и испытующий взгляд Сарта надвинулся на замершего трупожога. -
Сообразительный... Да, я должен знать. И знаю.
потерявшего возраст на неведомых дорогах, - увидел в их зыбкой
колеблющейся глубине хмурого коренастого юношу в пунцовом капюшоне,
отчаянно пробивающегося к темнеющему входу в катакомбы; увидел грузное
тело на его широких плечах, обмякшее тело с неправдоподобно тонкой стрелой
под левой лопаткой; увидел, дрогнул, - и внезапная тьма немыслимого
прошедшего времени затопила открывшееся.
окраинах... Мастер умер легко и быстро, а я... Я ушел в кяризы. И вот, как
видишь, - умираю до сих пор. И все никак не выходит. А жаль.
Охотника. Видимо, Сарт также ощутил возникшее напряжение, потому что он
долго смотрел на людей, стоящих у незапертой двери, и взгляд его
старательно обходил молчащего Девону.
тогда были - Мастера. Они видели казнь Собеседника и знали, кто мы. Тело
учителя оказалось лучшей рекомендацией.
Охотника, вплотную подбежал к Сарту. Тот иронически приподнял бровь и
улыбнулся Пирону.
казнили еще до Второго Нашествия! Второго - ты слышишь, старый безумный
лжец?! - если это вообще не легенда!
спутанных волос юноши; и Пирон отпрянул в изумлении. - Это хорошо. История
заслуживает уважения. А легенды - это всего лишь слишком эмоциональная
история. И зачастую слишком наивная... Да, Собеседника, патриарха Мастеров
из кяризов - который, кстати, терпеть не мог, когда его называли Магистром
- действительно казнили почти два века тому назад. По местному времени...
Что было потом, мой кричащий знаток архивов?!
засуха, и гонения на уходящих в кяризы, и через год Мастера заговорили
Путь через катакомбы, создав Витраж Дороги, ныне почти утерянный... Потом
полтора десятилетия было безвременье, и никак не могли выбрать следующего
Магистра, потом горел Зеленый замок, и...
неожиданно осекся и кинулся к дубовому шкафу, пылившемуся в дальнем нефе.
Хлопнули створки, перевязанные свитки полетели на пол, Подмастерье по уши
зарылся в их шелестящую груду - и когда он вынырнул оттуда с коричневым
пергаментом в руке, лицо его напоминало серый изношенный балахон Сырого
Охотника.
ледяным каплям; и Скил физически ощутил их холод.
подошел и бережно подобрал его.
жизнь, как только может любить ее ученик великого палача. И эта жизнь
исторгла его из себя, как мать - кричащего ребенка. Только мне удалось
вернуться.
время так и не произнес ни единого слова. И по дороге молчал. Пирон - тот
просто остался в хранилище, колеблясь между стремлением уличить старика во
лжи и страстной надеждой поверить в невероятное; Сырой Охотник мгновенно
растворился в сумраке переходов по своим сырым охотничьим делам; а Девона
все оставался непривычно тихим и только все туже скручивал в трубку
извлеченный из-за пазухи список.
заржавели?! Где не надо - так ты первый, а тут... Ты как себе мыслишь,
этот... как его... Сарт - врет или нет?
Болит у него, глубоко, внутри, но - болит... Пустота у него там, без дна,
без смысла, но - болит, Скилли... И так же чувствую, что мне все это
безразлично. Пока. Вот Пирон ждет, что придет добрый дядя - а лучше сразу
два дяди - и даст ему конфету. Дешево и сердито. Бог из машины. А я не
Пирон. И не Сырой Охотник, отгородившийся от мира серым безразличием
балахона и умением в случае чего дать любому палкой по голове. Впрочем,
под шелухой, под коркой и в том же Сыром Охотнике сидит маленький сопливый
Пирон; иначе он давно уже перерезал бы себе горло, при всей антипатии к
металлическому оружию. Надежда, Скилли, умирает... последней. А вот я -
чужой. И Сарт - чужой. Только я хочу стать своим, а Сарт... он или
раздумал, или разучился, или... Не знаю. Вернее, не чувствую. Пока. А так
- все может быть, парень Скилли...
очень жалко тоскливого неприкаянного Упурка, но он стыдился своей жалости.
Кто он такой, в конце концов... И потом - что-то общее проглядывало в
отстраненно-вежливом Сарте и импульсивно-распахнутом Девоне. Что-то общее,
скрытое в толще мелочей, неразличимое для постороннего взгляда... Может
быть, это и значило - играть?!
Выговоришься, развеешься, и...
треп не купишь. Зря, что ли, мы тут список составляли? Да и Пирон
обидится...
жизнь в конечном счете не такая уж бесполезная штука.
Скилли? Я читаю жизнь с листа, как придется, не успевая разобраться,
подготовиться, расставить паузы и ударения. Кто подсунул мне этот лист - и
почему именно этот? Что было на прошлых листах и что будет на следующих?!
И какая цель маячит в конце?.. Единственное, в чем я свободен - так это
усилить акценты там, где я хочу. И порвать лист тогда, когда мне взбредет
эта блажь в голову. Ты думаешь, почему Сарт не сказал нам, отчего его -
мастера, Магистра и кто он там еще? - выбросило из кяризов, и вообще из
его мира и его времени? Гляди, Скилли!
хранилище и с которых Девона позднее читал "Мастера" - и Скил с трудом
исхитрился поймать их. Затем быстро перелистал страницы. В самом конце
оказался приколот кусок странной голубоватой бумаги - или ткани? -
исписанный летящим крупным почерком. Сбоку были пририсованы три смешные
рожицы. Последняя была смешная и страшная одновременно. Страшно смешная. И
глаза, как у голодной крысы. Скил вгляделся в написанное.
слова внезапно обрывались в хищный первобытный хаос, в дымящуюся лаву; и
рожица в правом углу удовлетворенно косилась в изломанную трещину
открывшейся бездны.
ему показалось, что это произнес не он, а кто-то другой, спокойный и
бесконечно старый. - Если это и означает играть, то нельзя играть
безнаказанно. Ни жизнью, ни словами. За сказанное надо отвечать. Уж лучше
банальная кровь человека на щите. И, наверное, именно поэтому Собеседник
позволил...
бросил Девона. - Пирон с его возможностями - если легенды не врут - снес
бы тюрьму, а Сырой Охотник перебил бы полгорода. А Собеседник пренебрег
всем, вплоть до собственной жизни. Плевать он на нее хотел. Я полагаю, это
и есть подлинная власть, не требующая ежеминутных подтверждений. И Сарт
понимает это. Теперь понимает. Понимает, Скилли, - где бы он ни был и кто
бы он ни был! А пути его вызывают головокружение даже у меня, и я не хочу
представлять непредставимое. Тем более, что мы с ним, как я уже говорил, в
разных плоскостях.
на ребро.
вот здесь, на столе, а он - там, вверху. Или внизу. И мы безразличны друг
к другу.
столе, а Сарт - вверху. Или лучше - внизу. И подальше... Он пригляделся
повнимательней и поднял глаза на Упурка.
тут... но вот здесь, посередине, вы пересекаетесь. Что тогда, Девона?..
Василенко Иван
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Конюшевский Владислав
Буркатовский Сергей
Каргалов Вадим