ними, как за ловко ускользающей дичью, такой, казалось бы, податливой и
доступной. Огромный пляж был в сущности, просто рынком любви, где одни
женщины продавали себя, другие отдавались даром, эти торговались, наби-
вая цену своим ласкам, а те еще только обещали их. Все эти женщины дума-
ли лишь о том, чтобы предложить свой товар, прельстить своим телом, уже
отданным, проданным, обещанным другим мужчинам И Пьер подумал, что пов-
сюду на земле вечно происходит одно и то же.
Нет! Ведь были же исключения, и даже множество. Те женщины, которых он
видел вокруг себя, богатые, взбалмошные, ищущие любовных приключений,
принадлежали к фривольному миру большого света и даже полусвета, - ведь
на таких пляжах, истоптанных легионом праздных созданий, не встретишь ни
одной из несметного числа честных женщин, запертых в четырех стенах.
пальщиков. Они торопливо вскакивали и, подхватив раскладные стулья, убе-
гали от желтых волн, окаймленных кружевом пены. Кабинки на колесах, зап-
ряженные лошадьми, тоже отъезжали, и по мосткам, проложенным вдоль пляжа
из конца в конец, медленно двигался непрерывный густой поток нарядной
толпы, образуя два встречных течения, которые постепенно сливались вое-
дино. Пьер, усталый и злой, раздраженный этой толкотней, выбрался с пля-
жа, поднялся в город и зашел позавтракать в скромный кабачок на окраине,
где начинались поля.
прошлую ночь почти не спал, задремал в тени липы.
на пароход, и направился к пристани, чувствуя себя совершенно разбитым.
Теперь ему не терпелось вернуться домой, он хотел знать, отыскала ли
мать портрет Марешаля. Заговорит ли она об этом первая или ему придется
спросить самому? Если она будет дожидаться его вопроса, значит, у нее
есть тайная причина не показывать портрета.
Он слишком страдал. Растревоженное сердце еще не нашло покоя. Но все же
он наконец решился и вошел в столовую в ту минуту, когда садились за
стол.
хочу видеть, пока все не будет окончательно устроено.
бы не ошибиться. Нас очень заботит вопрос о меблировке.
зинах. Ей нравились богатые и несколько пышные, бросающиеся в глаза тка-
ни. Сыну, напротив, хотелось чего-нибудь попроще и поизящнее. И перед
прилавком, заваленным образцами, мать и сын продолжали настаивать каждый
на своем. Она утверждала, что посетителя, клиента надо сразу ошеломить,
что, входя в приемную, он должен быть поражен богатством обстановки".
туру, хотел завоевать уважение изысканных людей строгим и безупречным
вкусом.
будет готово.
же ответил, но сухим тоном, в котором сквозило раздражение:
в вопросах вкуса - то же, что прямота в характере человека.
ло кем ценится.
сограждане глупы или нечестны, разве я обязан брать с них пример? Ведь
не согрешит женщина только потому, что у ее соседок есть любовники.
будь моралиста.
ке. Он глядел на них так же, как утром, перед отъездом в Трувиль, смот-
рел на мать; он глядел на них, как посторонний наблюдатель, и ему в са-
мом деле казалось, что он попал в чужую семью.
толстяк, обрюзглый, самодовольный и тупой, его отец, его, Пьера! Нет,
нет, Жан ничем не похож на него.
го, разорвала, уничтожила все узы, связывавшие этих четырех людей. Все
кончено, все разрушено. У него нет больше матери, потому что он не может
по-прежнему любить ее с тем преданным, нежным и благоговейным уважением,
в каком нуждается сердце сына; у него больше нет брата, потому что
брат-сын чужого человека; оставался только отец, этот толстый старик,
которого он любить не мог, как ни старался.
ял у нас в гостиной в Париже. Я подумал, что Жану будет приятно иметь
его.
Твоя мать вынула его из секретера, когда приводила в порядок свои бумаги
Это было в четверг или в пятницу Помнишь, Луиза? Я как раз брился, а ты
достала портрет из ящика и положила около себя на стул, вместе с пачкой
писем, потом ты половину писем сожгла Как странно, что всего за два-три
дня до получения Жаном наследства ты держала в руках этот портрет Я бы
сказал, что это предчувствие, если бы верил в них.
сына, что сталось с портретом: "Что-то не припомню... наверно, он у ме-
ня, в секретере".
вала всего несколько дней тому назад и вновь спрятала в потайной ящик
вместе с письмами, его письмами к ней.
ленным гневом сына, обманутого, обворованного в священной любви к ней, и
с ревностью мужчины, который долго был слеп и обнаружил наконец позорную
измену. Будь он мужем этой женщины, он схватил бы ее за руки, за плечи,
за волосы, бросил бы наземь, ударил, избил, растоптал бы ее. А он ничего
не мог ни сказать, ни сделать, ни выразить, ни открыть Он был ее сыном,
ему не за что было мстить, ведь не его обманули.
Она обязана была оставаться безупречной в его глазах, это долг каждой
матери перед своими детьми И если поднявшаяся в нем ярость доходила поч-
ти до ненависти, то именно потому, что он считал мать более преступной
по отношению к нему, к сыну, чем даже по отношению к его отцу.
нарушил, виновен только в измене, но когда женщина становится матерью,
ее долг увеличивается, ибо природою ей вверено потомство И если она сог-
решит, она поступит низко, подло и бесчестно!
вая ноги под столом и смакуя черно смородиновую наливку, - недурно жить,
ничего не делая и имея небольшой достаток. Надеюсь, что Жан будет уго-
щать нас теперь превкусными обедами Пусть даже у меня иной раз и сдела-
ется расстройство желудка.
хочется взглянуть на него.
гим, хотя не длилось и трех минут. Потом г-жа Ролан появилась снова,
улыбаясь и держа за кольцо миниатюру в старинной Позолоченной рамке.
вать, держа в вытянутой руке Потом, чувствуя, что мать смотрит на него,
он медленно перевел глаза на брата, как бы для сравнения У него чуть не
вырвалось в порыве ярости - "А он похож на Жана!" Хотя он и не решился
произнести эти грозные слова, но взгляд, который он переводил с живого
лица на портрет, был достаточно красноречив.
чего достаточно резко выраженного, что позволило бы утверждать "Вот
отец, а вот сын" Это было скорее фамильное сходство, что-то общее в об-
лике, присущее людям одной и той же крови Но для Пьера гораздо убеди-
тельней, чем этот склад лица, было то, что мать встала из-за стола, по-
вернулась спиной и с нарочитой медлительностью стала убирать в буфет са-
харницу и наливку.