домика. Он успел переодеться - теперь на нем были тяжелые туристские
ботинки, военная рубашка и джинсы, перетянутые офицерской портупеей; в
руке - зачехленная гитара, из-за которой он походил на рано постаревшего
итээра, собравшегося на слет клуба самодеятельной песни.
сейчас надо все бросать и лететь. Просто надо хотя бы иногда...
взгляды Арнольда.
затрещал, приложил руку к груди и резко отвел ее в сторону, словно дергая
леску. Полы пиджака задрожали и превратились в стрекочущий прозрачный
полукруг над спиной; он медленно поднялся на несколько метров, явно
пародируя полет пластмассового вертолетика.
обидчика. Артур продолжал валять дурака - трещал, дергал невидимую леску и
покачивался из стороны в сторону. Подлетев к мрачно наблюдающему за этим
Арчибальду, Арнольд взглянул на него и жалостливо отвел взгляд. Хоботок
Арчибальда, загнутый вниз и какой-то мятый, вызвал у него длинный ряд
ассоциаций, закончившийся вопросом: "Страна, скажи, как твое имя?" (Это
был, как Арнольд вспомнил, заголовок газетной статьи, слева от которой
размещалась реклама пластмассового приспособления от импотенции
"Эректор".)
открылся берег, на котором неподвижно лежали сотни полуголых тел. Запах
моря смешивался с множеством других пляжных запахов; теснота, с которой
лежали отдыхающие, напоминала о заводской бане, и желания приземлиться ни
у Артура, ни у Арнольда не возникло.
сторону далеких скал. - Там народу почти не бывает.
впереди, стараясь двигаться не очень быстро, но и не настолько медленно,
чтобы Арчибальд понял, что его щадят.
прямой, над морем. Сначала Арчибальд наслаждался полетом и искренне
досадовал на то, что уже столько лет добровольно лишает себя наслаждения,
доступного в любой момент, но когда усталость разогнала ударившую в голову
кровь, он посмотрел вниз и обомлел.
подумал Арчибальд) и зажатой в них гитарой, похожей на ракету "Хаунд дог"
под брюхом бомбардировщика Б-52, расстилалось море - оно было очень
далеко, и волны на нем казались неподвижными. Берег оказался на таком
расстоянии, что Арчибальд понял - свались он сейчас вниз, вплавь он до
него не доберется. Ему стало страшно, и он поднял взгляд на небо.
обменивались впечатлениями о погоде; про Арчибальда словно забыли. Они
отлетали все дальше от берега, и Арчибальд стал ощущать короткие приступы
паники. От страха он тратил массу лишних усилий, махая крыльями намного
быстрей, чем требовалось; сначала он подумал, что все-таки сумеет долететь
до заповедника, и уже почти успокоился, решив никогда больше не
ввязываться в такие приключения, как вдруг что-то сильно толкнуло его в
лицо и грудь.
протер их - вся лапка, когда он поглядел на нее, оказалась покрытой грубым
папиросным табаком. Табак запорошил ему глаза и рот, забился в волосы и в
большом количестве попал за шиворот, но задуматься, откуда он мог взяться
на такой высоте и в таких количествах, Арчибальд не успел, потому что
гитара неожиданно стала очень тяжелой, а в спине возникла настолько острая
боль, что стало ясно - еще полсотни метров, и крылья откажут.
поняв, что его не слышат, зажужжал во весь хоботок:
последним, что он различил, была крошечная белая лодочка прогулочного
катера на темно-синем фоне.
дотянешь?
не оставалось уже ни высоты, ни палубы, ни необходимости куда-нибудь
дотянуть. Вслед за этими словами послышались другие, неразборчивые, на
которые не было никакой охоты отвечать, потому что были дела поважней и
поинтересней, но голоса становились все громче и нахальнее, и кто-то даже
начал сильно трясти за плечо, после чего пришлось открыть глаза и увидеть
склоненные лица Артура и Арнольда.
среди оранжевых спасательных плотов - по цвету они так напоминали пыльные
резиновые трубки, висящие на стене у него дома, что ему сразу стало
спокойно и горько. Под головой у него была гитара, а рядом сидели на
корточках Артур с Арнольдом. Теплоход слегка покачивало; с нижней палубы
сквозь шум мотора пробивались крики пассажиров.
поймали. У тебя что, высотобоязнь?
белых птиц - они летели с той же скоростью, что и катер, но совсем не
махали крыльями и казались эмблемами с кулис невидимого МХАТа. Время от
времени с палубы бросали в море конфету или печенье, и тогда одна из птиц
чуть поворачивала крылья и уносилась назад, превращаясь в покачивающееся
на воде белое пятнышко, а ее место над кормой занимала другая.
произошло так быстро, что ни Артур, ни Арнольд ничего не заметили.
белой полосе пенного следа за кормой.
Чайки. И все это рядом. А я... На палубу вышел, а палубы нет...
несколько плоских камней; на вершине одного из них мелькнули два
обнаженных тела и сразу исчезли за наехавшей скалой. Арчибальд издал
невнятный стон - словно из глубин его сердца вырвалась на свободу вся
долго копившаяся ненависть к себе, к своему жирному дряблому телу и
бессмысленной жизни, - и, прежде чем приятели успели среагировать, он
схватил гитару и бросился в воздух.
остались только плоский камень с двумя лежащими на нем телами, который
становился все ближе и наконец заполнил собой все пространство; тогда
новой целью стала стремительно несущаяся на него голая женская нога -
Арчибальд ощутил, как его хоботок выпрямился и налился давно забытой
силой. Арчибальд громко зажужжал от счастья и с размаху всадил его в
податливую кожу, подумав, что Артур с Арнольдом...
однозначное, и думать стало некому, нечего, нечем да и особенно незачем.
скомканное платье, - не хотела! Я ничего даже не заметила!
просто несчастный случай, очень несчастный.
могла смотреть на то, что совсем недавно ходило по земле, радовалось
жизни, сосало кровь и называло себя Арчибальдом. Сейчас это был мятый ком
кровавого мяса, кое-где прикрытый тканью, из центра которого торчал
треснутый гриф гитары - ни рук, ни ног, ни головы уже нельзя было
различить.
с сего как взлетит. И с такой скоростью - мы его даже догнать не смогли.
Кричали вам, кричали. А когда подлетели... Вы ведь и не заметили ничего.
Его назад в море отнесло. Полчаса искали.
никуда не хотел лететь, словно чувствовал. Но потом согласился. Наверно,
просто решил умереть как комар.
глазах у него помутилось. Увидел на миг ослепительный свет. Упал, сердце
больше не билось...