сомневался, что сможет заснуть, несмотря на барабаны, трубы, гитары,
пение.
шлюхами, знатными дамами и школьницами, злодеями и благородными
кавалерами, преступниками и поварами, пиратами и священнослужителями.
на нем, словно на бревне посреди бушующего моря. То ли она не умела
танцевать, то ли ей просто не нравилась музыка.
светлом парике. По выражению его глаз чувствовалось, что он забыл обо
всем, кроме ритма танца. Покрой платья женщины оставлял одну грудь
обнаженной.
открытыми ртами, устремив взгляды вверх. Над ними, на поручне ложи сидела
женщина, ее голые ягодицы свешивались вниз.
французская кинозвезда. - Так практичны.
возникли Титу и Тонинью, переворачивающие Норивала головой вниз, пинающие
его в живот, чтобы помочь тому проблеваться; Титу и Орланду, голые,
показывающие ему, что такое кик-данс, а затем, смеясь, катающиеся по
траве; великолепная Ева, стоящая в дверном проеме маленькой, темной
комнаты, где умер Норивал, сжимающая левую грудь обеими руками, довольная
собой; веревочная упряжь, палки из метел, определение места, где нужно
сбросить в воду труп, чтобы на заре его прибило к берегу...
до плеч.
позвонил в "Жангаду" и попросил соединить его с номером 912.
мгновенно заснет. Часы показывали семь утра. Он не привык ложиться спать
после восхода солнца.
простыню.
на бок, положил на ухо подушку. Закрыв глаза, он видел перед собой женскую
плоть: большие, мягкие, податливые груди с громадными сосками,
покачивающиеся в ритме танца, стройные, гладкие спины, ускользающие от
него, коричневые ягодицы, на которых при движении появлялись ямочки,
великолепные длинные ноги, плывущие над танцевальной площадкой, следуя за
выбивающими самбу барабанами.
принести ему завтрак. А потом долго стоял под горячим душем.
полотенцем. Так как утро было воскресное, мужчина в комнате напротив стены
не красил.
миссис Джоан Стэнуик из номера 912.
понял, что заснуть не удастся.
пра-правнук Идалины и Жаниу Баррету.
втолковывая ему.
машиной Флетча, что-то крича ему вслед.
меня возникли трудности.
через регистрационную стойку.
намного. "Желтый попугай" котировался ничуть не ниже "Жангады", хотя и
считался более старомодным. Во время Карнавала все хорошие отели
Рио-де-Жанейро удваивали оплату за номер.
дверь, побывал в зале для завтрака и у бассейнов. Никаких следов Джоан
Стэнуик. Оставленный им конверт все еще торчал из ячейки 912 за спиной
портье.
он, - миссис Джоан Стэнуик разговаривала со мной вчера утром, примерно в
это же время, в моем отеле. Мы договорились позавтракать у нее. Она пошла
сюда пешком. Я заскочил к себе в номер, переоделся, до этого я пробежался
по берегу, сел в машину и приехал в "Жангаду". Из "Желтого попугая" я
выехал через полчаса после ее ухода. Она не ответила, когда я позвонил
ей по внутреннему телефону. Не ответила на стук дверь. Я не нашел ее ни в
зале для завтрака, ни на террасе, ни у бассейнов, ни в баре. У меня
возникли опасения, что с ней что-то случилось.
похлеще, особенно когда речь шла об отношениях мужчины и женщины.
наших гостей. Если дама не хочет вас видеть или разговаривать с вами... -
он раскинул руки, пожал плечами.
Она так и лежит в ячейке.
улыбнулся. - Иногда они меняются сами.
замок в номере 912, но без особого успеха, - Я очень тревожусь за нее. Ей,
возможно, нужна помощь.
рано. Люди ложатся спать в самое разное время. Им не нравится неожиданное
появление в номере обслуживающего персонала.
известность полицию.
сказал.
ладонью вперед, то ли приказывая помолчать, то ли предлагая подождать.
Карнавала. На полу, на скамьях сидели и лежали мужчины и женщины всех
цветов кожи, высокие и низкие, толстые и тощие, в одежде и без оной,
спящие, пытающиеся заснуть, трясущие головой, оглядывающиеся в недоумении,
безразличные к происходящему. Лохмотья некоторых напоминали маскарадные
костюмы королевы, мыши, судьи. Один заросший волосами мужчина, спавший с
открытым ртом, был одет лишь в бюстгальтер, женские трусики и пояс с
подвязками. Толстуха в костюме Королевы Шебы один за другим вытаскивала из
бумажного пакетика пирожки и отправляла себе в рот. У пяти или шести
мужчин на физиономии светились свежие "фонари", один сидел с глубоким
порезом на ноге. Хотя в окнах не было стекол, в приемной воняло потом и
мочой.
длинной рукояткой торчал у него между грудью и плечом. Шагал он, однако,
уверенно и с достоинством обратился к дежурному полицейскому: "Perdi minha
maguina fotografica" <У меня украли фотоаппарат (порт.)>.