Чтение 18–й страницы книги ~Уйти и не вернуться~

дороге.

- Что будем делать, если они задержатся? - впервые спросила Падерина.

- Это была ваша идея отправить раненого майора, - напомнил Асанов,
стараясь сдерживаться.

- Верно, - спокойно подтвердила подполковник, - просто я давно знаю
Абдулло. Он скорее покончит с собой, чем разрешит вызвать вертолеты, срывая
всю операцию. Такой он человек. Вы даже не представляете, как он был близок
к самоубийству.

Асанов поморщился.

- Играем в героев, - зло произнес он, - а время идет. Сидим уже
четвертый час. Если они застрянут в деревне, тогда все, конец всему нашему
путешествию,

- Не застрянут, - почему-то ее спокойствие более всего действовало на
нервы, словно по самой природе своей она должна была беспокоиться первой.

- Может, я схожу на разведку, - предложил Елагин.

- Отставить, - строго приказал Асанов, - нас итак слишком мало. Будем
ждать.

- А если ребята не вернутся? - не унимался Елагин.

- Через час решим. Если они не вернутся, пойдем мы двое - я и
подполковник. Мы хоть знаем местные языки. Вы останетесь здесь. За старшего
капитан Борзунов.

Тот кивнул головой, даже не оборачиваясь.

Он по-прежнему смотрел на дорогу.

- Может я сожгу вещи, Абдулло? - предложил Елагин.

- Не стоит. Придется нести с собой. Выбросим в горах. Здесь дым может
быть виден издали. А закапывать тоже нельзя. У местных охотников очень
хорошие собаки, могут обнаружить, - ответила вместо Асанова Падерина.

Генерал впервые усмехнулся.

- Как вас по отчеству? - спросил он у Падериной.

- Савельевна. Это так обязательно обращаться по отчеству?

- Екатерина Савельевна, у вас довольно обширные знания по этой стране.

- Спасибо. Просто я много раз бывала в Афганистане. Здесь погиб мой
брат.

- Когда он погиб?

- В восемьдесят седьмом, в Джелалабаде. Майор Падерин взорвался вместе
со своим штурмовиком, может, слышали?

- Нет, не слышал.

- С тех пор я люблю и ненавижу эту страну, как воспоминание о моей
боли.

- А почему любите?

- Красиво, - она вдруг улыбнулась, - изумительная страна. Я ведь ходила
под паранджой. Люди добрые, отзывчивые, благородные, честные, смелые. Готовы
поделиться последним куском хлеба. За исключением откровенных бандитских
отрядов, они даже наших пленных не трогали, старались обратить их в
мусульманскую веру.

- Знаю, - кивнул Асанов, - у меня попал в плен товарищ.

- Стал мусульманином?

- Почти, - он не стал больше говорить, а она не спросила.

- Идут, - негромко произнес Борзунов.

- Сколько их? - быстро спросил Асанов, вскакивая на ноги.

- Четверо. Возвращаются все.

Через минуту они уже видели одетых в маскировочные костюмы Семенова и
Машкова и идущих между ними двух "киргизов" - Рахимова и Чон Дина.

- Слава Богу, - с чувством сказала Падерина, - я боялась худшего.

- Выступаем через полчаса после их возвращения, - распорядился Асанов,
- Борзунов и Елагин, готовьте грузы! Падериной осмотреть место приземления.

Через десять минут Рахимов и его группа подошли наконец совсем близко.

- Как дела? - крикнул Асанов, еще когда ребята были в пятидесяти
метрах. Правда, крикнул он на всякий случай на фарси.

- Отлично, - заулыбался Рахимов, - В селении нашли неплохого знахаря и
даже человека, знавшего лавку Абдулло по Кандагару. Все в порядке, он у него
в доме. Этот местный парень даже обрадовался такому гостю, рассчитывая
содрать с Абдулло больше денег. А знахарь уже обработал рану и обещал, что
все будет хорошо.

- Тогда все в порядке, - кивнул Асанов, напряжение наконец спало, -
отдыхайте, выступаем через полчаса.

- Вас никто те видел? - спросил Борзунов вдруг у Рахимова.

- Кажется, никто, а что?

- Двое людей идут прямо сюда. Судя по костюмам, не местные.

Все бросились на камни.

- Оружие не заметил? - спросил Асанов.

- По-моему, нет. Но точно не вижу.

- Рахимов, Чон Дин, срочно проверить, - приказал генерал.

Оба офицера, еще не успев отдохнуть после долгого перехода и
переодеться, вышли навстречу незнакомцам.

