Чтение 18–й страницы книги ~Шкатулка рыцаря~

искал знакомства с Лигушей? Почему Лигуша испугался Соловья? Почему он
бросился в Город, почему не стал прятать свои загадочные ценности в Т.?
Наконец, что он прятал?

- Это не один вопрос, - недовольно сказал Врач. - Это четыре вопроса.

- Хорошо, - сказал Шурик. - Поскольку на все вопросы отвечать ты явно
не желаешь, ответь хотя бы на последний.

- Шкатулка! - сказал Врач, моргнув неуверенно.

- Какая шкатулка? - удивился Шурик.

- Шкатулка рыцаря...

Ну-ну, поощрил Шурик. Он видел, как блеснули глаза Врача. Ты что-то
знаешь. Или догадываешься. Умный же человек.

Догадки Врача выглядели не слабо.

Он, Леня Врач, человек въедливый и дотошный, много лет интересуется
историей...

Пропустим, грубо сказал Шурик.

Он, Леня Врач, человек дотошный и любознательный, много лет
интересуется историей в самых разных ее аспектах...

Пропустим, грубо повторил Шурик.

Он, Леня Врач, человек, любящий точность, обдумывающий каждую деталь,
много лет внимательно изучает исторические документы на трех доступных ему
языках и даже переписывается с археологом академиком Ларичевым...

И это пропустим, заявил Шурик. Увлечения Врача не казались ему
важными.

- Тогда отваливай, - обиделся Врач.

- Ладно, - пошел на попятный Шурик. - Я тебя выслушаю, только не
пытайся уверять, что бывший бульдозерист имеет какое-то отношение к
истории, или к психологии, или к академику Ларичеву.

- Вот и отваливай! - совсем обиделся Врач. - Я вообще говорю с тобой
только потому, что этого хотел Роальд.

- Тогда расскажи мне то, что ты рассказал Роальду.

Врач попыхтел, поблескивая влажными глазами.

Было видно: то, о чем он догадывается, и впрямь тревожит его.

Изучая определенные исторические документы на трех доступных ему
языках, он, Леня Врач, в самых различных текстах, казалось бы, совсем друг
с другом не связанных, - в таких, скажем, как записки крестоносца
Виллардуэна или дневники археолога Кольдевея, отчеты средневековых
инквизиторов или папирус, донесший до наших дней сведения о похождениях
египетского торговца Уну-Амона, - обнаружил упоминания о загадочной
шкатулке, появлявшейся время от времени то здесь, то там, но никогда не
дававшейся людям в руки. Заколдованная какая-то шкатулка. Упоминания о ней
он нашел даже в отписках дьяков Сибирского приказа.

Они были пьяницами, эти дьяки, не поверил Шурик.

- Подумаешь! - возразил Врач. - Кольдевей тоже любил выпить, тем не
менее, на его трудах стоит история. И я еще кое-что узнал. От Анечки! -
глаза Врача торжествующе блеснули. - Видела Анечка шкатулку! Видела у
Лигуши. Он трогать ее не разрешал, но видела ее Анечка!

- Ну и что в ней, в этой шкатулке? - спросил Шурик.

И опять Врач отвел взгляд в сторону.

Он, Врач, сделал массу выписок. Он специальную папку завел:
"Извлечения". Масса выписок, вырезок, предложений. Но в апреле, перед
первым убийством Ивана Лигуши, папка у Врача пропала. Прямо со стола
пропала. Никому, кроме Врача, не нужны были эти бумаги, но вот пропала
папка.

Если ты подозреваешь Костю-Пузу, - сказал Шурик, - то бумаги его
интересуют только в виде ассигнаций.

Речь о шкатулке, отрезал Врач. Он уверен, загадочная шкатулка после
многих приключений могла попасть в руки Лигуши. Он же бывший бульдозерист.
Как сносили купеческий квартал, работал в руинах именно Лигуша. Мог
наткнуться. Не каждый бульдозерист бежит с такой находкой в милицию. И
Анечка видела шкатулку. В руках, правда, не держала, но видела. Этот
Соловей много чего ей напел, могла ему проговориться. Соловей, сам знаешь,
не дурак. Мог выкрасть папку. А, выкрав, попер на Лигушу. А Лигуша что-то
почувствовал. Он такое здорово чувствует. Его за это полгорода ненавидит.

- А почему - шкатулка рыцаря? - несколько запоздало поинтересовался
Шурик.

Врач пожал плечами.

Он не знает.

Так назвалось.

"Научный коллектив разработал "Дуромер" - высококачественную
программу, включающую в себя многочисленные психоаналитические тесты.
"Дуромер" позволяет с высокой точностью оценивать как физическое, так и
интеллектуальное состояние любого живого организма."

