правду? Да, перед Ремблером стояла сложная задача.
так что над подоконником теперь были видны только ее глаза и прическа.
но снова готовые сорваться с языка слова застряли у него в горле.
потому что всегда хотел выглядеть лучше, чем есть. Сильным, умным,
побеждающим все трудности. Я этого добился, в это поверили все. Все -
кроме меня. Мне казалось, что с мягким человеком не захочет иметь дело ни
одна женщина. Им нужны сильные... И я действительно убеждался, что это
так. У меня за всю жизнь был только один друг, мы с ним были в чем-то
очень похожи. Но он был болен и умер молодым. И тоже одиноким - жизнь не
прощает слабости. Мой друг очень любил одну девчонку, но ни разу не
решился к ней подойти. Так она и не узнала. Когда я потом, уже после
похорон, попробовал с ней поговорить, она ответила: "А кому был нужен
такой мямля?". - Ремблер рассказывал это уже не Изабелле, а скорее самому
себе. - И я тогда решил, что никогда не буду тем, кого могут назвать
мямлей. Вот так и получилось, что моя жизнь разделилась. Я боялся проявить
жалость, боялся лишний раз признаться в любви. Любое проявление чувств
казалось мне признаком слабости. Наверное, потому, что я действительно был
слабаком. Это очень глупо, но когда мы с Рэем были еще детьми, как-то раз
он смотрел на закат и я вдруг заметил, что он плачет. Я поинтересовался -
почему, и он объяснил, что завтрашнее солнце будет уже другим... Что все
уходит и не возвращается. И я тоже заплакал. Мне было жаль солнце, жаль
всего, что не возвращается. Я плакал тогда едва ли не предпоследний раз -
наверное, это было в своем роде прощание с детством. Только Рэй чувствовал
все это острее: ему нужно было обратить мое внимание на то, что и жизнь
тоже уходит, что в ней всегда приходится что-то терять. Он ведь знал о
своей болезни... Вот так. А потом я заставил себя не плакать. Ни по какому
поводу. Вот только сейчас... Я вспомнил этот закат, слезы, потом - как он
ушел... Во всяком случае, мой друг был искренним перед собой... Подожди...
я, кажется, говорю совсем о другом?
Изабелла. - Я слушаю тебя.
вел себя соответственно с образом сильного и невозмутимого победителя. К
тому времени я действительно имел некоторые победы. Жесткий и лишенный
ненужных сантиментов подход создал мне хорошую репутацию на службе, я
считался там очень трезво мыслящим человеком. И я не мог никого
разочаровать. Нет, я, конечно, мечтал, что Труди однажды заглянет мне в
душу и сама поймет, как я люблю ее. Поймет без слов, без доказательств.
Теперь я знаю, насколько глупо было на это надеяться: каждый так хочет
быть понятым сам, что совсем не старается заглянуть в чужое сердце. Теперь
я поступил бы иначе, я сказал бы ей все, я бы начал делать глупости... Но
солнце уже закатилось. Я слишком успешно смог обмануть ее тогда, чтобы
сейчас она поверила в правду.
сказала Изабелла. Что-то женское и мудрое зазвучало в нем. - У нее нет
этого дара. Он вообще редко встречается. Изо всех наших он есть у Эгона,
ну и еще немного у Грега и у меня. Поэтому я и предупреждала, чтобы ты не
врал. Я бы все равно не удержалась и подсмотрела... Ах да, это немного
умеют еще двое... но это уже неважно.
узнала, бабушке... Пусть она решит. И вообще сегодня у всех большое горе.
Ты ведь слышал Селену? Они оплакивают тех, других...
рассказывают, что где-то кого-то убили? Плакать, ничего не чувствуя, - это
намного худшая ложь, чем смеяться... Понимаешь?
понимал, что она хочет сказать.
того, как решат они, но я надеюсь, что все будет в порядке. Только не
торопи, хорошо? Всему свое время. И еще... Не надо меня жалеть - это тоже
неправда. Ты просто ничего не знаешь. А потом и так поймешь. И мне,
честно, очень хотелось тебя увидеть.
круглыми, потом вновь вернулись к нормальному размеру. - Тогда... И тебе
спасибо. Ты хороший... Лучше, чем кажешься. Правда! А теперь закрой глаза
- и чур не подглядывать! Пока!!!
никого не было.
чувствуя, что на его руках затягивается веревка.
как его прикрутили к спинке.
знаю! Надо полагать, про Григса вы знаете не меньше меня, а Чаниту я видел
всего лишь раз.
Большому Рудольфу. - Ну ничего, сейчас мы тебе все объясним. Ты не
волнуйся - если будешь паинькой, уйдешь отсюда на своих двоих... А нет -
тут уж пеняй на себя!
нам нужен для разговора с их шефом. Послушай, парень... как там тебя?
Элу на глаза. - Психиатр!
Гас. Роббер тоже выгнул губу в кривоватой улыбке.
сделку. Ты ведь следил за нами, и ты не из полиции - это уже кое о чем
говорит. Значит, ты - из "невидимок", и нечего отпираться, тем более, что
мы это запросто проверим.
вдруг, что эти люди действительно не шутят. - Я искал... Я не следил за
вами!
шутить не станут, они всерьез приняли его за кого-то другого. И Селена
здесь ни при чем. И мистика вся побоку - перед ним были звери совсем
другой породы, но едва ли не более страшные.
действительно было бы очень неприятно признать, что он мог и ошибиться. Но
уж слишком все складывалось не в пользу этого докторишки. Не смотрят ТАКИМ
взглядом случайно - а он смотрел, еще как смотрел, словно в самую душу
старался проникнуть.
холодок пробежал по спине. - Настоящая патологическая личность.
Рассудительный вменяемый психопат, возомнивший себя большой шишкой..."
ребенку. Не знаю, какое отношение к этому имеет ваш фермер, но то, что вы
все крутитесь вокруг Кампаны, и то, что вас легко вычислить, - это факт.
Так что хватит играть в прятки. Если ты добровольно перейдешь на нашу
сторону - ты хорошо заработаешь. Если нет - на этот раз ты сможешь унести
отсюда ноги, но только после того, как все нам выложишь. Так или иначе,
твои примут тебя за предателя - и будут правы. Так что выбора у тебя нет.
Или почти нет. Так как? Ты нам помогаешь?
случайно...
к вам это, поверьте, не имеет никакого отношения.
случае его шансы выйти отсюда живым сведутся к нулю. Если этот "хищник" и
обещал ему свободу - то только лишь потому, что надеялся на его знакомство
с каким-то другим бандитом.
шанс сбежать по дороге. Если ты просто смолчишь - ты или убедишь их в
своей невиновности и отправишься на тот свет, или..."
Можно было не сомневаться, что эти люди без всяких колебаний прибегнут к
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Орлов Алекс
Шилова Юлия