Чтение 18–й страницы книги ~Хобби гадкого утенка~

– А ты не сумеешь?

Замкова покачала головой.

– Слабо. Между прочим, не верь всяким колдунам, пишущим в объявлениях «Освобожу от проклятия». Избавить от напасти может только служитель православной церкви, причем не рядовой священник, а монах желательно…

И тут зазвонил мой телефон.

– Мать, – раздался голос Аркадия.

– Что? – завопила я. – Что еще произошло?

– Незачем так орать, – отрезал сын, – можно подумать, я часто тебе мешаю! Уж и позвонить нельзя! Хороша родительница!

– Говори скорей, – приказала я.

– Ничего особенного, – хмыкнул сынуля, – джип угнали.

– Твой?

– Нет, – ответил Кеша, – чужой.

– Тогда почему волнуешься?

– Мать, – ледяным голосом возвестил наш адвокат, – заканчивай изображать идиотку, естественно, мой!

– Как? «Линкольн-Навигатор» с тройной системой защиты и блокировкой колес? Где? Зачем?

Аркашка вздохнул.

– Возле харчевни «Елки-палки» на Тверской, я заехал салатик схарчить. Дорогой, однако, закусон получился, тысяч на сто «зеленых». А вся хваленая защита и блокировка колес ерундой оказались. Прикинь, я через окно увидел, как он отъезжает! Бросился к выходу, но сама понимаешь, не поймал. Так что приеду поздно. Сначала отправлюсь к клиенту, а затем в салон, за новой тачкой.

– Может, еще найдется джип, – растерянно протянула я.

– Ха, – отозвался Кеша, – никому не находят! Впрочем, позвоню Дегтяреву, пусть попросит кого надо, только это пустые хлопоты. Ну покедова!

Я растерянно смотрела на тонко пищащую трубку. Зайка, отстраненная от эфира, Манюня, сначала засыпанная осколками, а потом попавшая в аварию, едва не утонувшие Севка с Тузиком, теперь еще и угнанный джип… Что дальше?

Сев в «Форд», я позвонила полковнику.

– Дегтярев, – рявкнула трубка.

– Как дела?

– Если имеешь в виду Каюрова, то ему предъявлено обвинение в убийстве Маргариты Назаровой.

– Хочешь сказать, тебе все ясно?

– Да.

– Знаешь, мне кажется, это не он! Может, поискать другого преступника?

Из мембраны донеслось напряженное сопение. Так дышит Хуч, когда я отнимаю у него изжеванный носок или тапку.

– Дарья, – отмер приятель. – Ты можешь объяснить, как во французском языке образуется прошедшее время глаголов?

– Естественно, – изумилась я, – а при чем тут грамматика?

– При том, – гаркнул Александр Михайлович, – при том, что лучше занимайся своим делом и не суй нос на чужую территорию! Кстати, ты один из основных свидетелей.

– Я хочу изменить свои показания. – быстро сказала я, – я ошиблась, не могу точно сказать, кого видела в лесу, и про завещание Назаровой напутала. Мы выпили, вот и…

– Дарья, – прошипел приятель, – у меня на плечах, кроме Каюрова, десяток других дел лежит, далеко не таких ясных. Так что извини, недосуг ерундой заниматься. Каюров – убийца, и мотив понятен. Деньги!

– Но…

– Отвяжись!

– Послушай…

– До вечера, – буркнул полковник и отсоединился.

Я вновь набрала его номер. Но трубку никто не снимал. То ли он вышел из кабинета, то ли не хотел общаться со мной.

Следующие полчаса я провела в машине, искурив почти целую пачку «Голуаз». Что ж, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Придется мне искать убийцу самой. Пока что домашние остались живы и относительно здоровы, но ведь неизвестно, как будет действовать проклятие завтра.

ГЛАВА 12

В Зыбкино я прирулила около обеда. Увидав меня, Галка обрадованно заорала:

– Дашутка! Все знаем, нам из милиции звонили, но какая ты молодец! Каролина твоя!

– Погоди, – поморщилась я, – лучше скажи, в тот день, когда произошло убийство Лены, кто-нибудь еще был у вас?

– Нет, – пожала плечами Галя, – а что?

– Ничего! – буркнула я и попросила: – Можно осмотреть двор и конюшни?

– Конечно, – удивленно ответила Верещагина, – а зачем?

– Мне надо.

– Ходи, пожалуйста, везде, – разрешила хозяйка.

Я начала осмотр. Большой дом из красного кирпича располагался не так далеко от въездных ворот. От него шли в разные стороны дорожки. Самая широкая вела к конюшням.

Двор был в изумительном порядке, листва сметена в кучи, скамейки закрыты пленкой. Почти хирургическая чистота царила и вокруг конюшен. Я распахнула двери и вошла внутрь теплого помещения, терпко пахнущего лошадьми. Торчащие над денниками головы разом повернулись, и на меня уставилось множество карих глаз. Из угла донеслось ласковое ржание, я пошла по проходу к приветствовавшей меня лошади. Это оказалась Каролина.

– Здравствуй, милая, – проговорила я и вытащила из кармана сахар.

Каролина вежливо взяла угощение, но съела его не слишком охотно. Тут только я вспомнила, что сладостям кобыла предпочитает черный хлеб с солью, и виновато сказала:

– Извини, Кара, в следующий раз прихвачу твой любимый «Бородинский»…

Лошадь шумно вздохнула и коротко всхрапнула, словно сказала: «Да».

Вдруг по моим ногам пробежал холодный ветер. В противоположном конце конюшни открылась маленькая, неприметная дверка, и появился конюх Василий с огромной картонной коробкой, на которой был намалеван синий крест.

– Кто здесь? – крикнул парень.

– Не волнуйтесь, Вася, – ответила я, – зашла проведать Каролину, Галя ее мне подарила.

– Знаю, – улыбнулся юноша, – хорошая животинка, и, похоже, вы ей понравились!

– А что там, за дверкой? – поинтересовалась я.

– Там второй выход, на улицу, – пояснил конюх.

Я прошла в глубь помещения и выглянула наружу. Перед глазами расстилался двор, а чуть вдалеке вторая конюшня.

– Там тоже лошади? – полюбопытствовала я. – Такое же помещение?

– Нет, – покачал головой Василий, – всего на двух жеребцов рассчитано. Алексей Михайлович с Галиной Васильевной там коней Чванова держат. Знаете Андрея Владимировича?

Я кивнула.

– Вот его лошадки.

– А почему отдельно?

Василий пожал плечами.

– Их дело, хозяйское, так, значит, надо. Моя забота не вопросы задавать, а лошадей холить!

Выпалив эту фразу, он вытащил из коробки какие-то большие розовые пилюли и начал раздавать их животным.

Больше смотреть было решительно не на что, и я пошла в дом, где незамедлительно была усажена Галкой за стол.

Мы выпили чай, съели пирог с яблоками, поболтали о том о сем, потом я попросила:

– Галка, дай мне адрес Каюровых.

– Пиши, – не удивилась Верещагина. – Подлеонтьевский переулок, 12.

По этому адресу я прибыла к семи вечера, плохо соображая, зачем сюда еду. Ясное дело, что в квартире никого нет, небось она опечатана…

Но на двери не было бумажки с печатью. Помедлив секунду, я нажала на звонок. Не успела трель стихнуть, как изнутри донеслось: