Потому что сразу возникнут новые проблемы, от которых никуда не деться.
Значит, придется изобретать, что-то срочно менять, - прогресс, изгнанный в
дверь, проникнет через окно. Но сколько будет страданий и горя! А потому
этого нельзя допустить здесь и сейчас. Завтра тоже будет не поздно, ибо бой
дадут уже не одиночки, а народы, страны, но искра - это искра, а пожар -
это пожар. И потому первым делом надо как следует отдохнуть.
Полынов отвернулся от светлого прямоугольника окна, за которым ни на
секунду не замирал ровный, как дыхание, шум большого города. Он слышал его
всего несколько минут; умение вызывать сон, когда надо, не подвело его и на
этот раз.
Сновидения, однако, были Полынову не подконтрольны. Снилось же ему нечто
невразумительное и мерзкое. Сначала он увидел Гитлера, который, неловко
прижимая к кителю, держал на руках новорожденного младенца, и этот ребенок
был его, Гитлера, отпрыском. Лицо Гитлера было слащаво-умиленным, длинным
мокрым языком он лизал щеку ребенка. Затем он отдал его кому-то, кого, как
это часто бывает в сновидениях, не было видно. Отдал и двинулся к какой-то
тусклой портьере. И тут поле сновидения сузилось настолько, что в нем
остались лишь башмаки Гитлера, крупные, чудовищные, похожие на копыта
башмаки.
Поле сновидения, расширяясь, захватило штанины брюк Гитлера, и эти штанины,
не исчезая вполне, стали зеленовато-прозрачными, и каким-то рентгеновским
зрением Полынов увидел то, от чего во сне захолонуло сердце: под тканью не
было плоти! Была ясно очерчивающая тело тускло-прозрачная кожа, и была
кость с кровавыми прожилками на ней, а меж ними ничего не было. Впрочем, не
совсем так: сзади кость была кое-где прикрыта мясом.
Сами ортопедические копыта-ботинки не просветились, погруженные в них кости
ног двигали их мелким, шаркающим шагом. А брюки таяли все выше и выше и
тело тоже - до поясницы.
Затянутое в мундир туловище фюрера держалось теперь на костяке и зеленовато
просвечивающей коже. "Как же он не разваливается?" - цепенея от
тошнотворного ужаса, подумал Полынов - и проснулся.
Сердце бешено колотилось. Перед глазами был мрак незнакомой комнаты. Обычно
память о сновидении, вызванное им чувство, яркое в первые секунды
пробуждения, исчезает, как дыхание на стекле. Шли, однако, минуты, Полынов
лежал, собираясь с мыслями, а рентгеновский призрак все еще не тускнел.
Вскочив, Полынов нажал выключатель. Яркий свет озарил комнату. Все было
холодным, опустошенным и резким, как это случается глухой ночью после
внезапного пробуждения.
Взгляд на часы убедил, однако,, что нет еще и полуночи.
Полынов торопливо стал одеваться. Голова была ясной, но в душе еще жил
кошмар, сердце выстукивало тревожную дробь, и рука не сразу попала в рукав
куртки, чего с Полыно-вым никогда не бывало. Он справился с мимолетным
затруднением, шагнул к двери - и замер.
Фильм не был для спенсов ракетоносителем!
Не был!!!
Догадка пришла так внезапно, что Полынов даже вздрогнул и огляделся - не
шепнул ли кто?
Все было пусто и неподвижно в комнате. Белела развороченная постель,
беспощадно чернели прямоугольники окон, со стены напротив сухо и надменно
смотрел портрет какого-то важного старика с нафабренными усами.
То есть фильм был носителем и вместе с тем...
Полынов вихрем пронесся через коридор, ворвался в помещение, где оставил
аппаратуру, поспешно заправил в приемное гнездо стерео первую оказавшуюся
под рукой ленту.
Его слегка знобило. В то же время он был спокоен. Спокоен, как минер,
пальцы которого наконец нашарили взрыватель. Поразительно, как он раньше не
догадался, в чем тут секрет. Понятно, почему не догадался. Здесь не могла
помочь обычная логика, ну а тета-логика интуиции... Может, она-то и вызвала
во сне призрачного Гитлера. Или для вывода потребовался узкий рукав куртки,
крохотная, вызванная этой помехой досада. Впрочем, с тем же успехом
катализатором мог оказаться и сановник с нафабренными усами и какое-нибудь
давнее, вроде бы забытое наблюдение.
Все это сейчас было неважно. Полынов не думал, удастся ли опыт, он знал,
что удастся.
Он пустил ленту. Теперь он смотрел фильм так, как его смотрят зрители, - не
ставя барьер, не думая о спенсах, вживаясь в действие, отдаваясь течению
сюжета.
Как бы отдаваясь: палец его настороженно лежал на кнопке выключателя.
Вот так же, верно, еще сутки назад перед экраном стерео сидел Лесс. Также
смотрел, держа палец на кнопке...
Ловушкой тут дело не исчерпывалось. Избежав ее, исследователь должен был
оказаться в положении анатома, который, расчленив мозг на клеточки, в
недоумении спрашивает себя:
где же тут мысль?
Ага, кажется, началось. Пошло внушение. Или еще нет? Пошло! Улавливается
образ. Так вот оно, значит, как...
Контроль, быстро! Попробуем снова. Стоп! Еще раз. Мало. Проверим. Откуда
шум? Потом, потом! Неясна структура. Чтобы все было чисто, надо бы еще пару
лент... Время есть, оно и у Лесса было, он тоже хотел полного
доказательства...
Тета-логика, будь она неладна! Чего и следовало ожидать. Свернутые
структуры. Мегапереход... Разум сложнее атома, сложнее звезд, сложнее
галактик, ибо он познает их, и эта отмычка к нему тоже непроста, хотя... А,
вот это уже опасно! Отключить, быстро!
Щелкнула кнопка. На полуслове оборвался звук, мигнув, исчезло изображение.
Голова гудела. Сознание еще не успело переключиться на внешний мир, оно еще
жило там, в объеме иллюзорного пространства, оно еще вело бой, и Полынов
вскрикнул от прикосновения к плечу. Как из тумана, проступило белое
перекошенное лицо.
- Бизи?!
- За мной! Быстро, быстро!
- Куда, зачем? Мне надо...
- Вы что, оглохли?!
Полынов замер, прислушиваясь. Бизи, ощерясь, рванул его к двери. С улицы,
наполняя собой здание, пробивался смутный торжествующий рев.
- А, черт! - вскрикнул Полынов. Выскользнув из рук Бизи, он кинулся к
столу, на котором лежали отобранные стереоленты.
- Что вы делаете?! Каждая секунда...
- Эх! - с горечью отмахнулся Полынов. - Оружие не бросают. - Он продолжал
набивать карманы. - А безумцам мы не нужны.
- Идиот! - бросаясь к нему, рявкнул Бизи. - Мы опасные свидетели, как вы не
понимаете?! Быстрее!
- Хорошо, бегу.
Они выглянули в коридор. Длинный прямой коридор был пуст. Они пробежали его
и выскочили на лестничную площадку.
- Слышите?
Снизу, гулко отдаваясь в пролете, катился топот.
- Теперь поняли? - крикнул Бизи. - Сюда!
Они ринулись вверх.
Прозоров Александр
Маркеев Олег
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Белов Вольф