Чтение 18–й страницы книги ~На пути к Шамбале~

-- Потому что ты мне понравилась, а интуиция подсказала: бери.

-- Но теперь вы можете сказать, что все это значит? -- Нет, не могу.
Сам не понимаю. -- Комиссар слишком энергично развел руками, и правая рука
пронзила ткань пиджака. Хоть это было лишь видимостью. -- Но вижу во всем
нечто зловещее. На поверхности все просто и трогательно: романтически
настроенная девица убегает с возлюбленным. Но мы-то с тобой знаем, что
любимый в виде трупа лежит под водой. С кем же тогда убежала Вероника и,
главное, знает ли она сама, с кем убежала? -- Какой ужас вы говорите!

-- Это тебе лишь кажется. Когда задумаешься, поймешь, что я прав.

-- Я уже поняла. Хотя мне хотелось бы, чтобы Артем остался жив. А тот,
фальшивый, был бы убит. -- Все это пустые разговоры. -- Знаю.

Издалека донесся гудок паровоза. -- Собирайся, -- сказал комиссар. -- Я
готова, -- ответила девушка.

-- Наша с тобой задача, -- объяснил Милодар, разглядывая себя в зеркале
над ведром-парашей, стоявшим у входа в бар-барак, -- отделить Веронику от
этого чудовища. Но так, чтобы он тебя не увидел. У них есть твои фотографии.
Действуем вдвоем.

Милодар остался доволен собой. Он достал из кармана лыжного костюма
темные очки. Надел их. Вторую пару протянул девушке. В очках было плохо
видно.

Милодар двинулся к выходу на платформу. Ко -- за ним. Лыжи были длинные
и застряли в дверях. Комиссар обошелся без лыж.

Поезд появился из-за пологой, поросшей редкими низкорослыми елями горы.
Он гудел, приветствуя станцию. Ранние снежинки летели над рельсами.

-- Почему вы не задержите этого человека, если думаете, что на самом
деле он самозванец? Милодар даже топнул ногой, так он разгневался. -- Ты
тупая или притворяешься? -- спросил он, глядя на приближающийся поезд. -- Ни
то, ни другое! -- смело ответила девушка. -- Тогда подумай: на Детском
острове, где содержатся, возможно, самые загадочные и опасные существа на
свете... не хмурься, ты же не виновата, что можешь стать чудовищем...
происходит убийство. Кому-то понадобилось не только убить, но и подменить
человека. Зачем?

Ко покачала головой. Она не догадывалась, кому и зачем это
понадобилось.

-- Затем, -- продолжал Милодар, переступая с ноги на ногу, подпрыгивая
и изображая смертельно замерзшего туриста, -- затем, что кому-то
категорически понадобилась твоя подруга Вероника. Настолько, что похитители
не остановились перед гигантскими расходами -- они изготовили копию Артема
Тер-Акопяна, видимо, настолько похожую на убитый оригинал, что Вероника
попалась на подделку. Конечно, если она не часть дьявольского заговора... --
О нет! -- воскликнула Ко.

Робот в красной фуражке со свернутым красным флажком вышел на перрон.
Он поднял флажок.

Красная звезда была прикреплена к коническому носу старинного паровоза,
похожему, как показалось Ко, на детскую пороховую ракету, какие
использовались на острове во время фейерверка. Сам паровоз был
темно-зеленым, блестящим, колеса -- красными, из трубы валил черный дым,
машинист в ушанке выглянул в боковое окошко и помахал роботу. К паровозу был
прицеплен тендер, за ним -- три вагона. Первый с окнами узкими и частыми,
затем два деревянных монстра с широкими дверями в центре и маленькими,
забранными решетками окошками под крышей. Ко знала, что такие вагоны сто с
лишним лет назад именовались теплушками и занимали значительное место в
русской истории. Вагоны эти были грузовыми, но так уж повелось в России XX
века, что возили в них людей и большей частью не по доброй воле. В них
грузили солдат и преступников, в них набивались беженцы и голодающие; а так
как почти каждый житель страны в тот или иной час побывал солдатом,
преступником или беженцем, то можно считать, что мало кто избежал
путешествия в теплушке.

Уже к середине следующего века, хоть нравы далеко не везде и не всегда
смягчались, теплушки, как и железные дороги, сгинули в погребах истории.
Появились иные средства транспорта, внешне куда как более цивилизованные,
быстрые и вместительные. Но всеобщий интерес к истории и туризму возродил к
жизни образы и некоторые способы путешествия, заимствованные из глубокого
прошлого, со значительными отступлениями порой от исторической правды. Стало
особым шиком строить заново древние замки и виадуки, копать рвы и сооружать
подъемные мосты, чтобы путешественники, прибывшие от ближайшего космического
терминала верхом, могли стащить с себя смазанные потом латы и переодеться в
шелка для ужина в готическом зале. Там они внимали трубадуру, пожирали
бараньи ноги и кидали кости злобным псам, цапающим гостей за щиколотки.
Затем, тяжело захмелев от первобытного пива и браги, туристы устраивались
спать по двое и по трое на соломенных тюфяках, мучились от сквозняков и
дрожали при виде голубых привидений, созданных голографистами за особую
плату.

