Поздно переделывать. Я одно знаю... Одно! Он не виноват. И вы были не
виноваты.
ученика, предал его, не защитил...
Здесь...
Маленькая-маленькая. Вот такусенькая, - он показал на мизинце ноготок. - И
довольно! Сейчас и ее, такусенькую правдочку, на дух не подавай. Лишние
заботы всем... - И вдруг насупился: - Нет! Нет! Нет!.. Я был когда-то
один. Теперь у меня жена и дети. Нет! Нет!
для всех, Дмитриевский на суде заявил, что он убийца, что статья "бытовая
драма" (он так и сказал) его вполне устраивает, Романов, ошеломленный,
естественно, более других, на суде дал бой за правду, - решительно не
согласился с братом. Он отказался от всех прежних подыгрышей брату,
твердо, обоснованно стал доказывать, что ни он, ни Дмитриевский не
виновны. Он был резок, неуступчив. На тех свидетелей, которые губили их
или вымышленными, или неточными показаниями он нападал умно, логично.
Енину Романов назвал марионеткой.
позором его трусость, нерешительность. Романов ждал суда. Думал, что брат
на суде одумается, скажет во всеуслышание, как все было на самом деле.
Ничего же на самом деле не было, вот в чем вопрос! И все это - страшная,
нелогичная игра каких-то затейников в закон, которого тут не было...
Единственная тут светлая личность - Боярский. Это Человек! Этот худой, не
в меру злой, человек - преграда беззаконию...
убийцей. И ничего не поделаешь, милый Романов...
в парткоме ему сказали, что надо прощаться, Романова отзывают в институт.
Он думал, что Гордий тогда лгал, как-то подтолкнуть его хотел, используя в
своих целях.
Иваненко была влюблена именно в Доренкова, а не в твоего брата. В твоего
брата была влюблена его теперешняя жена. Доренков всегда завидовал твоему
брату. Он ему даже как-то грозил: напишет на него!
таяло в нем.
накалялся злом, лицо его из интеллигентного превращалось в тупое,
мстительно-допрашивающее. Глаза были колючими, отталкивающими все
возможные возражения.
подыгрывал, выплыл бы настоящий виновник - Доренков.
Если бы меня они взяли, - будь спокоен! Я бы не подыгрывал!
к стенке! Но они-то были ни при чем! Ты это своей башкой уразумел?! Перед
нами были они, турок!
брат - не убийца. Он трус. И ты трус. Больше чем он!
вроде они были в чем-то виноваты. Бах!
шагами. Удаляется в сторону трамвайной остановки. Боярский обиделся, -
думает Романов. - Но почему? Зачем хлопать дверью? Ты там, где я, был? Ты
все это видел? Ты шел рядом с моим братом? То-то!
пошел такими же быстрыми, как Боярский, шагами! "Ты был там!.. Ты там, где
я, был!" Но это же чепуха, Романов! - крикнул сам себе. - Что же
происходит на белом свете, если я так говорю сам себе? Это же плохо, что я
говорю сам себе такое...
сама горечь. Враз, в секунду, радость превратилась в ничто! Вдруг он с
этой щемящей горечью спросил себя: завтра ты придешь в институт? А дальше?
Пойдешь в институт опять и опять... Да, да, буду ходить! Со временем даже
защищусь. Все станет на свои места. Будут у меня новые дети. Через восемь
лет я с ними пойду встречать двоюродного брата. Его выпустят в старом
поношенном костюмчике. Да дело не в этом! Как я посмотрю в его глаза? Что
же я? Кто я? Что за человек, если на мне лежит неправда? Я - ничто.
Порошок. Мертвое лицо, мертвый мозг, мертвая рука, которая станет жать
руку брата. Я ему скажу: "Я напугался за твою шкуру. Ты же просил!" А
напугался я на самом деле за собственную шкуру. "Ах, товарищ Романов! Все
позади! Давайте, дерзайте!"
одиноко, пусто. Докторская. Кандидатская. Кафедра. Не мило! Глупо, что не
мило. Но не мило. Этот старикан счастливее во сто раз меня! Он ищет.
Живет. Кривляется, но выясняет. Ездит, шумит, наверное, плачет. И дядя,
наверное, плачет. Живут люди совестью, - скажет дядя, - мыслю так. Как
проповедник. Но люди действительно живут мыслью, и страдания у них общие.
Не мое ли это тоже страдание - брата горе! Как он попал в горе? Почему
выпал билет на его долю?
думал, ругая все. И ругал себя. Спал он плохо. Снилось ему, как брата бьют
подонки. Их там много. Романов вскакивал, кричал. В комнате он был один:
мама, слава богу, была на дежурстве в своей больнице. Не расстроится!
Сегодня он пришел в родительский дом поработать над диссертацией.
Поработал!
что я такой... Такая сволочь!
благодарю этого адвоката, маму, всю жизнь. И в частности всех за... За
новую службу? За премии? За высокую зарплату? За новую мебель? Нет,
Боярский, ты сам дурак. Дурак. Ты вот доктор наук. Легко тебе кричать,
бить в грудь. Ты там был всякий раз свидетелем!
явился. Желтое, болезненное его лицо еще больше, кажется, пожелтело. Сам
он высох, стал меньше. Будет теребить душу. Заговорит о Боярском. Конечно,
знает, что Боярский был тут. У этих адвокатов нюх собачий. Боярский, не
добившись от Романова ничего, побежал к адвокату. А куда ему еще бежать?
Он признался, что адвокат, которого терпеть не мог, в общем ничего.
желает брату Романова счастья. Остальные друзья - вроде их и не
существовало.
Доставалов Александр
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур