упадет гильотина на шею, порвется веревка... вот-вот выдернут из
петли, спасут!!! Нет, не выдернули, не вынули - не для того и
вешали-то, чтобы вынимать. Повесили - так виси! Повешенному не больно
и не тяжко. Прошитому пулями насквозь не горько и не муторно.
Безголовому телу не тоскливо... Обречен только сидящий в неволе.
Казненный - свободен. И лишь Господь Бог над ним, больше никого нету.
Узнику же-любой бог и хозяин.
Кто пытался услышать стук его измученного страхом сердца?! Ждать и
надеяться? Биться головой о стену? Бежать на штыки? Тысячи смертников
погибли на земных шахтах, выковыривая из чрева планеты-матери урановые
руды. Тысячи сгнили в свинцовых рудниках и на оловянных приисках...
Куда бежать затравленному, обложенному, больному, умирающему?! Только
в пасть смерти? А она и так перед ним распахнута, ждет его... Горе
попавшему в лапы врагов своих и истязателей, даже если истязают его по
законам, писанным людьми. Телами гасили ураганный огонь штрафные
батальоны каторжников-смертников - погибать, так с музыкой, после
стакана спирта, а лучше сжимая пальцы на горле вражины. Смертник -
зомби, он идет туда, куда путь укажут. Смертник - волен в свой
последний миг, ибо может поднять руку и на палача своего, хватило бы
только духа!
цитаделей, лагерей, колоний. Побегов лихих и бесшабашных, продуманных
до деталей, спланированных, удачных и неудачных, кровавых и
бескровных. Земля-махушка! Даже в пустыню можно бежать, даже на
льдину, в осеннюю голую степь, во мрак, в темень, в стужу и жар. Но
куда бежать с астероида, висящего в черной пропасти? Куда бежать из
забетонированного шара?! Куда бежать из океана? В воздух - нет
крыльев, в землю зарыться - не червь, ты не крот - человек. Куда
бежать с подводных гиргейских рудников?! Куда бежать обреченному на
смерть? Только на тот свет, ибо этот уже не приемлет его.
Пришибленного. Целый год он таскал ей кайло туда и обратно, в забой и
наверх. А теперь вот лежал бездыханным с простреленной спиной. Он
впихнул ее в трубу, дернул рубильник, сунулся сам - да вот так и
вывалился с другого конца, прошитый очередью. Ее спас, а сам погиб. И
скаф не защитил, стреляли "иглами".
боксе на развилке. Пойдем!.
ее синие глазища побелели, она вскочила на ноги. - Сначала я придушу
одну из этих сволочей! А потом пойдем!
большелобый, бритый наголо парень с тяжелой челюстью и косящим глазом.
Этот глаз зло высверкивал из-за прозрачного щитка.
счеты свести! Око за око, зуб за зуб! Я придушу его собственными
руками, к черту ваши колечки! Пусти меня! - Она вырвалась из объятий
Халдея, набросилась на сгорбившегося вертухая, сшибла с ног.
руку. Они вполне могли помериться силами - гидравлика в скафавдрах
была одинаковой, сейчас все могли считать себя силачами, каждый мог
поднять другого и бросить на десять метров. Стоило только начать.
Пришибленный всегда смотрел на меня так... так грустно, так
пришибленно. И вот его нет!
встречался?! Может, ты свою ячейку на ночь оставляла открытой, ха-ха!
полетел под ноги карлику, гремя всеми сочленениями скафандра.
простреленный труп Руперта и побрел за всеми, волоча ушибленную ногу.
Но видеослежка работала на самообеспечении.
видно, каждую царапину на скафе. Пока этот ублюдок Халдей свою пасть
раззявливал, я у него все гнилые дупла в зубах пересчитал!
стояла объемная карта зоны. Он хотел убедиться сам, без дураков.
ушей, зато чувстовалось, как убывает кислород - Иван пока не включал
внутренние системы скафа, беречь, надо беречь силу, мощь, воздух,
воду, все! Люди на экране шли медленно, может, это только казалось так
со стороны, Ивану хотелось подстегауть их, поторопить.