Все напряженно ждали.

Обе пары довольно быстро приближались друг к другу.

Борзунов взял автомат, но, заметив отрицательный жест Асанова, убрал
оружие. Стрелять было нельзя, ветер мог донести грохот выстрелов до
случайных гостей, оказавшихся в этой долине.

Обе пары почти сблизились друг с другом.

Что-то произнес Рахимов.

- Не нравятся мне эти двое, - пробормотал Борзунов, - почему они
появились так быстро?

Ему никто не ответил.

Разговора не было слышно, но издалека была видна лишь спокойная беседа
четверых случайных прохожих.

Но Борзунов был все-таки прав. Что-то не нравилось и Асанову в
появлении этих двоих, в их слишком частых улыбках и поклонах.

Вдруг все поменялось. Послышался крик, выстрел, еще один. Рахимов,
дернувшись, упал в сторону. Чон Дин почему-то присел на корточки.

Сразу же свалился один из незнакомцев. Другой, подняв руку и как-то
неловко оглянувшись, стал заваливаться на бок.

- Быстро, Борзунов, Елагин, на помощь, - приказал Асанов.

Оба офицера рванулись вперед.

"Если потеряем еще одного, - со страхом подумал Акбар, - будет плохо.
Очень плохо. Группа психологически может надломиться".

Борзунов и Елагин бежали, уже приготовив оружие.

Нет, кажется, все в порядке.

Рахимов поднялся, чуть прихрамывая. За ним встал и Чон Дин. Асанов
вышел из-за укрытия и, заставив себя не спешить, спокойно шел к своим людям.

Оба афганца лежали на земле. Один, судя по неестественному наклону
головы, был уже мертв, другой стонал рядом, зажав большую рану в боку.

- Что произошло? - спросил Асанов.

- Они первыми напали на нас, - пояснил Рахимов, - шли за нами от самого
селения. Первый успел выстрелить, второй не успел.

- А вы?

- Я выстрелил вторым, успев увернуться, но попал в голову, Чон Дин
сумел метнуть свой нож - команда была не стрелять и, видимо, ранил своего
подопечного.

- Почему они напали на вас?

- Не знаю. Судя по всему, они не местные, не из этого селения. Они
спросили на фарси: кто мы такие? Я сказал, что мы из Кандагара, оставили
своего друга в селении. Внезапно один громко сказал по-русски "сволочи" и
поднял пистолет. Дальше вы знаете.

Асанов наклонился над раненым.

- Кто ты? - спросил он на фарси.

Раненый громко стонал, проклиная весь мир.

- Ты можешь говорить? - на этот раз спросил он на пушту.

- Идите вы к черту! - на хорошем русском языке простонал раненый.

- Ясно, - Асанов наклонился еще ниже, - ты таджик?

- Да. А ты кто?

- Тоже таджик.

- Сука ты, служишь неверным, продаешь таджиков, - сказал уже на фарси
раненый.

- Теперь понятно. Ты, видимо, из отрядов оппозиции. Кто ваш начальник?

- Абу-Кадыр. Слышал такого?

- Слышал, - помрачнел Асанов.

- Мы видели парашюты и решили проверить. Если мы не вернемся сегодня,
люди Абу-Кадыра пойдут за вами и, клянусь Аллахом, никто из вас не спасется.

- Не упоминай имя Аллаха, - нахмурился Асанов, - у вас нет на это
права. Вы - убийцы, насильники, отрезаете головы людям. О каком Аллахе ты
говоришь?

- Ничего, - сумел улыбнуться раненый, - Абу-Кадыр догонит вас и тогда
ты все узнаешь.

- Вы знаете этого Абу-Кадыра? - спросил Рахимов.

- Да. Это отряд смертников из непримиримой таджикской оппозиции. Они
самые неистовые фанатики в этой долине.

- А что им нужно?

- Ничего. Борьба с неверными. В первую очередь борются с таджиками,
признающими власть в Душанбе и российскими пограничниками. Очень опасны, но
не профессионалы. Правда, вооружены отлично.

Он говорил негромко, чтобы не услышал раненый.

Чон Дин наклонился, пытаясь оказать помощь умирающему. Тот последним
усилием оттолкнул его руку.

- Вы все будете в аду, - прохрипел он.

- Какой ты фанатик, - поморщился Асанов, - дурак ты. Наверно, в городе
учился, русский язык знаешь, книги читал.

Раненый улыбнулся, показывая гнилые зубы. На его заросшем лице было
нескрываемое торжество.