на упомянутую валюту: соль, мыло, серый сатин, коробки спичек.
художественный фильм с названием: ПРОСТАЯ ИСТОРИЯ.
подвал для обучения крыс человеческой речи и грамоте. Там она
по-настоящему увлекается работой, прельщенная отчасти простотой
крысиного обращения; к тому же в крысах обнаруживаются чудные душевные
качества. Самый же непослушный, но обаятельный крыс влюбляется в
учительницу и, постепенно становясь передовиком учебы, пробуждает у
той ответное чувство. Заключается брак, и вся история, с обещанной
простотой, завершается рождением на свет остролицего постреленка и
радостной музыкой. Как только фильм кончился, полковника окружили
крысы, и одна из их круга стала на его глазах расти, пока не достигла
подходящих размеров.
задние лапы, распустив объятия и игриво вертя брусничными глазами...
Несколько раз он заглянул себе за спину, чтобы еще удостовериться -
точно ли нету там ужасной суженой, пока успокоился.
полу важно разгуливал зеленый петух, вороша носом труху.
дожидалась целая куча довольно приятных дел, и вскоре голова Чука
просветлилась, и мысли отвлеклись от ночного кошмара.
самовар, новую пожарную каску про запас и черные гуттаперчевые калоши
с кровавым подбоем.
знал Чук из своей жизни. Не в пример легче было бы рассказать, чего
там нет. Понадобилось бы только назвать то, что есть лишь где-нибудь
на другом краю земли, за океаном, да и то, хорошенько порывшись в
прилавках и подольше походив узкими, забитыми народом проходами,
наверное удалось бы разыскать и это, да сверх того еще что-нибудь
такое-эдакое, чего уж вовсе нигде в целом свете нет, кроме как тут, в
руке замасленно мужичка с ополовиненной бородой, подбитым глазом и в
лихо заломленной к уху шапке.
видов, сластям не было счету, и полковник изрядно понабил ими карманы
армяка.
распущенными волосьями, в веригах и с громадным крестом на шее.
ног, и непрерывно пугал чем-то окружающих. Чук пробился поближе и
вдруг осознал, что ежели оборванца побрить и почистить, то в аккурат и
выйдет второй Чук.
роясь в памяти и напрасно силясь припомнить свою генеалогию. Своих
предков Чук решительно не знал. Были какие-то прежде, но кто такие,
каких слоев - неизвестно. Чук везде записывал, что он из рабочих, но,
например, ему очень ласкало слух словосочетание "императорская
фамилия", от воображения, наверное.
Однако же кое-что из выкриков оборванца отозвалось в душе и заставило
полковника прислушаться.
прежнего и явится дичь! - выкрикивал оборванец, - молодые старых не
захотят знать. Оденут все одни портки и отпустят волосья. И чем гаже и
тертее те портки, тем и лучше у них...
то просто - "Хрен"!
выкрики. Но явилась тут как тут полиция, схватила калеку под руки,
отчего сразу объявились обе целые, хоть и кривоватые ноги в опорках, и
уволокла его вместе с тележкой в участок.
только когда хватил в трактире стопку очищенной, тогда несколько
успокоился и продолжил прогулку.
зашевелились было в его душе неясные томления, полезли воспоминания о
погонах, папахе из каракуля и золоченых цацках, но тут подвернулись
босоногие мальчишки, тащившие на шнурке крысу, и полковника вдруг
непреодолимо и окончательно повлекло в деревню. В деревне крыс не
было. Случались мыши, но их заодно с кротами успешно курировали
сельские кошки.
припасом. Имеется также две пожарные каски. Успех сопровождает его
пение в хоре, крепнет здоровье...
рельсами к югу.
ящик, шевелится его дверца, выглядывает наружу край одежды, засаленной
и помятой, сыплется тертая соломка.
Ребровым. Ребров отстаивает бензиновую тягу, Чиж - конскую.
почву и органично вписывается в круговорот природы, а что ваши
выхлопные газы делают? И потом - лошадь - ведь ее поднять можно на
руки, как женщину, хоть и тяжело, а в вашем автомобиле столько весу,
что даже пустой он так ревет и мнет землю, и столько жрет бензину, что
теряется всякая вера в смысл этой затеи с внутренним сгоранием. А ведь
давит, подлец, всех под себя без разбора. Лошадка сенца похрумкает - и
сыта, а есть не станет, все одно сену тому пропадать. Для автомобиля
же мы из-под себя роем, так что вот-вот провалимся. Ну, Ребров,
соглашайтесь!
же рожу выставишь ветру - красота! Или баба навстречу голосует - не
захочешь и лошади. А со средой-то, хрен с ней! Проветрится среда.
Давай-ка мы с тобой лучше беленькой хлопнем. А то я себе все зубы сбил
дрожавши. Я ведь, Чиж, прежде-то бывало без пол-стакана на линию не
выходил. Мне без куража езды не надо.
права отобрать.
цифру. А старик, опытный водитель, наоборот с полстакана крепчает,
глаз, веришь ли, делается, как шило, руки, что тиски, едет - как песню
поет, следа даже не оставляет, одно дуновение.
приложились к горлышку. Сделалось теплее.
затянул песню.
наружу, в степь, покрывая прочие железнодорожные звуки.
вторым голосам. Не зная слов, он выкрикивал некие зычные звуки, шедшие
откуда-то с самого дальнего дна, где хранились, еще с праотеческих
времен, придавленные и почти угасшие, но теперь вдруг пробившиеся,
опрокинувшие все и летящие из души, зажигая все существо слепым
восторгом.
Где услышал? - Не знал бы опытный Ребров, откуда и что за песня...
Наверное, он решил бы, что так и родился с ней и, пожалуй, песня эта,
живя в нем, и вывела его на шоферский путь. Ведь не вагонные же доски
видел перед собой Ребров, а мчащуюся дорогу да убегающий вдаль
горизонт.
напитка, который полстаканами пропитывал всю жизнь Ребровскую грудь.
Бог знает.
это сердце ноет в груди, и не зная, что это достигла их ребровская
песня.
намолчались оба досыта, Ребров спросил:
черт-те где, а он!.. Вы вот где были в тот день?
Но тебе про это знать не нужно. Ты, парень не то, что я. Но...
конечно, можно бы и на Шаляпина сходить, стоило того.
художникам ходил, по разным.
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Зыков Виталий