яростный взгляд и, не сказав ни слова, ринулся за борт. Огромное тело
спартанца упало неловко в провал между волнами, издав тупой и громкий
всплеск. Таис, издалека наблюдавшая сцену между подругой и начальником,
стрелой скользнула под волнами на помощь Эоситею. Она поняла, что
лаконский начальник, хоть и отличный пловец, не умеет прыгать с высоты в
волнующееся море.
подтолкнул его из глубины. Вынырнув, он очутился на гребне встающего вала,
набрал воздуха и опомнился, увидев рядом веселое лицо Таис. Рассерженный
собственной неловкостью, еще более уязвленный при воспоминании о великом
пловце Неархе, спартанец оттолкнул протянутую руку афинской гетеры,
окончательно справился с собой и поплыл прочь с каждым взмахом рук все
увереннее. С боевым кличем следом за начальником с его корабля и других в
шумящую синюю воду посыпались десятки тел.
окружая Таис, будто легендарную морскую нереиду. Афинянка легко скользя,
уплывала все дальше, а воины старались догнать ее.
поднимаясь над водой и делая энергичные жесты, приказывая Таис вернуться.
спартанцев. Те остановились, поджидая, чтобы с торжеством схватить
беглянку. Под ликующие крики Таис оказалась в тесном кольце
преследователей, десятки рук протянулись к ней со всех сторон, и тут
гетера исчезла. Воины заметались, ныряя в разные стороны, но Таис,
нырнувшая глубже всех, успела проплыть под водой четверть стадии и
появилась далеко за линией преследователей. Пока они поворачивали и
набирали скорость, афинянка была уже у корабля и уцепилась за брошенный
канат. Менедем вытащил ее на палубу, к разочарованию "охотников". В
довершение позора многие из пловцов ослабели в погоне и борьбе с волнами,
и их пришлось поднимать на корабли. Эоситей, запыхавшийся, усталый, но
незлой, вылез по сброшенной ему лестнице и первым делом подошел к
афинянке, которую Гесиона уже обернула простыней, осушая волосы египетским
полотенцем.
лакедемонянин. - И клянусь Посейдоном, в следующий раз я принесу ему эту
жертву!
подругу. - Впрочем, я уверена, что она приплывет верхом на дельфине раньше
нас. Вот они, явились, - спартанка показала на белые пятна пены,
сопровождавшие мельканье стремительных черных тел, привлеченных игрой
своих собратьев-людей.
веслу в качку: это потруднее, чем по канату!
этого нельзя исполнять танец священных треугольников. А искусству плавать
так не научиться, надо родиться нереидой!..
упрекая в искушении судьбы.
сборищем воинов. Они ловили тебя, как дельфина! - закончила девушка,
оглядываясь кругом и как бы опасаясь нового нападения.
считать себя в полной безопасности, - смеясь, отвечала ей гетера, - они
ведь эллины и, особенно, спартанцы. Запомни это, пригодится. Кроме всего,
помни, что мужи обычно застенчивее нас. Если мы следуем обычаям, то
оказываемся гораздо смелее, а они смущаются.
противоположность гимнофобам - вам, беотийцам, македонцам. Тут спартанцы
стоят против моих афинян, как в Ионии эолийцы против лидийцев.
порнопионом.
А спартанцы и тессалийцы взяли обычаи и законы древних критян. У тех
появляться нагими на праздниках и пиршествах было привилегией высшей
аристократии.
до сих пор живущих на Крите и в глухих местах Ионии?
уделом подневольных людей и рабов, в Ионии - правом сильных, на Крите -
привилегией царей и высшей аристократии, в Элладе - богов... Пойдем за
нашу загородку, мне хочется отдохнуть после моря. Клонария разотрет меня.
отделение под рулевой палубой, отведенное ей, Эгесихоре и их рабыням.
беспокоившей ее теме.
Афродите Книдской?
