ему одну ногу. Предвкушая, что вот сейчас он сделает, наконец, что-то
естественное и полезное, Виктор взял обеими руками эту тощую девчоночью
ногу, мокрую и трогательную, и вознамерился ее растирать - до красноты, до
багровости, добрыми суровыми отцовскими руками, эту грязную, костлявую
лодыжку, извечный проводник насморков, гриппов, катаров дыхательных путей
и двухсторонних пневмоний - когда обнаружил, что его ладони холоднее ее
ноги. По инерции он сделал н сколько оглаживающих движений, затем
осторожно опустил ногу. Да ведь я же знал это, подумал он вдруг, я же знал
это, еще когда стоял перед ними, знал что здесь есть какой-то подвох, что
детям ничего не грозит, никакие катары и воспаления легких, только мне не
хотелось этого, а хотелось спасать, вырывать из когтей, исполнять долг, и
опять меня обвели вокруг пальца, я не знаю, как они это делают, но меня
опять обвели вокруг пальца, и я опять дурак дураком, второй раз в этот
день...
позора.
водительском сидении, седой, неряшливый, сутулый и всезнающий.
читать.
это мы посмотрим. Никаких выпивок, и вообще ничего такого, но как я ее
повезу обратно? А, черт, возьму чью попало машину и отвезу... Хорошо бы
сейчас чего-нибудь глотнуть.
торчащее из кармана Големова плаща. - Ирма, - сказал он утомленно. - Что
вы там делали на этом перекрестке?
предлогов. Вы проходили непереходные глаголы?
про туман - это совсем другое... и кому это нужно - думать про туман,
неизвестно.
неграмотно. Есть такие глаголы - непереходные: думать, бегать, ходить. Они
всегда требуют предлога. Ходить по улице. Думать про... что-нибудь там...
путайте ребенка, Голем.
подъеме. Виктор смял сигарету и растоптал ее каблуком. Они поднимались к
санаторию, а сбоку, из степи, навстречу надвигалась плотная белесая стена.
нюхать, бегать и ходить.
переходный также и в сложно-подчиненных предложениях. Например: я думаю,
что... и так далее.
хотелось курить и выпить. Он с вожделением поглядывал на горлышко фляги. -
Тебе не холодно, Ирма? - спросил он с надеждой.
Первые струи тумана еще только начинали просачиваться через решетку
ограды, и видимость была прекрасная. На подъездной дорожке лежало тело в
промокшей пижаме, лежало с таким видом, словно пребывало здесь уже много
дней и ночей. Голем осторожно объехал его, миновал гипсовую вазу,
украшенную незамысловатыми рисунками и соответствующими надписями, и
приткнулся к стаду машин, сгрудившихся перед подъездом правого крыла. Ирма
распахнула дверцу, и сейчас же испитая морда высунулась из окна ближайшей
машины и проблеяла: "Деточка, хочешь, я тебе отдамся?" Виктор, обмирая,
полез наружу. Ирма с любопытством озиралась. Виктор крепко взял ее за руку
и повел к подъезду. На ступеньках сидели под дождем обнявшись, две девки в
белье и кличными голосами пели про жестокого аптекаря - не отпускает
героин. Узрев Виктора, они замолчали, но когда он проходил мимо, одна из
них попыталась ухватить его за брюки. Виктор втолкнул Ирму в вестибюль.
Здесь было темно, окна занавешены, воняло табачным дымом и какой-то
кислятиной, трещал проекционный аппарат, и на белой стене прыгали
порнографические изображения. Виктор, стиснув зубы, шагал по чьим-то
ногам, волоча за собой спотыкающуюся Ирму. Вслед неслась сердитая
нецензурщина. Они выбрались из вестибюля, и Виктор пошел шагать через три
ступеньки по ковровой лестнице. Ирма помалкивала, и он не рисковал
взглянуть на нее. На лестничной площадке его уже ждал с распростертыми
объятиями синий и раздутый член парламента Росшепер Нант. "Виктуар! -
просипел он. - Др-руг! - Тут он заметил Ирму и пришел в восторг: Виктуар!
И ты тоже!.. На малолетних малолеточек!.." - Виктор зажмурился, крепко
наступил ему на ногу и толкнул в грудь - Росшепер повалился спиной,
опрокинув урну. Обливаясь потом, Виктор зашагал по коридору. Ирма
неслышными прыжками неслась рядом. Он ткнул в дверь Дианы - дверь была
заперта, ключа не было. Он бешено застучал, и Диана немедленно
откликнулась: "Пошел к чертовой матери! - заорала она яростно. - Импотент
вонючий! Гавнюк, дерьмо собачье!" "Диана! - рявкнул Виктор. - Открывай!"
Диана замолчала, и дверь распахнулась. Она стояла на пороге с импортным
зонтиком наготове. Виктор отпихнул ее, втолкнул Ирму в комнату и захлопнул
за собой дверь.
пахло спиртным. - Господи! - сказала она. - Кого ты привел?
Диана.
кажется, она не пьяна. Или сразу протрезвела.
постель, и вообще...
кого-нибудь выпорю...
комнату, но и там не было покоя. Ему пришлось предварительно вышвырнуть в
коридор разнежившуюся, совершенно незнакомую парочку и испачканное белье.
Потом он закурил, запер дверь повалился на голый матрас и стал думать, что
он натворил.
побаливала, но настроение оказалось неожиданно хорошим.
дамской шпилькой чью-то машину, вывел Ирму через служебный вход и отвез ее
к матери. Вначале они ехали молча. Он корчился от неприятнейших
переживаний, а Ирма сидела рядом, чистенькая, опрятная, причесанная по
последней моде-никаких косичек-и кажется даже с накрашенными губами. Ему
очень хотелось завязать разговор, но начинать надо было с признания своей
беспросветной глупости, это казалось ему непедагогично. Кончилось все тем,
что Ирма вдруг ни с того, ни сего разрешила ему курить (при условии, если
все окна будут открыты) и принялась рассказывать, как ей было интересно,
как это похоже на то, что она читала раньше, но не очень верила; какой он
молодец, что устроил ей это неожиданное и в высшей степени поучительное
приключение, что он вообще довольно хороший, и не разводит скуку и не
болтает глупостей, что Диана - "почти наша", всех ненавидит, но жалко вот,
что у нее мало знаний, и слишком уж она любит выпить, но это, в конце
концов не страшно, ты тоже любишь выпить а ребятам ты понравился, потому
что говорил честно, не притворяясь, что ты какой-то хранитель высшего
знания, и правильно, потому, что никакой ты не хранитель, и даже Бол-Кунац
сказал, что в городе ты - единственный стоящий человек, если не считать,
конечно, доктора Голема, но Голем, собственно, к городу не имеет никакого
Афанасьев Роман
Максимов Альберт
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Афанасьев Роман