ли?
уже давно лишился возможности передвигаться верхом. Полупарализованный, он
теперь никогда не покидал своего замка.
флага Карэны на границе с Сургарой. Более молодой, более здоровый
наследник Карэны приближался сейчас к заставе.
похож на наследника Карэны. Пайра? Да, Пайру начальник стражи увидел.
Молодой Пайра, уже прославленный своей доблестью, был единственным
аристократом среди всадников; остальные были много проще: служилые дворяне
и простые солдаты. Однако два флага бились на ветру над их головами.
Стоящий рядом с ним дозорный пожал плечами. Но это было слишком
невероятно. Получив имя Карэны, род Пайры стал бы по влиянию на страну
равен Горту или Ирау; вряд ли Высочайший Союз спокойно бы воспринял это, и
тем более вряд ли старик Карэна передал бы высочайшую власть своему
нелюбимому вассалу. Как старик Карэна пытался уязвить все более богатеющий
и богатеющий род Пайра! Он поручал Пайре самые неприятные задачи,
задевающие честь гонористого вассала; Пайра терпел, снося бесчестье
стиснув зубы; слишком высоко Пайра ценил законы, чтобы позволить себе
ответить на обиды.
думаешь ли ты, что Пайра по своей воле приедет в Сургару?
Пайра был уже совсем близко.
заметная гримаса скользнула по скулам, но он взял себя в руки и ответил:
строго, не мелькнет ли тень усмешки по лицам сургарцев, но сургарцы были
серьезны и внимательны. - У меня поручение в дом Руттула.
но сотник не собирался щадить чувства вельможного майярца.
твоего прибытия в Сургару, высокорожденный Пайра. И я бы хотел посмотреть
твои подорожные.
Сотник ступил вперед и взял свиток из руки Пайры. Он внимательно осмотрел
печати и подписи; глупо, конечно, подозревать в подлоге Пайру, но служба
есть служба; сотник нашел печати удовлетворительными и принялся изучать
текст подорожной. Читал он неумеючи, водя пальцем по строкам, шевеля
губами; понимал прочитанное он не очень хорошо, и ему то и дело
приходилось возвращаться к уже прочитанному. Пайра терпеливо ожидал. Текст
подорожной не был длинен, но сургарец разбирал его долго; наконец, когда
терпение Пайры стало истощаться, начальник заставы свернул пергамент,
оглядел еще раз, уже не очень внимательно, и вернул Пайре.
Пайра, - сказал сотник. - Я все же прошу тебя объяснить, какое право ты
имеешь разъезжать под флагом Карэны?
опять сдержался и сухо объяснил, что высочайший Карэна решил передать знак
Оланти внучке своей, принцессе Савири, жене Руттула и дочери короля Лаави
(Пайру передернуло, когда он титуловал принцессу: полагалось именовать
женщин сначала по имени мужа, потом по имени отца, но Пайре пришлось
сделать над собой усилие, упоминая имя мятежника Руттула впереди
королевского имени).
невероятней, чем все то, что он успел придумать, пока глазел на
приближение майярского отряда к заставе. Если принцесса Савири получит сан
высочайшей, это будет означать, что Руттул получит возможность влиять на
политику Майяра. Как могли допустить такое высочайшие принцы?
для того, чтобы майярцам удалось проникнуть в Сургару. Но какая может быть
выгода от вторжения в Сургару столь малочисленного отряда?
правдив. Но что заставит меня в него поверить? Только не твой меч,
высокорожденный Пайра.
мгновений рассматривал сургарца, что-то соображая, а потом вынул из-за
пазухи сафьяновый коробок. Сотник протянул к нему руки, но пайра коробок
не отдавал: он раскрыл его, и в этом футляре на темно-лиловом бархате
сотник увидел драгоценный цветок. Сотник разглядывал изделие из золота и
изумрудов внимательно; но разве мог он понять, подделка это или же перед
ним действительно знаменитый знак Оланти, каких всего семь на весь Майяр.
чем драгоценность, его убедило поведение Пайры: Пайра нервничал, Пайру
угнетала необходимость вести переговоры с бывшим рабом, Пайру коробила
необходимость показывать этому рабу священный знак Оланти, да и хотелось
Пайре, вероятнее всего, находиться сейчас далеко отсюда, где-нибудь в
Майяре.
моих солдат в сопровождающие. - Он оглянулся. - Пропустите их, - крикнул
он.
издревле называлось Воротами Сургары. Он был здесь впервые и потому
позволил себе с любопытством оглянуться вокруг. По его мнению, гарнизон
ворот был слишком велик; чтобы защищать это великолепно обустроенное
природой место, людей требовалось гораздо меньше, но Пайра тут же и
сообразил, что если бы он был властелином Сургары, он оставил бы в Воротах
людей гораздо больше, чем решил сначала - не стоило полностью доверять
неприступности скалистой гряды, стеной стоящей от моря до Миттауских
болот.
стенами, неприступными рвами, с башнями и внутренними дворами, но это
действительно было прекрасно защищенное укрепление. Божьим соизволением и
человеческой смекалкой здесь было создано одно из чудес мира.
унося с собой тяжелые щиты, ущелье показалось Пайре пустым, но он почти
сразу понял, что ошибся. Он поднял голову и обнаружил над собой настоящий
город. Домами в этом городе были пещеры, улицами - раскинутые висячие
мостики и лестницы. И в этом городе жили люди - не только воины
пограничной стражи, но также их жены и дети.
глаз смотрели сейчас, как проезжают внизу извечные враги.
делать было нечего, приходилось терпеть, каждую минуту ожидая плевка или
камня. Люди Пайры тоже притихли, посматривая по сторонам и вверх
враждебными взорами; они чувствовали себя как в ловушке и ожидали
нападения. А сургарцы смотрели на них сверху, переговаривались негромко и
непонятно на тарабарском языке беглых рабов.
устроенные камнепады; жутко было проезжать под ними, зная, что достаточно
сургарцам обрезать несколько веревок и умопомрачительные громады камней
устремятся вниз, погребая под собой все, что ни подвернется. Затем о том,
что было сверху, пришлось забыть. Сухое каменистое дно ущелья вдруг
превратилось в гниющее болото; уровень воды был глубок, но стало скользко,
лошади оступались, а две и вовсе упали в черно-зеленую муть. "Не хватает
еще мне свалиться на потеху черни", - думал Пайра, отметая в сторону
мысли, что болото устроено сургарцами нарочно. Но это, конечно, были
шуточки богов: болото, взбитое конскими копытами, обернулось скромным
ручейком и заструилось вперед, к Сургаре.
не страдая излишней гордостью, смотрел вокруг во все глаза; на его
курносом лице было написано удовольствие; он сейчас казался совсем
бестолковым, но Пайра не настолько плохо знал своего телохранителя.
Мангурре уже соображал, каким образом он взялся бы за штурм Ворот Сургары;
он любил такие задачки, хотя, когда дело доходило до того, чтобы
претворить в жизнь их решение, он обычно отходил в сторону и предлагал
делать это другим; Пайра подозревал, что поступал Мангурре так не из
скромности или лени, а для того, чтобы посмотреть, как безупречный план
может быть погублен ошибками исполнителей.
посматривали на Мангурре неодобрительно. В старшем из них было больше
злости, второй, совсем юнец, проявлял скорее интерес к одному из врагов, о
которых много слышал, но никогда еще не видал; он окидывал хокарэма