Шурик раздраженно сунул газетные вырезки в карман и расплатился за
кофе последней мелочишкой.

Если выбросить из головы загадочную шкатулку, явную причуду чокнутого
Врача, оставались вполне реальные Костя-Пуза, Анечка Кошкина и главный
клиент - бывший бульдозерист Иван Лигуша. Вот такой треугольник.

"Пятнадцатого меня убьют..."

Не дам я тебя убить, сказал про себя Шурик. Шестнадцатого я убываю в
отпуск, не дам я тебя убить.

Это же он повторил Роальду, когда тот с присущей ему бесцеремонностью
телефонным звонком поднял его поздно ночью.

"Три часа!.." - возмутился Шурик, глянув на часы.

"Почти утро, - отрезал Роальд. - Лучшее время для размышлений. Фирму
"Ассико" обчистили. Вывезли мебель и компьютеры."

Шурик невольно заинтересовался:

"В соседнем подъезде? Вчера?"

"Ага, - подтвердил Роальд. - Ты как раз у меня появился."

"Видел, видел я рыло, похожее на Данильцына, - хмыкнул Шурик
удовлетворенно. - Помнишь такого? По делу Ларина проходил, опытный
мебельщик. Проверь, в городе ли Данильцын."

"Там что, даже грузовик был?"

Шурик не без тайного торжества, не без тайного и укора, назвал номер.

Роальд хмыкнул удовлетворенно.

"Я тут без денег остался, - попытался надавить на него Шурик. - Психа
одного брал, обронил бумажник."

"А не связывайся с психами", - сказал Роальд и повесил трубку.

Хороший ночной разговор. Если верить Роальду, предутренний.

Шурик с тоской прислушался к рыданиям, вновь пронесшимся над Т.:

- Барон! Барон!..

Вот и "Дуромер" изобрели... Мне бы такую штуку... Я бы каждого по
нескольку раз прогнал через "Дуромер". И Анечку, и Лигушу, и Роальда с его
дружком, копающимся в научной литературе на трех языках.

Любая тайна, вздохнул Шурик, чревата скрытым злом. В любую тайну
изначально вложено зло.

"Питейно-закусочное заведение приглашает на торжественное открытие
всех активных питейцев и всех активных закусчиков."

Я не хочу сходить с ума.

Я не хочу сходить с ума, я не хочу сходить с ума... - трижды повторил
про себя Шурик.

Он медленно пересек пустую площадь и остановился перед затененной
двумя березами витриной магазина "Русская рыба".

Собственно витриной служил огромный аквариум, сваренный из
бронестекла. Возможно, ночью он подсвечивался, но днем в аквариуме царил
таинственный полумрак. Серебряно суетясь, рвались со дна из невидимых
отверстий светлые рои мельчайших воздушных пузырьков, медленно, как в
мультфильме, колебались зеленоватые космы водорослей...

Что там, в водорослях?

Морской водоглаз, о котором упоминал Леня Врач? Или дело в шляпе,
которую запросто можно купить на базаре, прогулявшись туда с какой-то
Горгоной и повстречав ме-фи-ти-чес-кого мясника?

Что такое ме-фи-ти-чес-кий мясник?

Остро чувствуя свое несовершенство, Шурик рассматривал цветные
таблицы, которыми был украшен верх аквариума.

Вепревые рыбы, прочел он.

И удивился: точно, вепревые! Так написано. А рядом нандовые, тоже
рыбы.

Шурик внимательно всмотрелся в облачко рыбешок, суетливо вспухшее над
колеблющимися водорослями. Как понять, кто из них нандовая, а кто
вепревая? Все рыбешки были в одинаково пестрой боевой раскраске, какой уже
давно не пользуются даже шлюхи Гонконга, все агрессивно щетинились явно
ядовитыми колючками и шипами. Нет, таких Шурик никогда не встречал ни в
городском пруду, ни на загородных речках. Даже мордастого губана,
презрительно зависшего над все более распухающим рыбьим облачком, он
никогда нигде не встречал. Правда, губан чем-то напомнил ему Лигушу.
Может, наглым взглядом?..

Шурик ругнулся:

- Чучело...

И услышал:

- Это ты мне?

Шурик обернулся.

В двух шагах от витрины, вдруг отразясь в ней, стояла Кошкина. Она
повторила:

- Это ты мне?

Он отрицательно помотал головой.

Ничуть Кошкина не походила сейчас на женщину, вертлявую, как
шестикрылый воробей. Маленькая, рыжая, плотная, вся при себе, она пылала в
облаке густого загара, а зеленый ее взгляд проникал до самой души.

- Мы в автобусе рядом ехали?

Шурик кивнул.