего там парня:

- Трудовые книжки есть?

- А то! - и он протянул мне серую книжонку.

- Так она незаполненная!

- Ясное дело, - развеселился молодой мужичонка, - сама напишешь, чего
надо.

- А печать?

Он указал пальцем на будку.

- К ним ступай, скажи, Михалыч прислал. Через час я вернулась в
Ложкино с документом. Улыбчивый мальчишка оформил мне книжку. Из
сделанной в ней записи следовало, что я всю жизнь проработала
лаборанткой в каком-то загадочном НИИ редких проблем.

- А мне не дадут завтра по шапке в отделе кадров. Вдруг позвонят в
это учреждение? Паренек рассмеялся:

- Если бы вы в солидную организацию на приличное место устраивались,
то ни в жисть не посоветовал бы такую липу туда нести. А лаборанткой...
Не бойтесь, проверять не станут, им главное, чтобы вы были без вредных
привычек.

Только по вас сразу видно: женщина положительная.

Без пятнадцати восемь я вспомнила про Ритку и, проклиная свою
забывчивость, понеслась во Дворец ЦСКА.

Замощина не ругалась. Масик получил две награды, и Ритка пребывала в
благостном настроении. Ее огорчало только то, что не удалось купить
вожделенный "Бурмиль". Всю дорогу до Ложкина она зудела:

- Искала, искала эту тетку, но она словно в воду канула. А все ты!

Я молчала, да и что тут скажешь? Правда, когда Ритуська завела ту же
самую песню в десятый раз, не утерпела и спросила:

- Где бы ты, интересно мне, взяла такую прорву денег?

- Для здоровья Масика, - взвилась Ритка, - мне ничего не жаль,
поняла?

На мой взгляд, кот выглядел патологически здоровым, но Ритулька
продолжала убиваться из-за отсутствия "Бурмиля". Она мне так надоела,
что я сказала:

- Ладно, если тебе некуда девать деньги, попытаюсь достать эти
ампулы.

Замощина заткнулась. Когда мы въехали во двор, она спросила:

- Надеюсь, Аркадий починил мою машину? Я возмутилась до глубины души:

- С какой стати он будет копаться в моторе чужой машины?

- Он же любую тачку оживить может!

- Да, но Кеша работает.

- Мог бы и дома остаться на один денек, - парировала Ритка. - Мне
теперь придется у тебя ночевать.

- Без проблем. Устроим тебя с Масиком в комнате для гостей.

- Завтра отвезешь меня на выставку.

- Опять? Тебе не надо на работу?

- У Масика шесть показов подряд, я взяла неделю отгулов.

Да уж, повезло мне. Надо и впрямь вызвать завтра мастера, а то
Замощина поселится у нас навсегда и заставит меня каждое утро кланяться
Масику.

НИИ тонких исследований стоял в большом парке. Я прошла от ворот по
довольно узкой аллейке и наткнулась на серое четырехэтажное здание, на
двери которого висела вывеска - "Роддом ј 242 имени Олеко Дундича".
Глупее и не придумать. Насколько помню из школьного курса истории, этот
молодой хорват был бойцом 1-й Конной армии и погиб в начале двадцатых
годов в бою. Но, может быть, он очень любил женщин, и поэтому его именем
назвали роддом? Впрочем, я сама появилась на свет в заведении имени
Надежды Крупской. Вот уж загадка так загадка. При чем тут бедная Надежда
Константиновна, у которой никогда не было собственных детей?

Что-то меня занесло не туда. Где же НИИ тонких исследований? Пришлось
зайти в роддом и обратиться в справочную.

- Обойдите здание с торца, - пояснила приветливая, похожая на печеное
яблочко старушка. - Мы с ними всю жизнь соседи, в одном доме помещаемся.

Я глубоко вздохнула и села на скамейку. Надо собраться с мыслями,
чтобы не навалять глупостей.

На соседней лавочке сидела обнявшись молодая пара.

- Ну не плачь, Юленька, - тихо бормотал мужчина, не надо, успокойся.

- Тебе хорошо говорить, - всхлипывала Юля, - ребенок-то мой.

- И мой тоже, - возмутился муж.

- Но я его шесть месяцев носила, а теперь убить?!