На Кольском полуострове и под Магаданом функционировали ретро-дороги,
призванные напоминать любознательным путешественникам о злодеяниях
коммунистов и их вождя Иосифа Сталина. Разумеется, все учили в школе о
злодеях XX века, и Ко еще недавно завалила контрольную по второй мировой
войне, решив, что в ней принимал участие Наполеон, который на самом деле
участвовал в первой мировой войне, или в какой-то еще, не менее пустяковой.

Будущее всегда снисходительно к прошлому и склонно преуменьшать его
достижения и преступления. На значительном расстоянии избиение младенцев
царем Иродом может быть оправдано исторической необходимостью или превращено
в приключенческий роман, в котором читатель следит за судьбой лишь одного из
младенцев -- того самого, которому удалось выпутаться из этой истории.

Так что для Ко, которая оказалась на полустанке по необходимости,
изобретательность Всемирного туристического агентства представлялась блажью,
садизмом и просто глупостью, но путешественники из сытой Дании и
благополучной Боливии с наслаждением отдавались мазохистскому началу в своих
душах и, листая потрепанные страницы соответствующих русских романов и
путеводителей, с душевным трепетом ждали, что же еще ужасное откроется за
следующим поворотом.

На этот раз открылся барак -- лагерный барак, он же полустанок, разъезд
Лагерный. Датские туристы толпились у окошек теплушек, а гиды в шинелях из
туристического бюро оттаскивали их от окошек и грозили побоями и даже
смертью.

Мало кто из пассажиров обратил внимание на ожидавших поезда Милодара и
Ко, хотя робот-начальник станции привлек внимание фотографов -- в поезде
было почему-то запрещено пользоваться современными камерами, и всем желающим
выдавали советские аппараты ФЭД и "Смена", которые, как правило, снимать
ничего не могли, пленка в них заедала и была перекошена, а то ее и вообще не
оказывалось. Но это было не столь существенно, потому что по окончании
путешествия аппараты и пленка конфисковывались.

Милодар оглядел Ко. Она уже на самом деле окоченела, из-под очков
торчал красный кончик носа, тонкое тело сотрясала дрожь.

Сам комиссар также старался дрожать, и очки его были столь велики, что
свободным оставался лишь подбородок.

Поезд на секунду притормозил.

Комиссар и Ко вошли в первый вагон, обыкновенный, хоть и старомодный,
снабженный узкими окнами. Вдоль вагона тянулся узкий коридор, в который
выходили деревянные двери купе. Вагон казался таким старым и запущенным,
словно его и на самом деле нашли на свалке, а не соорудили на заводе года
два назад.

Бравый усатый проводник, одетый в полувоенную синюю форму и черную
фуражку, встретивший новых пассажиров на площадке, без слов провел их в
первое купе и так уверенно закрыл за собой дверь, что Ко сразу поняла: он
предупрежден, а может быть, служит в том же ведомстве, что и Милодар.

-- Они в третьем купе, места пятое и шестое. После посадки не выходили,
если не считать, что девушка дважды посещала туалет.

-- Сколько времени вы в пути? -- спросил Милодар. Видно, он был
забывчив или проверял на забывчивость проводника.

-- Два часа сорок минут, -- ответил проводник. -- Билеты у них были в
порядке? -- В порядке.

-- Так я и думал, -- сообщил Милодар. Он был чрезвычайно серьезен.

Нет, Ко понимала, что ситуация сложная и никто не играет в игрушки. Но
в каждом, даже самом серьезном, деле нельзя перестараться. А то и похороны
могут показаться комичными.

Проводник ждал приказаний, чуть приоткрыв рот. Зубы у него были
вставные, модные, жемчужные.

Поезд пронзительно загудел. Через окно было видно, как начальник
станции дергает за веревку начищенный колокол.

Из двери в буфет вышел Сталин в сопровождении нескольких неизвестных Ко
военных. Он поднял руку, приветствуя поезд. Ко непроизвольно помахала в
ответ. -- Кто там? -- очнулся Милодар. -- Сталин, -- ответила Ко. --
Странно, что я его на разъезде не видела.

-- Они с товарищами нас часто провожают, -- заметил проводник. Милодар
кинулся к окну.

-- Голограммы, -- сказал он удовлетворенно, словно опасался, что Сталин
был настоящим. -- Их, видно, к поезду активизируют. Он снова опустился на
полку.

-- Возвращайтесь к своим обязанностям. Я вас позову, -- сказал он
проводнику. Когда проводник покинул купе, Милодар обратился

к девушке:

-- Мы не знаем, сколько у нас времени. Может быть, считанные минуты. Я
могу тебе сказать, что с этого момента основную роль в событиях будешь
играть именно ты. Я, конечно, этого не хотел, я тебе не доверяю, черт знает,
что сидит в твоем теле и твоей душе, но у меня нет выбора. -- Что вы
придумали, комиссар? -- Сейчас ты пойдешь в купе, где сидит Вероника... --
Зачем? -- Ты заменишь ее. -- Как так? -- Ты станешь Вероникой, а Веронику мы
вернем на

Детский остров.