Чтение 18–й страницы книги ~На днях землетрясение в Лигоне~

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВРК БРИГАДИР ШОСВЕ

КНЯЗЬ УРАО КАО

У моей матушки сидел отец Фредерик, ее духовный наставник и друг. У
них сохранились сентиментальные отношения с тех времен, когда молодой
Фредерик появился в наших краях распространять слово божие, и моя мать,
тогда еще девушка, стала одной из наиболее преданных прозелиток в округе.
Я подозреваю, что мама была влюблена в молодого иностранца - его
фотография тех лет, умеренно аскетичная, висит в ее спальне.

Я не стал приближаться к старым друзьям, чтобы не подвергаться
ритуалу приветствий, а с порога розовой гостиной информировал маму, что
жду к вечеру гостей и полагаю, что ей не стоит выезжать сегодня в город:
новая власть еще не установилась, в любой момент может начаться
сопротивление, даже стрельба, на что мама ахнула, а отец Фредерик сообщил,
что слушал радио из Бангкока и там говорилось, что правительственные
войска застряли в южной провинции. Я знал министра внутренних дел и не
верил в серьезность его сопротивления. Старый миссионер разбирался в
людских грехах, но ничего не понимал в политике. Я решил подбросить ему
приманку.

- Я слышал, что есть какой-то перст судьбы в том, что самолет, везший
нового комиссара, разбился.

- Так говорят темные люди, - возразил Фредерик.

- Но говорят. Замечательный материал для проповеди.

- Негодный материал, - ответил смиренно отец Фредерик. - Военные
привезли в город кусок крыла самолета. Он прострелен из пулемета. А
пулемет такого калибра был у Па Пуо, который убежал от тебя, мой мальчик.

Про крыло я не знал. Мои люди проморгали то, о чем уже знает каждая
старуха в городе. Это никуда не годится.

- Па Пуо убит, - сказал я.

- Дай бог, - сказала моя мама. - На совести этого бандита было много
греха. Его именем пугали детей.

- Что делают русские геологи? - спросил меня отец Фредерик. - В
городе много говорят о них.

- Странно, - сказал я. - Есть куда более важные темы для разговоров.

- Ты такой информированный, Као, - вмешалась мать. - Правда, что они
смотрят, чтобы не было землетрясения?

- Это русские, мама, - я старался говорить нравоучительно. - Я бы
скорее поверил, что они устроят нам землетрясение.

- Не поняла, - мама наморщила напудренный лобик.

- Земля, мама, единый организм, все в ней связано. Если у нас дожди,
в Австралии засуха. Если у нас дует западный ветер, над Китаем дует
восточный. Если Москве грозит землетрясение, то надо выпустить его силу в
другой точке Земли...

Мать и отец Фредерик смотрели на меня приоткрыв рты.

- Откуда ты можешь это знать? - воскликнула мама.

Она не посмела усомниться в моих словах, я ждал возражений отца
Фредерика.

- А зачем правительству...

Я не дал Фредерику закончить вопроса. Я его предвидел.

- Одним ударом, без всяких забот, они уничтожают основной оплот
оппозиции. Все мы погибаем и лишаемся имущества. Край разорен, люди
бедствуют - и сюда входят войска из Лигона.

- Какой ужас! - воскликнула мама.

Я знал, что к ленчу мама ждет жену опального губернатора и кое-кого
из знатных дам Танги. Она не удержится, чтобы не поделиться с ними
ужасными новостями.

В гостиную сунулся лакей в идиотской ливрее, заимствованной моей
светской мамой из иллюстрированного журнала, посвященного коронации
наследника престола в Иране.

- Господин князь. Вас ждут.

Меня ждал связной с юга.

ВАСУНЧОК ЛАМИ

Утром я пришла в больницу к отцу. Он был в палате один. Майор Тильви
встал, поругался с врачом и ушел из больницы. Отец чувствовал себя лучше,
он даже занимался своими делами. Когда я была у него, он написал письмо и
передал его с полицейским, который дежурил в коридоре. Потом при мне ему
принесли еще одну записку, он подчеркнул в ней какие-то строчки и переслал
в комендатуру майору Тильви.

Я покормила отца, потом он спросил меня о Лигоне, как там произошел
переворот, а я толком ответить не смогла, потому что в ту ночь думала
только о лекарстве.

