бессмысленные, но ритмичные звуки. Затем это занятие начало ей надоедать,
а Глории все не было.
сторону Мидиана смотреть ей не хотелось: зубы ворот пугали ее, а вся
остальная местность прямо-таки удручала своей однообразностью. Не зная,
чем занять себя, Шерил Энн решила обойти вокруг машины, но вдруг услышала
звук, сразу привлекший ее внимание.
получала возможность помечтать, что эта машина затормозит неподалеку, из
нее выйдет красивый молодой человек и...
вынырнула мужская фигура.
приключение? Было похоже на то...
привлекательная седина. Впрочем, возраст был малозначащей подробностью.
Шерил Энн встала и широко улыбнулась навстречу незнакомцу.
здесь делаешь?
Понимаешь, я неожиданно освободился и решил заехать за тобой. Ты рада меня
видеть?
срываясь с места, чтобы как можно скорее оказаться в его объятиях, но
почему-то вдруг в самую последнюю секунду ее охватила необъяснимая
тревога.
самой показались фальшивыми.
речь? А Шерил Энн боялась. Боялась панически и безнадежно, словно
почувствовала на себе прикосновение костлявой руки подкравшейся смерти...
же в нем что-то есть... Оно впечатляет - это единственное, что можно
утверждать наверняка".
старинного, свойственного всем древним городам, и кладбищенское
философское молчание, одновременно пугающее и внушающее к себе почтение, и
своеобразное достоинство, не говоря уже о мистическом привкусе, сквозящем
буквально во всем.
совершенно естественной реакцией.
проникнуться глубинным духом этих стен и улиц, нежилых - но не кажущихся
брошенными. Временами ей чудилось, что она улавливает суть того, что
тянуло Эрона сюда; временами же ее почти пугала враждебная отчужденность.
Мидиан можно было понимать или не понимать, как любое гениальное творение,
но не считаться с его существованием и влиянием на остальной мир было
нельзя. Особенно двойственное и сложное впечатление производили на нее
статуи: то и дело Глория ловила себя на том, что они напоминают ей живых,
но окаменевших вдруг людей или существ. Разве не так выглядят
реконструкции сожженных в Помпеях? Искаженные страхом лица, запрокинутые в
отчаянии головы...
глыбой торчащая из-под земли. Казалось, это задавленный камнями и глиной
великан взывает о помощи - столько потаенного протеста и боли было скрыто
в простом ее изгибе.
совсем иной его отсчет.
заставил ее вздрогнуть. Он доносился из небольшого каменного тупичка, до
которого пока не дотянулись зеленые лапы плюща.
том, что здесь может быть небезопасно прогуливаться в одиночку? Разве вид
этого места не предупреждал ее об этом?
скрывается здесь, пока правосудие еще не докопалось до истины?"
остудила ее порыв:
выхватил живое существо.
когда нервы напряжены до предела, способна вызвать такой эффект, тем
более, что попавшееся ей на глаза существо выглядело невероятно уродливым
и чуждым. И - жалким... Последнее она поняла уже со второго взгляда.
всего оно напоминало невероятно большеглазую лысую кошку или, скорее,
гигантский кошачий эмбрион. В самом деле, его беспомощность казалась
именно младенческой. Единственное, на что существо было способно, так это
приподнять почти треугольную морду, большую часть которой занимали
бессмысленно раскрытые глазищи, и беззвучно приоткрывать небольшой рот.
молящий одновременно.
насколько выразительны были черты ее лица.
эта женщина внушала ей скорее страх, чем жалость.
посреди солнцепека существо.
начавшую уже переходить в тупое безразличие. Боль, от которой устали
настолько, что вся ее острота потерялась.
- Не бойся меня... Лежи спокойно...
себе, глядя на нее со стороны.
ребенком.
нетерпение и беспокойство. - Умоляю, принеси ее ко мне, сюда!
самом деле не понимала, почему ее собеседница не могла принести животное
сама.
понятны.
женщина, все же не покидая тени. Когда Глория оказалась рядом, она
буквально выхватила гигантского котенка у нее из рук и судорожно прижала к
себе, чтобы тут же поспешить убраться внутрь домика, выглядевшего по
местным меркам относительно целым.
сокровищу.
кого расспросить про Эрона. Тем более, что она, похоже, оказала здешней
жительнице услугу, смысла которой, правда, понять пока не могла.
изменялись на глазах. Втянулись в кожу, ужимаясь до характерного для
человека размера, уши, уменьшились глаза...
существо, ответила женщина.
"кошки".
животным, превращалось в человека! Пока это был уродец с выступающими
скулами, острыми ушами, заячьей губой и кожей, слишком плотно обтягивающей
кости, но с каждой секундой уродство уходило. На только что лысой головке
зарыжели симпатичные кудряшки, да и личико хорошело с каждой секундой.
что забывает обо всем... Она ведь всего лишь ребенок!