- Так ведь краснухой ты заболела. Слышала, что доктор говорил?

Стопроцентно идиот может получиться, бревно без разума, под себя
ходить станет и мычать. Плод погиб, это точно.

- Нет, - горько рыдала Юля, - все равно любить буду. Он внутри меня
живет, толкается, поворачивается, и убить? Он жив!

- У нас еще дети будут, - пытался вразумить муж жену. - А этот умер.

- Но его же убьют! - нелогично возразила Юля, рыдая. - Ой, не могу,
господи, за что? Почему именно со мной такое?

В глубине холла открылась небольшая дверка и выглянул мужчина в
зеленой хирургической шапочке.

- Ну готова? Пошли.

- Ой, - в голос завопила женщина, - не пойду, нет, и точка.

Врач подошел к паре и ласково сказал:

- Не дури. Ты перенесла краснуху, плод погиб.

- Но он шевелится.

- Тебе кажется, это перистальтика.

- Но...

- Молодой человек, - повернулся доктор к мужу, - ваша жена находится
в шоковом состоянии, у нее стресс, но вы-то вполне нормальны? Вы-то
понимаете, что ей грозит смерть?

Муж начал подталкивать слабо сопротивляющуюся Юлечку к входу в
роддом.

Женщина сначала упиралась, но потом неожиданно пошла. В дверях она
обернулась и сказала:

- Никогда тебе этого не прощу.

Доктор и Юля исчезли. Муж достал носовой платок, промокнул потный
лоб, глянул на меня и растерянно сказал:

- Видали? Краснухой заболела, а теперь меня ненавидит за то, что
искусственные роды вызывать приходится.

Я с пониманием вздохнула. У нас на кафедре когда-то работала Женя
Неуемова. Будучи беременной вторым ребенком, она подхватила от
семилетней дочери краснуху, и ей пришлось идти на аборт. Я помню, как
Женька плакала, а мы все утешали ее. Но краснуха - это серьезно. На
девяносто процентов вы получаете ребенка с пораженным головным мозгом.

- Она потом придет в себя, - сказала я, - и поймет, что ошибалась, не
обращайте внимания.

- Дай-то бог, - вздохнул муж, - а то прямо жуть берет. Была жена как
жена, вдруг, бац - и фурия.

- Это пройдет, вы только потерпите.

Мужчина хмыкнул и ушел. Я поднялась и двинулась обходить здание с
торца. На душе было гадко. Бедная женщина, представляю, каково ей
сейчас!

В отделе кадров пожилая женщина со старомодной "халой" на голове не
выразила никакого удивления, поглядев на липовую трудовую книжку.

- Звонила вам, - быстро сказала я, - разрешили приехать, сказали,
место есть.

- Отчего уволились? - равнодушно спросила она. Я была готова к
подобному вопросу.

- Наш НИИ приказал долго жить. Сотрудников отправили в бессрочный
отпуск.

- Да уж, - вздохнула кадровичка, - загубили науку. У нас тоже три
калеки остались, кто помоложе, те давно слиняли. Стыдно сказать,
докторам наук, заведующим отделами и лабораториями по три тысячи платят.
Это же сто долларов!

Я сочувственно закивала головой, но в глубине души изумилась.

Интересно, однако, получается. Роза Андреевна говорила, что Владимир
Сергеевич Плешков, директорствующий в данном забытом богом месте, и его
заместитель Леонид Георгиевич Рамин отлично зарабатывают. Я видела
мужиков всего один раз.

На них были надеты великолепные смокинги, и уезжали они на больших
сверкающих иномарках. Вряд ли все это было куплено на оклад. Хотя,
ничего удивительного - сейчас народ зарабатывает где и как может.

- Пойдете в лабораторию к Туманову Оресту Львовичу, - принялась
объяснять кадровичка, - второй этаж, комната 29...

Она не успела закончить фразу. В комнату влетела с неподобающей для
ее солидного возраста прытью женщина.

- Анна Константиновна, - заорала она так, что у меня заложило уши, -
горе-то, горе-то какое! Господи, несчастье!

- Что случилось, Елена Глебовна? - испугалась кадровичка.

- Вы не знаете?

- Нет.