Фрины, - одетую в пеплос и нагую. Обе одновременно выставил для продажи.
Одетую купили строгие правители острова Коса, а совершенно нагую за ту же
цену взяли жители Книда. Она стояла в открытом алтаре, светясь
желтовато-розовым мрамором своего тела, и, говорят, сама Афродита,
спустившись с Олимпа в храм, воскликнула: "Когда же это Пракситель видел
меня голой?!"
богиню священным ореолом. Уже много лет поэты, художники и военачальники,
ремесленники и земледельцы переполняют корабли, идущие в Книд. Афродита
Книдская почитаема несравненно больше Косской, ее изображение выбито на
монетах. Какой-то царь предлагал за статую простить все долги острова, но
книдцы отказались.
эллины поставили ее портретную статую из покрытой золотом бронзы на
лестнице, ведущей к святилищу Аполлона в Дельфах. Такова сила божественно
прекрасной наготы, и ты не опасайся гимнофилов. Именно они настоящие люди!
эллинов, издавна живших здесь. Таис полюбила этот город, один из самых
старых городов древней земли, стоявший на границе Дельты и Верхнего
Египта, вне дождливой зимы низовий Нила и летнего зноя южной части страны.
двух красавиц из Афин. Поэты, художники и музыканты пытались завоевать
сердце Таис, посвящая ей стихи и песни, умоляя стать моделью, но афинянка
появлялась везде или в паре с Эгесихорой, или в сопровождении застенчивого
богатыря, при одном взгляде на которого отпадала охота с ним соперничать.
А царственная спартанка прочно связала себя с начальником лаконских
наемников и не увлекалась ничем, кроме своих неслыханно быстрых лошадей.
Впервые здесь видели женщину, управлявшую тетриппой. Молодые египтянки
поклонялись Эгесихоре почти как богине, видя в ней олицетворение той
свободы, которой они, даже в самых знатных домах, были лишены.
покидала их, когда общество становилось буйным от сладкого вина Абидоса.
Гораздо чаще она оставляла Мемфис для поездок в знаменитые города и храмы,
спеша познакомиться со страной, множество легенд и сказок о которой с
детства прельщало эллинов. С беспечностью, удивлявшей Эгесихору и Гесиону,
продолжавшую считать себя рабыней Таис, она не спешила обзавестись богатым
любовником и тратила деньги на путешествия по стране.
великолепную память. Память, вбиравшая в себя все подробности мира,
неизбежно породила любознательность, подобную той, какой обладали
знаменитые философы Эллады. Сколько бы ни встречала Таис нового и
необычного в Египте, столь отличавшегося от греческого мира, первое
впечатление во время плавания от моря по дельте и первых дней, проведенных
в Мемфисе, не изменилось. Перед Таис упорно возникало одно из ярких
воспоминаний детства.
школу гетер. В городе, раскинувшемся у подножия огромной горы, стояла
сильная жара. Маленькой Таис очень хотелось пить, пока они с Матерью
поднимались в верхнюю часть Коринфа. Навсегда запомнилась очень длинная
узкая галерея - стоя, которая вела к священному источнику, знаменитому на
всю Элладу. Внутри чуть притененной галереи веял слабый ветерок, а по обе
стороны высокое солнце обрушивало на каменистые склоны море света и зноя.
Впереди, под круглой крышей, державшейся на двойных колоннах, ласково
журчала, переливаясь, чистая и прохладная вода. А дальше, за бассейнами,
где начинался крутой отрог, слепил глаза отраженный свет. Жар и запах
накаленных скал были сильнее влажного дыхания источника.
пустынями, протянувшаяся на десятки тысяч стадий, - расстояние,
колоссальное для небольших государств Эллады. Сады и храмы, храмы и сады,
ближе к воде поля, а с внешнего западного края этой полосы жизни
бесконечные некрополи - города мертвых - с неисчислимыми могилами. Здесь