- Майор Тильви спросил меня, - сказал отец, - любишь ли ты молодого
князя.

- А почему он спросил?

- Он уверен, что когда князь пришел, ты бросилась к нему на шею.

- Ты считаешь, что князь плохой человек?

- Не мне судить о нем. Мы разные люди. Моя работа - охранять закон, а
он не друг закона.

- Значит, майор Тильви тоже враг закона? Он был против старого
правительства.

- Пойми, - возразил отец, - смена правительства в Лигоне не
освобождает меня от исполнения долга. Любое правительство будет бороться с
бандитами, контрабандистами и другими преступниками. Думаю, армия сможет
это сделать лучше, чем правительство Джа Ролака, в котором было много
продажных людей. Я думаю, что офицеры взяли власть, потому что они хотят,
чтобы стране было лучше... Так что у тебя с молодым князем?

- Отец, ты не любишь князя и его друзей.

- Мы принадлежим к разным кругам.

- Но я не могу сидеть дома и ткать юбки, как моя бабушка. Времена
изменились. Не надо было отдавать меня в колледж. Я люблю играть в теннис,
и княгиня была так добра, что давала мне читать книги из библиотеки.

Это был давний спор. Отец не запрещал мне делать, что хочу, но его
огорчало, что я бывала в доме князей Урао. Я старалась не рассказывать об
этом. Хотя он все равно знал.

- Не вскружил ли тебе голову молодой князь своими английскими
костюмами и английской речью?

- Нет, отец, клянусь тебе, нет. Но он добрый человек и помогал мне,
ничего не прося взамен.

- Чем помогал?

Я не ответила отцу. Я не могла сказать, что князь написал мне письмо
в Лигон, в котором говорил, что скучает без меня и, если мне понадобится
помощь, я могу обратиться к его другу господину Дж.Суну в гостинице
"Империал". И чтобы отец не говорил больше о князе, я сказала строго:

- Ты уже старый, отец. Когда ты перестанешь бегать по горам за
бандитами?

- Когда уйду в отставку, - ответил отец.

Мы оба замолчали, думая о своем. Потом отец сказал:

- У меня к тебе просьба.

- Я рада выполнить любую твою просьбу.

- Я хочу, чтобы ты уехала на время из Танги.

- Я же так спешила сюда, ты болен...

- Я не прошу тебя вернуться в Лигон. Я хочу, чтобы ты поехала к
почтенному Махакассапе.

- К дедушке?

- Да. Он стал совсем старый, никто не навещает его. Я хочу, чтобы ты
отвезла дар монастырю, в благодарность Будде, который не допустил моей
смерти. Ты же знаешь, что, выйдя в отставку, я постригусь в монахи и
поселюсь в том монастыре...

Это была любимая тема моего отца после того, как умерла мама. Князь
говорил мне как-то: "У твоего отца гипертрофированное чувство долга. Он
разрывается между долгом перед правительством, которое заставляет его
бегать по горам, стрелять в контрабандистов, арестовывать воров, и долгом
перед вечностью, который зовет его отряхнуть мирскую пыль и щадить все
живое, включая комаров". Тогда мы как раз собирали ракетки, вечерело,
вокруг жужжали комары, и сравнение Као было очень образным.

- В городе неспокойно, и князья, которые недовольны Лигоном, в любой
момент могут поднять кровавое восстание. Правда, я надеюсь, что Урао их
переубедит.

- Вот видишь, отец, - сказала я, - ты тоже думаешь...

- Урао умнее и образованней остальных князей. Князья большей частью
остались где-то в шестнадцатом веке, а он - детище нашего. И потому он
опаснее их всех, вместе взятых... - Отец поднял руку, останавливая мои
возражения: - Конечно, мне будет спокойнее, если ты в эти дни побудешь в
монастыре. К тому же мне нужно передать настоятелю письмо, которое я не
могу доверить никому больше. Почтенный Махакассапа отказался от суетного
мира, но суетный мир близок к стенам его монастыря.

- И долго я должна быть в монастыре?

- Думаю, что нет. Несколько дней.

- Но если князья поднимут восстание...

- Я о себе позабочусь. А теперь расскажи о русских. Зачем они
приехали? Что ты о них знаешь?