помещения в помещение, из трубы в трубу. Иван несколько раз пересчитал
их - двадцать два. А где остальные?
девять? Прошло совсем немного времени, а уже десять трупов - десять
освободившихся навсегда душ, взирающих на мучения беглецов свыше, а
может, из адской пропасти? Или их захватили преследователи?
шахты были заварены намертво. Два мускулистых гиганта держали под
прицелом четырехствольных сигма-бомбометов оба конца. Гул пламени
становился сильнее. Кеша Мочила щурил глаза, его клонило в сон.
уходящий в глубины, где же ты?! Неужго карлик ошибся... Вот он
загоняет их в кабину - битком, там же негде стоять, они лезут друг
другу на головы, нижние садятся, ложатся, битком! Цай ван Дау орет на
них. Лива - ее чуть не придавили, хотя как можно придавить в скафе.
Куда они пойдут - вверх, вниз? Цай молчит. Он знает, что все
прослушивается, просматривается.
не ошибся, да и как он мог ошибиться, ведь он закладывал эти
лабиринты. Но там тоже не дураки сидят, они нащупают кончик - рано или
позно они проникнут в тайные лазы Синдиката.
сразу подевалась. Нюх! У Кеши явно был превосходный нюх, иначе и не
могло быть.
раздолбал вдрызг, в него больше никто и никогда не войдет, -
проговорил Иван, не отрываясь от экрана, - мы будем идти к другому
входу, через семь перемычек.
пыталась уцепиться хоть за что-то живое, движущееся. Иван зримо
представлял, как сейчас в зоне перехода включаются и отключаются,
одновременно тысячи следящих мертвых глаз-бусинок, вживленных везде и
повсюду. Вода... нет, это ядовитая гиргейская жижа, откуда она там,
неужели прорвало? Иван придвинулся к экрану.
силой - в глубину, в черную безмолвную толщу. Два крохотных огонька,
два уголька. Откуда они там? Кровавые глазища вспыхнули внезапно,
будто открылись незримые черные веки. Неописуемая злоба светилась в
этих глазах. Нечеловеческая и необъяснимая.
пропало все - толщи преград, экраны, перемычки, переборки, километры
изъеденного норами и ходами базальта... во всем мире оставались только
он сам и эти прожигающие душу глаза. Безмозглые твари. Обитатели
глубоководных впадин и черных пещер. Из какого дьявольского омута
выплыли вы? И почему Иван ничего не видел. Он был там, под толщей
свинцового мрака, наедине с выматывающим, высасывающим взглядом, он
шел вперед, раздвигая руками полупрозрачные толщи, разгребая
вздымающуюся муть, он шея прямо на кровавые глаза. Он не видел
ощеренной пасти, жутких изогнутых клыков, острых крючьев на концах
шевелящихся черных плавников. Глаза становились огромными,
исполинскими - два громадных полыхающих шара висели во мраке, не
освещая ничего вокруг. Он не понимал, кто он, что он, где, зачем,
откуда взялся и куда идет, он уже не знал, как его зовут, о чем он
думал минуту назад - два жутких живых магнита влекли его к себе, и все
в голове плыло, все исчезало куда-то, пропадало" он знал только одно:
надо пройти еще немного, разблокировать скаф, сбросить его,
освободиться от титанопластиконовой оболочки, сжимающей тело, войти в
эту жидкость, в эти пылающие манящие шары, раствориться в них - и все
будет! все сразу разрешится и станет ясным, понятным, кончатся все
муки, тревоги, терзания!
марево, шел без сомнений и страха, безогледно, как шел на своих
десантных ботах в Малиновый барьер - в Осевое, в безумный засветовой
огонь. Идти, идти, надо идти.
хватало, тащило назад, вопило в уши: "Гуг! Остановись! Что с тобой,
Гуг?!" Но он шел, отбивался и шел.
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур